Тайный советник

ою статью своими соображениями. Ах, Боже, ну совсем нет времени! Выручите меня, голубчик. я побежал.

Днями учительствуя в гимназии, Коссович теперь ночи напролет, согбенный, утруждался для блага Шевырева, даже не понимая, наивный человек, что тот его попросту бессовестно эксплуатирует за бесплатные дрова и спаленные по ночам свечки, за то, что прислуга ставит ему самовар. Однако Каэтан Андреевич оставался даже благодарен Степану Петровичу, ибо через него (и через Станкевича) скоро вошел в содружество московских славянофилов: Хомяков, братья Киреевские, Елагина, Аксаковы и Плетнев (издатель) стали его друзьями. Люди с немалым весом в обществе, они нажали потаенные пружины верховной власти, и Коссович с головой погрузился в древнюю пыль архивов, открывая в этой пыли сокровища.

- Ну, что нашли нового? - спрашивал его Аксаков.

- Отрывок из письма Рабби бен-Ицхака, близкого к халифу испанскому, где он пишет к царю хазарскому. Мы еще не знаем о роли еврейства в Хазарском царстве, но мне интересно выявить связи отдаленного Запада с миром древнего Востока.

- Откуда у вас все это? - удивлялись славянофилы.

- О-о, господа! Все началось с книжного шкафа в каморке витебского еврея, где я познал первые восторги юности.

Послушав Коссовича, иногда его спрашивали:

- Так, значит, вы семитолог?

- Скорее уж санскритолог.

Незнакомые ему люди интересовались:

- Вы, говорят, первый у нас санскритолог?

- Пожалуй, - смеялся Коссович, - я все-таки иранист, изучающий Авесту и клинообразные надписи Ахеменидов, меня интересует и таджикский язык, столь близкий к зендскому.

- О, боже! Так кто же вы на самом-то деле?

- Увы, я. белорус, обожающий свой бедный народ.

- Шутите? - обижались светские дамы.

- Если и шучу, мадам, то шутки мои горькие.

Стараниями Коссовича русские читатели впервые узнали трактаты "Махабхарата", "Торжество светлой мысли", Каэтан Андреевич старательно прививал русским людям вкус к познанию высоконравственной философии мудрецов древности. Петр Александрович Плетнев не раз говорил ему дружески:

- То, что вы делаете, превышает всякое разумение наших критиков-недоучек, и, мало что понимая в ваших трудах, они будут злиться именно за свое непонимание вас.

Он же писал Коссовичу осенью 1848 года: "Не смотрите на то, что появится в журналах для вас обидное и неприятное. Не тут, совсем не тут ваши судьи! Придет еще время, когда имя Коссовича будет признаваться с благодарностью и почтением, как имя основателя в России целой школы исследователей санскритской филологии." Авторитет Коссовича был в это время бесспорен, и в 1847 году граф Строганов сообщил ему, что желательно иметь в Московском университете кафедру санскритского и персидского языков, о чем он, попечитель округа, уже известил министра народного просвещения Уварова.

- Я уже просил Уварова о заграничной командировке для вас, чтобы в Бонне, в Риме, в Лондоне и Париже вы наглядно ознакомились с методами тамошнего преподавания. Вы рады?