Варяги и Русь

   — Вот! — произнёс Македонянин и слегка подтолкнул вперёд смущённую, зардевшуюся девушку.

Киевский князь был так поражён, что, увидев её, воскликнул:

   — Зоя!

Он отступил назад, с удивлением глядя то на Василия, то на смущённую девушку.

   — Зоя, ты воскресла из мёртвых и пришла ко мне! — сказал Аскольд.

   — Я не Зоя, я — Ирина, — прошептала та в невольном смущении.

   — Её лицо, её голос, её движения... Что это? Новое чудо?.. Скажи мне, византиец, скажи, прошу тебя, как понять это?

   — Увы, храбрый витязь, — отвечал, улыбаясь, Василий, — это не Зоя... Но она действительно похожа на неё.

Аскольд даже не слушал его, не помня себя от овладевшего всем его существом волнения. Он краснел, бледнел, не зная, что сказать.

Василий заметил, какое впечатление произвело на киевского князя появление девушки и в душе торжествовал. Все расчёты Вардаса исполнялись...

   — Отдай мне её, византиец, отдай! — весь трепеща, говорил Аскольд. — Дир, посмотри, как она похожа на мою несчастную подругу!..

   — Да, и я принял бы её за Зою! — отвечал удивлённый Дир.

   — Отдай же мне её, византиец, вы погубили одну, должны отдать мне эту.

Македонянин отрицательно покачал головой.

   — Ты очень спешишь... Такие дела так скоро не делаются.

   — Но я умоляю тебя!..

   — Что я? У меня есть император, который один только может решить это дело.

   — Идём к нему!

   — И этого нельзя... Невозможно видеть императора, как только пожелаешь... Он не допустит теперь ни меня, ни тебя пред своё лицо.

   — Что же мне делать? — прошептал Аскольд.

   — Ждать!

Ирина, зная, что в эти мгновения решается её судьба пришла на помощь Василию.

   — О, Василий, — заговорила она, — я чувствую, что ваши речи касаются меня, но смутно понимаю их. Скажи мне, что ему нужно...

   — Видишь ли, дорогое моё дитя, — не спеша отвечал Василий, — тут говорят действительно о тебе. Если ты ответишь мне на некоторые мои вопросы искренно, правдиво, как подскажет твоё сердце, тогда и я помогу тебе поступить по твоему желанию... Будешь ли ты отвечать мне?

   — Буду, спрашивай!

   — Сейчас, и вы, князья, слушайте и запомните её слова, а потом решите сами, что делать.

Он обратился к Ирине:

   — Дитя моё, скажи мне, ведь ты искренно веруешь во Христа?

   — Верую! — был ответ.

   — И не отвергнешь его?

   — Никогда!

   — Даже если бы это лишило тебя всего счастья, которое суждено тебе на этом свете?

   — Даже и тогда!.. Что счастье земное, если нас в будущей жизни нашей ждёт счастье небесное!

   — Я ожидал таких ответов, дитя моё... Благодарю тебя, но теперь я спрошу тебя вот что: любила ли ты кого?

Личико Ирины вспыхнуло. Всего несколько минут назад она смело ответила бы на этот вопрос отрицанием, но теперь она смутилась. Красивый варяг, которого она уже видела и до этого свидания, нравился ей...

Она молчала.

   — Хорошо, ты не отвечай! — заметив её смущение, сказал Василий. — Но вот что, если бы язычник предложил тебе свою любовь и ты сама полюбила бы его, решилась бы ты стать его женой?

   — Да, но только в том случае, если бы он принял святое крещение и заключил бы вечный мир с моей родиной...

   — А если нет?

   — Я бы умерла, но отказалась от него, как тяжело бы мне ни было.

   — Слышишь, князь, — обратился Македонянин к Аскольду, — а тебе, Ирина, спасибо за твои ответы. Теперь я скажу, что речь действительно шла о тебе. Вот этот человек — он вождь храброго славянского народа — выразил желание взять тебя женой. Правда это, Аскольд?

   — Да, правда, — глухо подтвердил слова Македонянина киевский князь.

   — Я слышал твой ответ. Этот человек, Ирина, язычник; что же ответить ему?

   — Пусть он станет христианином и заключит вечный мир с Византией, и я буду верной ему подругой на всю жизнь.

   — Слышишь, князь?

   — Слышу!..

   — Что скажешь на это ты?

Аскольд пожал плечами.

   — Мы решили принять вашу веру, — ответил он.

   — А мир, вечный мир с Византией?

Оба князя молчали, переглядываясь друг с другом.

Македонянин заметил это.

   — Ирина, удались в свой покой или нет, предложи молодому витязю, — Василий указал на Дира, — пройтись по императорскому саду, мы же здесь поговорим с его братом.

Ирина и Дир вышли, Аскольд и Македонянин остались одни.

   — Ты всё слышал, князь? — спросил Македонянин.

   — Всё!

   — Ведь не наложницей, а женой хочешь ты взять эту дочь византийского народа?

   — Да, женой! — пылко воскликнул Аскольд. Вы отняли у меня Зою и должны мне теперь отдать её назад... Иначе горе вам!

Василий усмехнулся.

   — Ты грозишь? — холодно сказал он. — Твои угрозы смешны мне, а для тебя они пагубны...

   — Мой меч со мной...

   — Но твои дружины погибли!

Позову Рюрика из Приильменья.

Македонянин нахмурился. Этого Византии следовало бояться больше всего.

   — Зови! Но тогда ты не получишь Ирины.

Теперь уже испугался Аскольд.

   — Что же мне делать?! — воскликнул он.

   — Ты сказал, что слышал, что говорила здесь эта девушка.

   — Да, слышал!

   — Разве не сказала она, что будет твоей женой только тогда, когда ты заключишь вечный мир с Византией? Сделай это, и я буду просить императора, чтобы он отдал тебе Ирину...

Аскольд задумался.

   — Хорошо! Пусть будет по твоему! — воскликнул он. — Я согласен. Хитры вы, византийцы! Но помните: если меня не будет на Днепре, для вас настанут тяжёлые времена...

Василий улыбался в ответ.

V

В стане варягов скоро узнали, что задумали князья. Там постоянно был Андрей. Он твердил о свершившемся чуде остаткам княжеской дружины и сумел вселить в сердца суеверных людей такое почтение к невидимому Богу византийцев, что варяги не только не роптали на то, что князья их готовились переменить свою веру, но даже одобряли их, рассчитывая, что Бог христиан будет им таким же защитником, как и византийцам.

   — Пусть князья меняют свою веру! — говорили дружинники. — Всё равно они не нашему Перуну молились...

Дир к принятию христианства относился с таким же пылом, как и Аскольд.

Князья готовились к принятию христианства под руководством назначенных патриархом Фотием епископов.

Их души уже давно готовы были к восприятию нового учения, и они охотно внимали всему, что говорили им наставники. Многое из этого Аскольд и Дир слышали ранее, ещё в то время, когда они ходили с викингами на франков и на саксов. Они часто вспоминали тот случай, когда непобедимый Рюрик был побеждён крестом.

Когда Фотию сообщили, что князья достаточно подготовились к принятию святого крещения, он назначил день для совершения таинства.

Сам император был воспреемником у новокрещаемых.

Так, Аскольд и Дир, киевские князья, стали христианами.

Константинополь возликовал.

В императорском дворце дан был даже пир, на котором князья присутствовали с такой же непринуждённостью, как на пирах в своём Киеве...

После пира Аскольд заговорил с Македонянином о том, что интересовало теперь его больше всего.

   — Вот, Василий, — сказал он ему, — я и брат мой стали теперь христианами.

   — Я от всей души искренно могу только радоваться за вас, князья, — было ответом хитрого царедворца, сообразившего, уже о чём пойдёт разговор.

   — Ты, вероятно, помнишь, о чём мы говорили с тобой? — спросил Аскольд.

   — О чём?

   — Об Ирине!

   — Как же, помню! Я уже был с ходатайством за тебя у великого императора.

   — И что же?

   — Он дал своё согласие! Ты можешь взять Ирину своей женой.

   — Но пойдёт ли она за меня?

   — А об этом спроси ты, храбрый витязь, её сам, — усмехнулся Македонянин.

   — Когда же я увижу её?..