Герцогиня с Османского берега (СИ)

- На выставленных на продажу руку поднимать не смей. – грозно прошипел он и повернулся к детям. – Не пугайтесь. Идите. – сказал он строго, но не грозно.

Несчастным пришлось продолжить путь. Спотыкаясь и шатаясь от голода, дети шли туда, откуда их должны были увезти в незнакомые города навстречу туманному будущему. Хамзат постоянно оглядывался. Он не мог понять, где же Али был раньше, почему не защищал его от нападок других мальчишек? Работорговец, поймав взгляд мальчика, всего – навсего потрепал его по плечу.

- Не волнуйся. – добродушно сказал он. – Скоро тебя заберут во дворец, дадут образование и ты приступишь к службе. Кроме того, тебе подарят новое имя, и обращаться к тебе будут, уважительно добавляя приставку «Ага». Думаю, неплохое будущее тебя ждёт.

- А зачем мне новое имя? – робко спросил ребёнок.

- Все рабы, поступающие на службу к правящей Династии получают новые имена. Обычно это названия цветов и плодов. – Али сдержанно улыбнулся. – Какой цветок твой любимый?

- Я не знаю. – ответил Хамзат. Он действительно не знал названий цветов.

- Ну ладно… - Работорговец бросил взгляд на цветы, распустившиеся вдоль дороги. – Вот там растут гиацинты. Тебе нравятся гиацинты?

Мальчик покачал головой в знак согласия.

- Значит, с сегодняшнего дня ты будешь зваться Гиацинтом. Отныне твоё имя – Гиацинт Ага, Сюмбюль Ага.

Мальчик слушал работорговца, открыв рот. Ему хотелось верить, что всё, сказанное им, правда. Но что, если его не возьмут на службу в султанский дворец? Что если его снова заставят таскать тяжести и будут наказывать избиением за провинности? Когда детей выстроили в ряд на невольничьем рынке, он не мог думать ни о чём другом, кроме как о собственном стремлении стать слугой султана и шехзаде.

Мальчики простояли несколько часов под палящим солнцем. Только сейчас они поняли, для чего их изувечили – детей кастрировали, чтобы продать подороже. Время шло, а из дворца султана так никто и не пришёл. Иные малыши теряли сознание от жары и голода. Хамзат, названный Сюмбюлем, уже начал терять надежду на ту жизнь, которую ему ловко пообещал Али. Что касается самого работорговца, то он также волновался из-за того, что представители султана не спешили ему на встречу.

И вот, наконец, удачливый делец дождался покупателей. Исмаил Ага, доверенное лицо султана Баязета, пожелал тщательно осмотреть товар, ввиду чего мальчикам приказали раздеться донага. Строгий отбор в султанские слуги происходил больше часа. Каждый из юных евнухов подвергся тщательнейшему осмотру. Наконец представитель двора объявил своё решение.

- Благодарю тебя, Али Эфенди, - обратился он к хозяину живого товара, - я возьму у тебя вот этого, вот этого, этого, этого, этого и этого.

Исмаил Ага указал на того самого круглолицего мальчика, который сжалился над Сюмбюлем, но последний в число избранных не попал. Сердце юного евнуха сжалось. Похоже, его мечтам о хорошей жизни сбыться не суждено. Провожая взглядом недавно обретённого друга, мальчик почувствовал, что не может сдержать наворачивающиеся слёзы.

- Уважаемый, возьмите ещё и вот этого. – сказал Али, указывая на Сюмбюля. – Это самый послушный и ответственный раб, с которым мне когда-либо приходилось встречаться.

- Благодарю, Али Эфенди, но свой выбор я уже сделал. – последовало в ответ.

Для Сюмбюля это означало одно – султанскому двору он не нужен. Мальчик закрыл глаза и беззвучно заплакал. Каким же глупым он был, когда поверил Али! И вот теперь, когда его измучили и покалечили, его точно никто никуда не возьмёт.

Всё на свете решают случаи. Так произошло и на этот раз. Один из купленных Исмаилом Агой мальчиков, слишком долго страдавших от голода и зноя, рухнул замертво, пройдя всего несколько шагов. Представитель султана обрушил свой гнев на работорговца и потребовал либо вернуть уплаченные деньги, либо предоставить бесплатно другого раба. Огонёк надежды снова загорелся в глазах Сюмбюля. На минутку ему показалось, что удача вот-вот улыбнётся ему. Он с упоением слушал, как Али рассказывал Исмаилу Аге о всех его достоинствах. Наконец покупатель не устоял.

- Ну, хорошо, я беру его.

Не веря своему счастью, Сюмбюль шагал к своим товарищам едва ли не в припрыжку, несмотря на острое желание есть и спать. Его друг был рад за него.

- Теперь ты будешь служить шехзаде вместе с нами, Хамзат . – сказал он ему.

- Хамзата больше нет. – ответил тот. – Называй меня теперь Сюмбюль и добавляй «Ага».

- А я пока не знаю, как меня будут звать во дворце.

- Не страшно, тебе придумают имя – название цветка. Главное, что теперь я – слуга правящей Династии, и зовут меня Сюмбюль Ага.

***

Главный евнух дворца Топкапы открыл глаза и обнаружил себя лежащим в собственной комнате. Около него сидела герцогиня Джоан Говард, в прошлом Нигяр Хатун, и меняла старому другу компрессы. Сюмбюлю всё ещё было больно от слов Нигяр, но он нашёл в себе силы заговорить с ней в спокойном тоне.

- Нигяр… - прошептал он. – Ты здесь…

- Да, я здесь. – ответила бывшая калфа.

- Так ты не брезгуешь мной?

- Ну что ты. – Нигяр глубоко вздохнула. – Сюмбюль, прости меня. Я не хотела говорить тебе это, но я была вынуждена. Я всего лишь хотела защитить тебя от моего мужа. Думала, это поможет. Видимо, не помогло. Мне очень жаль.

- Понимаю. – сочувствующе сказал Сюмбюль. – Тебе, наверное, нелегко далось это решение, так ведь?

Нигяр покачал головой в знак согласия. Лицо главного евнуха озарила неизменная лучезарная улыбка. Несмотря на возражения герцогини, он приподнялся и поманил её к себе.

- Иди сюда, сестрёнка.

Нигяр и Сюмбюль обнялись впервые с того момента, когда прощались перед отплытием бывшей калфы в Англию. В эту минуту они не держали зла друг на друга. Да и зачем? Политика – политикой, но человеческие отношения не должны становиться помехой в этом деле, и не важно, к какому миру ты принадлежишь, восточному или западному, какое место в социальной нише занимаешь, близкие люди любят тебя совсем не за это.

- Госпожа Говард, - окликнул стражник Нигяр, - Хюррем Султан зовёт вас.

- Хорошо, я иду. – ответила та. – Но Сюмбюлю Аге всё ещё нужна посторонняя помощь.

- Ой, позови ты Шакера Агу и Шакиру Хатун, и смело иди к султанше. – отозвался Сюмбюль. – Неужели ты думаешь, что они обо мне не позаботятся?

- Ладно, пусть их приведут. – сказала герцогиня и вышла в коридор. Как и сообщил стражник, её ждала Роксолана.

- Нигяр, идём со мной. – властно сказала она.

Султанша повела бывшую служанку по коридору, ведущему в гарем. Каково же было удивление Нигяр, когда её действительно провели по гарему. Его обитательницы с интересом разглядывали женщину, одетую по-западному. Многие шептались между собой, кто это такая, и почему Хюррем Султан удостоила её чести проследовать за ней. Бывшая калфа удивилась ещё больше, когда Роксолана привела её в свои покои, когда-то принадлежавшие покойной Валиде Султан.

- Сегодня ты будешь ночевать у меня. – объявила султанша. – И это не обсуждается.

- Госпожа, это такая честь для меня… - промолвила было Нигяр, но Хюррем прервала её.

- Сиди здесь, пока я улаживаю проблему с твоим мужем. – сказала она и направилась к выходу. – Кстати, я слышала, ты спасла Сюмбюля. Благодарю тебя за это. – добавила Роксолана перед тем, как исчезнуть за дверью.

На дворе стояла глубокая ночь, но герцогине Норфолк не спалось. Она бродила по покоям взад – вперёд, заломив руки и нервно вглядываясь в темень за окнами. Где-то внизу сейчас решалась судьба двух королевств, и бывшая калфа чувствовала, что этот конфликт косвенно разгорается из-за неё. Несмотря на поздний час, Нигяр даже не думала о том, чтобы раздеться и лечь спать.

И вот, наконец, когда герцогиня уже подумывала о том, как бы спуститься к остальным и поучаствовать в обсуждении, в покои вошла Михримах. Нигяр учтиво поклонилась султанше.

- Ваше Высочество.

- Герцогиня Нигяр, - обратилась к ней принцесса, - наверное, вам будет интересно узнать, чем закончилась эпопея с избиением Сюмбюля Аги.