Старший брат царя. Книга 2

— Может, ты знаешь, где искать их? Брось ерепениться, Мирон. Скажи твое решение: уходим сейчас или, готовые к походу и бою, ждем до полудня?

— А полонян отпустишь, да? Чего молчишь?

— Ладно. Мое решение такое: принимаю условия бывшего сотника, ежели все выйдет, половина золота за его голову твоя. Тебе готовить войско и выводить. Авдея отпустишь в его сотню. За охрану войск сам отвечаешь. Баб с кольев снять. Иди.

В Тихом Куте главный выгон для скота простирался от загона до Польного Воронежа. Скот ватажников вои какой побили, какой разбежался. Теперь в загоне содержались полоняне.

Близ полудня два десятка воев с пиками выгнали из загона на берег реки баб с ребятишками да стариков, ни одного мужика тут не было — всех перебили раньше. Пленники сбились в кучу, с ужасом глядя на трупы баб, снятых с кольев.

Только воевода Нарышкин выехал к отряду, как прискакал гонец с вестью, что в лесу у переправы замечены восемь татей, и тут же с той стороны раздались звуки дудок. Показались ватажники. Остановились они саженях в пятидесяти, дудки затихли, один, безоружный, отделился от группы и, сдерживая коня, медленно поехал к воеводе. Ему навстречу выехали Мокруша и Бляхин.

Над выгоном наступила тишина, нарушаемая только цоканьем копыт да гвалтом птиц на деревьях. Юршу — это был он — Мокруша узнал издали и заулыбался, а подъехав ближе, сказал:

— Вот где довелось увидеться, Юрий Васильевич!

Юрша, не взглянув на него, продолжал приближаться к воеводе, остановился саженях в трех и громко произнес:

— Твоя взяла, воевода Нарышкин. Перед тобой Кудеяр, Юрий Васильевич. Скажи: пусть полоняне уходят.

Нарышкин молчал. Юршу окружила охрана, ему связали ноги под брюхом коня, скрутили руки назад. Он безучастно смотрел перед собой, однако, почувствовав, что узлы на руках затянуты слабовато, повернул голову и встретился со скорбным взглядом старого ратника, вязавшего его: видать, сочувствовал он Кудеяру, жалел его.

Воевода тронул коня. Мокруша, взяв уздечку коня Юрши, поехал за ним. Сзади послышались вопли. Кудеяр оглянулся: на поляне царские вои, как мясники, кололи и рубили полонян.

— Воевода! Твое ж слово! — с отчаянием вскрикнул Юрша, но Нарышкин даже не повернул головы. Кудеяр застонал: — На чье слово положился! Дурак я, дурак!

Он рванулся в седле и почувствовал: узел на руках ослаб, а в следующее мгновение веревочная петля развязалась. Мокруша вел коня Юрши слева. Сабля его совсем рядом... Юрша, перегнувшись, выхватил у него саблю и всю силу вложил в удар — голова ката покатилась, а он еще несколько секунд продолжал сидеть в седле без головы.

Юрша перерезал уздечку и, направляя коня ногами и движением тела, рванулся вперед к Нарышкину. Воскликнув: «Это тебе, сволочь!» — ударил саблей воеводу по шее, туда, где не было кольчуги. Тело его завалилось набок. Сотник Бляхин, услыхав крик, с ужасом оглянулся на Юршу, как на выходца с того света. Стегнув коня, завопил: «Взять его!» — и помчался наутек. Кудеяр саблей кольнул своего коня в круп и устремился следом. Бляхин, припав к гриве коня, панически нахлестывал его плетью. Но вот он уже рядом, Юрша всю свою злость и отчаяние вложил в удар по спине, сабля заскрежетала по кольчуге. Вторым ударом по шлему он выбил Мирона из седла.

Теперь нужно было защищаться самому — со всех сторон его окружили храпящие кони стражи. Последнее, что Юрша увидел, были спешащие ему на помощь ватажники.

Налет отчаянных кудеяровцев стражники отбили, но за этой горстью могли появиться сотни, потому царевы вои спешили. Десятникам было приказано порубить лица всем убитым кудеяровцам. Захватив с собой только трупы начальных людей, они ускакали. На выгоне осталась груда тел, слышались еще стоны и проклятия, которые постепенно затихали.

Между трупами бродили заседланные кони...

Ближе к вечеру, когда стало ясно, что царев отряд ушел, на выгон стали собираться казаки и их жены из поселения, надеясь поживиться на поле брани. Наступал тихий вечер, небо очистилось от туч, оранжевая заря полыхала над лесом.

Прискакал с группой ватажников Неждан, разослал в разные стороны караулы. Кудеяровцы вместе с казаками и бабами стали в груде тел искать своих. Лица многих были так изуродованы, что не узнать. Нашли восемь трупов, по кафтанам определили, принялись гадать, кто из них князь Юрий. Вспомнили: у него не должно быть ножен от сабли. Таких оказалось пятеро. На одном была одета кольчуга мелкого кольца. Разожгли костер, обмыли разбитое лицо, приосмотрелись — вроде бы он. А может, не он?

Вырыли три больших общих могилы. В первую положили Кудеяра и семь его дружинников. Другую заполнили телами иных ватажников, третью — порубленными полонянами.

Бросив в могилы по горсти земли, Неждан, а за ним увязался и Фокей, отошли в сторону и опустились на траву — они так устали, что ноги не держали. Неподалеку кто-то застонал и попросил напиться. Неждан присмотрелся: прислонившись спиной к дереву, сидел бородатый человек в кафтане царского воя. Тот прерывисто заговорил:

— Вижу, ватажники вы... Христом Богом прошу, дайте воды, жжет...

Фокей тяжело поднялся, протянул сулейку с водой раненому. Тот пил долго и жадно.

— Ой как хорошо!.. Теперь и помирать можно... Кишки мне ваши выпустили. Вот, они под рубахой... Хоть попил...

Неждан хотел потихоньку уйти от умирающего. Но он продолжал:

— Смотрел я, как вы кого-то искали. Понял — князя Юрия... А его нет тут... Надежно привязал...

— Кого ты привязал? — спросил ошеломленный Неждан.

— Когда князь сдался... я ему ноги под брюхом лошади... крепко привязал... А вот руки ослабил на погибель себе... Князя, известно, порубили, но упасть он не мог... конь его вынес... в лесу ищите... — Ратник говорил все тише и тише, а вскоре затих совсем.

«Бредил, видать, тот вой, — решил Неждан, — князь в могиле лежит». Фокей же затих, думал что-то свое.

Тут Неждан обратил внимание на необычную тишину на выгоне. Они быстро вышли из-за кустов и сразу увидели женщину, идущую мимо могил, бабы ей низко кланялись, ватажники снимали колпаки. «Таисия!» — догадались они.

Таисия остановилась около могилы и спросила:— Тут?

Рядом идущая баба пояснила:

— Тут, княгинюшка, тут. Он и семь его дружинников.

Таисия сорвала с головы темный платок, растрепала волосы и беззвучно упала на могильный холмик, раскинув руки. Шедшая с ней рядом баба встала на колени, ватажники отошли в сторону. Неждан, потупившись, мял в руках свой колпак. Таисия лежала долго. Тут Неждан заметил, как из кустов вышел человек, то был Сургун. Они вместе подняли Таисию и отнесли в лес. Сургун дал ей понюхать склянку, потер виски... Та вздохнула. Сургун тихо прошептал:

— Все ладно, княгинюшка. Теперь полежи, отдохни.

Неждан и Сургун потихоньку ушли. Вернулись они через полчаса. Сургун вел в поводу двух коней. Таисия сидела рядом с бабой, которая ей рассказывала, что видела своими глазами, как Кудеяр хотел спасти их баб и ребят и отдал жизнь за них. Вечная память ему! Таисия поцеловала бабу на прощание, Сургун помог ей сесть на коня. Она кивнула и уехала.

Казачий атаман, встретив Неждана, сказал, что царевых воев они похоронят завтра. Люди устали, валятся с ног.

— Хорошо, — согласился он. — Собирай всех, слово скажу, — и обратился к уставшим людям, хмурые лица которых освещались сполохами догорающих костров: — Казаки! Бабы! Мы жили рядом и не ссорились. Теперь наступили другие времена. Утром мы уйдем из этих мест. Возможно, нас будут искать. Ежели кто из наших заблудится и к вам попадет, не обижайте, и мы ваших обижать не будем. Как нас найти, умный догадается, а дураков у нас и своих хватает. Осенью тут забредут наши урожаишко собрать. Ладно будет, ежели ваши не заметят их. Но это я все так, без моего слова всем ясно, что к чему. У меня ж к вам, казаки, и к вам, бабы, во какая просьба. — Неждан снял колпак и поклонился до земли. — Христом Богом прошу и всеми угодниками — никто из вас не знает, чья баба на могилу приходила. Мало ли кто мог прийти. Прошу ради вашего спокойствия и за ради нашей пользы. Уразумели? Вот и ладно. Прощения прошу, ежели виноват.