Восемнадцать штыковых ран

х в единую лаву, - все это было брошено им на Госсу.

Финляндцы в это время стояли в резерве и варили кашу.

С высоты Вахберга видели, что даже свирепая картечь не в силах удержать напор кавалерии Мюрата, который уже смял нашу гвардейскую конницу, и тогда царь сказал брату Константину:

- А что там твой резерв?

- Варят кашу.

- Сейчас не до каши! Поднимай егерей и гренадеров, а я пошлю казаков, чтобы они треснули Мюрата по флангам...

Мюрат отступил, и началась такая артиллерийская дуэль, что граф Милорадович, затыкая уши, прокричал Ермолову:

- А что? Пожалуй, сей день громче, чем в день Бородина... Пожалуй! Батальонный командир Жерве на одну лишь минутку присел на барабан, чтобы передохнуть, когда к нему из дыма сражения вышел полковой адъютант со словами:

- С ног падаю! Саша, дай присесть...

Жерве уступил ему свое место на барабане, отойдя в сторону, и тут же за ним что-то рвануло, оглянулся - ни барабана, ни адъютанта: вмиг разнесло французской бомбой.

Даже в битве при Бородине Наполеон не тронул свою старую гвардию, а сегодня - под Лейпцигом - он безжалостно бросил ее на Госсу - вместе с молодой гвардией. На улицах деревни началась дикая рукопашная свалка, о которой (много лет спустя) очевидцы в своих мемуарах вспоминали почти с ужасом.

Французы, сражаясь отчаянно, выбили из Госсы и наших егерей, и полки Таврический с Санкт-Петербургским... Именно тогда генерал Крыжановский, командир финляндцев, и скомандовал:

- Ружья наперевес, песенников вперед.., с богом! Барабаны пробили дробь, а песенники завели:

Нам, солдатушкам, во крови стоять,

По крови ходить нам, солдатушкам...

Снова - вперед! Крыжановский крикнул Жерве:

- Третий батальон, обходи Госсу слева! Как хочешь, а чтобы твои гренадеры были за стенкой.., марш!

Финляндский полк уже вломился в деревню через стенные ворота, оставив при штурме больше половины офицеров - павшими. Сам генерал Крыжановский получил четыре раны подряд, потом контузию в грудь и даже выстрел - в упор, который, раздробив эполет, загнал всю золотую мишуру внутрь тела. Существует банальное выражение "кровь лилась ручьем", так вот теперь не я, ваш автор, а сами участники боя писали потом в мемуарах, что "кровь хлестала ручьями" (и французская и русская)...

Жерве вел свой батальон в обход - вот и стена!

- Дядя Леонтий, подсоби... - просил он.

И первым перемахнул стену, а за ним солдаты подсадили и своего "дядю". Батальон оказался отрезан от полка, а французы заметили его в своем тылу не сразу. А заметив, набросились на смельчаков с небывалой яростью, Жерве пал первым, падая, он со стоном припомнил свою молодую жену:

- Ax, Лиза, Лизанька , не дождалась!

Началась схватка, в которой разом полегли все офицеры - кто мертвым, кто раненым, и Леонтий Коренной, увидев, что офицеров не стало, вдруг ощутил свое законное старшинство.

- Робяты, - надрывно взывал он, - не сдавайтесь! Хоть умри, но имени русского не позорь. Ежели кто ослабнет, так я тому