Через тернии - к звездам

ению от властей городов Магдебурга и Кенигсберга...

Господин Вагнер, способны ли вы расплатиться с долгами?

- Нет, - честно отвечал композитор.

Чиновник явно хотел помочь Вагнеру:

- Поймите меня правильно, я не преследую вас, я лишь желал бы облегчить ваше положение... Но предупреждаю: если вы решитесь бежать из Риги, как ранее бежали из Магдебурга и Кенигсберга, то стоит вам пересечь границу, как вы сразу окажетесь за решеткой королевской тюрьмы в Пруссии.

- А если я останусь в Риге? - спросил Вагнер.

- Тогда я вынужден потребовать от вас, чтобы, согласно судебным искам, вы расплатились с немецкими кредиторами.

Вагнер, чуть не плача, показал ему свою партитуру:

- Видите? Это моя опера, которая сделает меня Крезом, и тогда я разом смогу выпутаться из долгов...

- Охотно верю, господин Вагнер, что с вашим талантом вы еще станете знаменитым, но.., поймите же и меня! Я ведь только чиновник, требующий исполнения буквы закона.

Вагнер запихал в портфель нотные листы "Риенци".

- Так что же мне делать? - потерянно спросил он.

Чиновник оглядел скудную обстановку квартиры.

- Подумаем, что нам делать... Ведение исков поручено местным адвокатам, связанным дружбой с Гольтеем и Дорном, а эти господа, как я слышал, не слишком-то вас жалуют.

- Да! - выкрикнул Вагнер. - Гольтей, сокращая мне жалованье, хотел выжить меня из Риги... Теперь я это понял!

После ухода чиновника появилась разгневанная Минна:

- Я долго скрывала от тебя, но теперь скажу... Пока ты пропадал в театре, меня усиленно соблазнял Гольтей. Тебе казалось, что он сокращает жалованье из творческих побуждений.

А на самом деле наш кошелек становился все тоньше и тоньше по мере того, как росла моя неуступчивость в домогательствах этого престарелого мерзавца.

Вагнер окаменел. Минна продолжала:

- Твои доходы были бы в два или даже в три раза больше, уступи я Гольтею. Но я решила остаться честной перед тобой, и тогда этот подлец стал навязывать мне в любовники богатого рижского негоцианта Бранденбурга... Теперь ты сам видишь, - заключила Минна, - каково живется, если следовать твоим идеальным представлениям о жизни!

И когда в доме Вагнеров поселилось тяжкое уныние, а нужда снова хватала за горло, появилась сияющая Амалия Планер:

- Я счастлива! Только что ротмистр фон Мекк сделал мне предложение, и я решила навсегда остаться в России.

Амалия фон Мекк прожила долгую жизнь, ее муж дослужился до чина генерала русской армии. Оба они погребены в Санкт-Петербурге - на Белковом лютеранском кладбище.

***

Вместо Гольтея директором театра стал Иосиф Гоффман.

- Рихард, у меня камень за пазухой, который я, как новый директор, должен запустить в твою голову...

- Что еще стряслось? - обомлел Вагнер.

Оказывается, Голътей, покидая Ригу, уволил Вагнера, а на место первого дирижера посадил Генриха фон Дорна.

- Это уже подлость... Даже не Гольтея, а Дорна! - возмутился Вагнер. Ведь он мой друг, и он знает, что с концертов