Честь воеводы. Алексей Басманов

   — Ты, друг, будь настороже и всем скажи, что орда идёт.

И снова ратники шли без устали на запад. В полдень десятские Тихон и Донат, что ехали обочь Алексея, все посматривали на небо. И Алексей, глядя на них, озирал синюю высь. Там ничто не привлекало его внимание, лишь воронье тянулось цепочками с севера на юг. Да что с того? Но Тихон и Донат знали тому цену. И когда сотня пересекла путь воронья, Тихон сказал:

   — Воевода, нам бы пора из степей уходить, на холод тянуться.

   — Что так? — спросил Алексей.

   — Видишь, воронье на зной цепью летит?

   — Вижу.

   — То к орде спешат. Она уже близко. Ноне здесь будет.

   — Выходит, к лесу надо прибиваться? Как ты-то, Донат, мыслишь?

   — Вкупе с Тихоном, — ответил Донат.

   — Вам виднее, охотники, — вздохнул Алексей. — Да токмо десятского Еремея нет, а без него как уйти...

   — Стой, сотский, стой! — прервал Алексея Донат. — Вижу на окоёме чёрный клубок, да катится он. — Донат ловко встал на спину коня и, приложив руку к глазам, зорко вгляделся вдаль. — Растёт клубок, растёт! — Донат простоял так с минуту. Его ни о чём не спрашивали, лишь Алексей смотрел в его лицо и всё понимал по выражению. Вот, наконец, в охотничьих глазах плеснулась радость, скользнула по губам улыбка. — Сват Еремеюшка мчит, братцы, — произнёс Донат и опустился в седло.

Теперь уже все заметили, как по степи катился клубок, и стало видно, что это небольшой отряд конников. Тут Донат пришпорил коня и помчал навстречу всадникам. Где-то в полуверсте от сотни сошёлся с ними. А вскоре Донат и Еремей подскакали к Алексею, и запылённый, разгорячённый долгой скачкой Еремей доложил ему:

   — Ордынцы валом идут. Вчера их заметили. Они в ночь остановились, а мы вот — ушли.

При сотне было два десятка запасных коней. Алексей распорядился сменить усталых коней ратников Еремея на свежих и повернул сотню на север, дабы в случае опасности найти защиту от степняков в лесных чащобах. Ратники уходили лёгкой рысью, всматривались в окоём и не видели отрадного леса, лишь колки-рощицы попадались на пути. Время уже близилось к вечеру, и воронье закружило в небе почти над головами всадников. И воины всё чаще оглядывались назад, с каждым разом всё больше опасаясь обнаружить за спиной конную лавину.

Она накатывалась. Несмотря на более чем тысячевёрстный путь, орда шла так же быстро, как и в начале пути. И пока Басманов искал лесное убежище, в степи появился конный вражеский дозор: семнадцать всадников. Увидев русских, ордынцы пошли намётом, не догадываясь о том, что их в шесть раз больше. Впереди показалась роща, уже одетая в молодую яркую зелень. Алексей повёл сотню под её покров. И хотя кони русичей были не так легки на ногу, как татарские, но ратники успели скрыться в роще. И тут же Алексей дал команду идти Тихону со своими воинами налево, Донату — направо.

   — Как подойдут степняки, возьмём их в хомут, — сказал он.

Тихон и Донат поняли замысел сотского, увели воинов вдоль опушки, приготовили рогатины, затаились.

Ордынцы приближались. Они, очевидно, сочли, что перед ними небольшая дозорная группа русских, и потому смело приближались к роще. Вот уже до Алексея долетели их яростные крики. Вот уже сотня сажен до рощи, вот полсотни. Засверкали кривые сабельки, в рощу полетели стрелы. Вот она, опушка! Ордынцы увидели русских воинов. Можно дотянуться до них саблей, копьём. «Секим башка!» — услышал Алексей. Но что это? В дозоре ордынцев замешательство. Их кони врезались в частокол, вскинулись на дыбы, падают. Сами воины выбиты из седел, полетели на землю. Справа и слева на них наскочили ратники. Те из ордынцев, кои ещё держались в сёдлах, ринулись в сечу. Но и здесь наткнулись на частокол рогатин, непреодолимых для них, вмиг были сброшены на землю. Лишь мурза Аппак, крепкий, широкоплечий воин, кружил на своём жеребце и отбивался от наседавших на него русичей, что-то кричал. У Алексея мелькнуло: «Достать его живым!» И он ринулся к ордынцу. Однако сотского опередил Донат. Сильными руками он вонзил рогатину жеребцу в грудь, тот поднялся на дыбы и рухнул. Мурза Аппак не успел выскочить из седла, и конь придавил его. В тот же миг рогатина взметнулась, и точный удар воина прижал шею ордынца к земле. Татары бились отчаянно, но сила солому ломит. И пятнадцать всадников полегли под ударами русских воинов. Лишь двое — мурза Аппак и молодой ордынец — живыми стояли среди русичей.

Осмотрев место схватки, Алексей велел ратникам упрятать всех убитых в кусты и поймать лошадей.

   — Ловите коней! Чтобы поле было чистым. Заберите оружие! И торопитесь! — Алексей теперь дорожил каждой минутой, понимая, что татарский дозор не мог далеко оторваться от орды.

Так оно и было. В лучах клонившегося к заходу солнца сотский увидел, как в небе, вёрстах в двух, кружила туча воронья. Тем временем пленным связали руки и отвели их вглубь рощи. Там посадили на коней и приторочили к сёдлам. И Алексей повёл сотню к восточной оконечности рощи. На опушке он увидел синеющий спасительный лес. До него было не меньше трёх вёрст. Алексей не стал медлить, понимая, что если они успеют добраться до леса, то орда их не достанет. Он приказал Тихону:

   — Веди сотню на рысях к лесу. Я иду следом.

   — Понял, воевода, — ответил Тихон.

Сотский и молодой воин Филипп, который был посыльным при Алексее, подождали, пока сотня вытянется из рощи, и лёгкой рысью двинулись следом. Алексей думал, что делать дальше. Он понял, что мурзу и его воина нужно немедленно отправить в стан к князю Оболенскому-Большому и поручить это важное дело Донату и его ратникам. Решив так, Алексей соскочил с коня и, держа его за повод, лёг на землю, прислушался. Степь глухо гудела. «Идут басурманы!» — мелькнуло у Алексея. Испытывать судьбу он не хотел. Вскочив в седло, крикнул Филиппу:

   — Давай, друг, летим вперёд! Орда близко!

Спасительный лес приближался. Вот он в версте, вот ближе.

А за спиною у воинов Алексея, уже в виду рощи, заполонив обозримое пространство, двигалась на рысях орда.

Отправив Доната и десять его воинов с пленными в Козельск, Алексей повёл своих ратников лесными опушками обочь орды. Он должен был убедиться в том, куда движется крымская сила — на Москву или на Литву.

В эти же дни от Козельска на запад шла сотня шестого полка — летучего ертаула, — ив ней за сотского шёл сам тысяцкий князь Василий Голубой-Ростовский. Он уже водил сотню до Епифани, но разведка была напрасной. Орда ни к Туле, ни к Рязани не приближалась. И князь Дмитрий Шуйский отправил Василия с сотней в направлении на Рославль. Василий Голубой-Ростовский принял распоряжение как должное и повёл сотню на поиски ордынцев на западных рубежах державы.

Совсем по-другому отнёсся к походу сотни на запад князь Иван Шигона. Оставаясь рядовым ратником, он, однако, верховодил в сотне, и никто, даже князь Голубой-Ростовский, ему не перечил. Он помнил прошлые услуги князя Шигоны и был к рядовому ратнику Шигоне почтителен. Узнав от князя Василия задачу сотни, Иван Шигона задумался о том, чтобы выжать из похода на Рославль свою корысть. Ещё в ту пору, когда великий князь Василий расправился с его дядей князем Василием Шемячичем, государем крупного и сильного Новгород-Северского княжества, Шигона затаил жажду кровного мщения за дядю. Со временем жажда источилась, но внутри где-то остался яд кровной мести и ожидал своего часа. Теперь этот час настал, счёл Шигона. Оставалось лишь исполнить малый замысел. Он был прост: уйти в орду, там же просить хана Саадат-Гирея о милости, чтобы дал ему тысячу воинов восстановить в Новгород-Северском родовую власть Шемячичей. Князь Шигона имел основание обратиться с просьбой о помощи. Он напомнил бы ему о том, как шесть лет назад Василий Шемячич помог крымскому хану Мухаммеду-Гирею подойти к Москве незамеченным. Знал Иван Шигона и то, что в Новгород-Северском бояре и дворяне очень недовольны великокняжеским наместником Евдокимом Бельским. Сказывали, что он люто свиреп и корыстен. Потому Ивану Шигоне было на кого опереться в борьбе за княжеский престол. И теперь Шигона торопил-понукал молодого князя Василия Голубого-Ростовского.