Битва железных канцлеров

избавить Италию от австрийцев, уже позарился на захват нашего русского Крыма..."

- Что он вам ответил, этот делец?

- Кавур, как всегда, потирал руки, говоря, что они люди бедные, а из всей России один лишь Крым по климатическим условиям годится для расселения там итальянцев...

К беседе подключился и сын Орлова - Николай Орлов, красивый меланхолик с черной повязкой через лоб (он потерял глаз в Крыму во время перестрелки с французами).

- Я недавно из Парижа и могу кое-что добавить об итальянских каверзах. Я был представлен дамам из свиты Евгении - Валевской, Галифэ и мадам Пурталес, среди них была и Кастильон, любовница Наполеона Третьего, имеющая в Тюильри огромное влияние. Она родная племянница Кавура, но о дяде отзывалась пренебрежительно. И с презрением говорила о короле Викторе-Эммануиле. Я помню ее слова: "Вы думаете, эти людишки способны освободить Италию? Италию сделают свободной вот эти два лепестка..." - при этом женщина красноречивым жестом показала пальчиком на свои прелестные губы.

- Наполеон, - сказал в ответ Горчаков, - не такой человек, чтобы строить политику на фундаменте альковных утех. Планы императора грандиозны, и когда-нибудь он сломает себе шею. Сейчас он залезает в Кохинхину и Камбоджу, ему уже снятся белые слоны Сиама. Но я согласен и с вами, Николай Алексеич, что побочные детали, вроде этих лепестков капризных женских губ, способны ускорить грядущие события.

- И когда же они грядут? - спросил старый Орлов. Горчаков неуверенно пожал плечами:

- Бонапартистские аллюры на цирковом манеже не поддаются учету моей канцелярии, и я не знаю, когда он замахнется на Австрию... Франция изменяет Англии, напропалую кокетничая с нами, что меня приятно интригует, как бульварный роман. Сознаюсь, я побаивался встречи Наполеона Третьего с королевой Викторией в Осборне. Но опасения оказались излишни: Наполеон поехал преподать Англии урок французской тирании, а получил от нее урок английского лицемерия...

События ускорили не губы женщин, а - бомбы!

***

Париж, вечер 14 января 1858 года, приборы Реомюра отмечали морозец в 12 градусов, в Гранд-опера давали "Марию Тюдор", заглавную роль в ней вела знаменитая Адель Ристори, которая сегодня прощалась с публикой... Наполеон III с женою уселся в карету, лошади взяли разбег, в эскорте скакали гвардейские уланы, возле окошек кареты, словно приклеенный, качался петушиный гребень на каске корсиканца Алессандри - начальника охраны императора. Кортеж проезжал вдоль бульваров, освещенных яркими горелками... Вот и театр. Карета завернула в переулок Лепелетье, остановилась под перистилем оперы. Император не успел открыть дверцу, как со страшным треском что-то трижды лопнуло. Газовые фонари мигом потухли, в многоэтажных домах со звоном выпадали стекла, во мраке кричали люди. Алессандри снаружи открыл двери кареты. Но император, решив, что это лезет один из заговорщиков, ударил его кулаком в глаз ("Это меня мгновенно успокоило", - говорил потом Наполеон III журналистам).

Из