Через тернии - к звездам

битве при Лейпциге устраняли одного великого тирана, дабы заменить его толпою мелких коронованных злодеев?.. Да, милый Дорн, я согласен с вами, что под мою оркестровку можно строить баррикады на улицах!

- К чему вы стремитесь, несчастный?

- Через тернии - к звездам...

Рига показалась Вагнеру гораздо приветливее опостылевшего Кенигсберга; он вспоминал, что после тяжкого опыта службы в немецких театрах "организация рижского театрального предприятия действовала на меня приятно-успокаивающе". Вагнер поселился в Старом городе на Кузнечной, среди старинных амбаров и сонных домов с конюшнями, где пугались, образуя лабиринты, Малярная, Сапожная и Мясницкая, тупики которых уводили фантазию далеко-далеко - в древность... Пост директора Рижского театра тогда занимал Карл фон Гольтей неудачный актер, зато удачливый делец-драматург Он огорчился сам, заодно огорчил и Вагнера:

- Не повезло! Я выписал из Берлина примадонну с богатыми туалетами, но она, к несчастью, увлеклась одним потсдамским гусаром, и я теперь не знаю, Рихард, какой смазливой бабенке можно доверить серьезные арии?

Вагнер положил на пюпитр свою дирижерскую палочку, на конце которой была миниатюрная женская ручка, вырезанная из слоновой кости.

- Моя свояченица Амалия Планер успешно пела в Берлине, а сейчас бедствует в Дрездене без ангажемента. Уверен, эта благородная девушка способна заменить вашу влюбчивую примадонну, правда, Амалия не имеет роскошных туалетов.

- Считайте, что ангажемент за нею, - решил Дорн...

Амалия Планер предупредила Вагнера, что в Дрездене недавно появилась его Минна; брошенная и несчастная, она собирается писать ему, чтобы вымолить прощение. Вскоре Вагнер получил покаянное письмо от жены: раскаиваясь в своем легкомыслии, Минна уповала теперь на возвращение к Рихарду, которого она, увы, ранее недооценивала. Но теперь она радуется за него, ставшего дирижером в Риге, и рассчитывает получить его приглашение. ("Никогда прежде, - писал Вагнер, - я не слышал из уст Минны подобных речей... Я ответил, что меж нами не будет произнесено ни единого слова о происшедшем, что всю вину я принимаю на себя"). Между тем в Риге у него завелся добрый приятель - молодой кавалерийский ротмистр Карл фон Мекк, поклонник симфонической музыки.

- Вы слишком уступчивы, маэстро, - сказал ротмистр. - Можно ли прощать женщине такие грехи?

- Милейший Карл, - отвечал ему Вагнер, - знакомы ли вам "Житейские воззрения кота Мурра"? Вчитайтесь в то место, где безумный капельмейстер Крейслер, обреченный на вечное страдание, взбунтовался против жалких условностей этого подлого мира... А я - тот же бунтарь Крейслер!

Наступил холодный октябрь, когда сестры Планер приехали в Ригу ("на мою новую родину", записал Вагнер). Композитор ютился в тесной неуютной квартирке, а суровая патина бедности уже наложила на его жилье свой незримый отпечаток.

Минна расплакалась и ушла горевать в спальню.

Амалия Планер жестоко насмехалась над своей сестрой - Наверное, даже кошка с