Пером и шпагой

атом. Одна из них (уже тогда с задатками неземной красоты) стала позже графиней Строгановой и была отравлена ядом в трагической любовной истории. А другую читатели хорошо знают... Вертлявая и кислая девочка с раздутыми, как яблоки, щеками, она стала впоследствии (под именем княгини Дашковой) известна всему миру - как президент Российской Академии наук, первая в мире женщина, занимавшая такой высокий и "не женский" пост...

Бехтеев читал девочкам сказку про Ерша Ершовича, когда в детскую вошел вице-канцлер и сказал по-французски с прононсом:

- Сударь, мне хотелось бы поговорить с вами... Учитель не растаял перед вельможей, как масло на солнцепеке:

- Ваше сиятельство, здесь идет урок великого языка, сиречь российского! Не пренебрегайте же им.

- Извини, друг мой, - перешел Воронцов на русский. - Но ты и впрямь нужен мне... Скажи: не манит ли тебя миссия в Париж, где твой ум и эрудитство весьма были бы пригодны? - И в кратких словах он дал понять, какова будет эта миссия.

Бехтеев ответа не дал, - должен обдумать.

Поздно вечером, когда вице-канцлер уединился для сна отдельно от жены (снова запой), Бехтеев нагрянул к нему в покои.

Согласный ехать в Париж, он развернул лист бумаги:

- Я все измыслил, ваше сиятельство, а о чем мыслил - тому следуют пункты... Первое, - провозгласил Бехтеев. - Ежели в Париже потребуют от меня рукописно, то с чем я прислан?

- А мы сочиним мемориал на имя министра Франции Рулье.

- Пункт вторый, - внятно читал Бехтеев. - Употреблять ли мне о своей персоне термины, како: прислан я от ея императорского величества Елисаветы кроткия или же токмо от вашего сиятельства в Париж направлен?

Воронцов подумал, что посоветовать. Усмехнулся:

- А ты, Федор Дмитрич, схитри: будто бы от меня прислан, а ежели вникнуть, то будто и матушка тебя послала... Внял?

- Внял, - кивнул Бехтеев. - Статья далее: каким образом отвечать мне о том трактате, коим вавилонски связала себя Англия с Фридрихом? Дураком, што ли, прикинуться? Или же выказать Версалю все презрение свое, россиянина достойное?

- В этом случае так держись... - поучал его Воронцов. - Мол, трактат сей немалое шумство у нас вызвал, и с Лондоном изъяснения еще чинятся. И плечом эдак пожми, будто удивлен!

- И еще пункт, - ровно читал Бехтеев. - Каково мне держать персону свою, ежели версальцы меня станут пытать об аглицких субсидиях?.. Как тут мне быть?

Вопрос был сложный, и Воронцов не сразу нашелся.

- Тут хитроумным Вольтером будь. Отвечай по всей тонкости философской. Мол, затем и отпихнулись от денег лондонских, потому как теперь от Франции брать желали бы! Но, смотри, - погрозил Воронцов Бехтееву, - о денежном предмете возвещай деликатно, ибо французы - не англичане, и в долг дают всегда с потугами, будто ежа против шерсти рожают.

- Все ясно, а лишних бумаг в дорогу не надобно! И тут же, над пламенем свечи, Бехтеев испепелил свои "секретные пункты". Легкий на подъем, он поскакал в Париж, дабы занять там положение, примерно