Варяги и Русь

Патриарх с драгоценной одеждой Пресвятой Девы, духовенство и двор поспешили удалиться во Влахернский храм в самом начале бури.

Во Влахернском храме пережидал бурю Фотий. Эпарх и Василий Македонянин были с ним.

   — Святейший! — с восторгом воскликнул Македонянин, обращаясь к Фотию, — это чудо!

   — Ты сам это видишь, Василий! — отвечал, кротко улыбаясь, патриарх.

Богослужение длилось до тех пор, пока не начала утихать буря. Снова прояснился небосвод, засияло солнце, залив успокаивался...

   — Василий! — сказал Фотий Македонянину, когда рёв бури стих, — наша радость безмерна, мы спасены, но не забудем и о друзьях наших, переживающих ужасные мгновения...

   — О ком ты говоришь, святейший? — спросил Василий.

   — Вспомни Вардаса, он ничего ещё не знает о чудесном событии...

   — Прости, великий! В волнении я действительно позабыл о нём...

   — Так поспеши же к нему и принеси ему это радостное известие...

Вардас действительно ничего не знал о происходившем в эти часы. Он жалобно звал своих людей, врача — никто не откликался на зов больного. Старик прислушивался к реву бури, к грохоту рушившихся построек и приписывал весь этот шум неистовству ворвавшихся в город варягов, ожидая с минуты на минуту их появления.

Мучительные страшные мгновения переживал этот человек. Вардас удивлялся только тому, что окна его палаты не озарены пламенем. Он знал, что варвары при нападении поджигают занятые ими города.

Вдруг раздался шум поспешных шагов.

«Варяги... конец!..» — подумал он и закрыл глаза.

Но вместо страшных варваров в покой старого правителя вбежал Василий, только что вернувшийся из Влахернского храма.

Македонянин был бледен и взволнован.

   — Вардас, Вардас! — громко кричал он, — слышишь ли ты меня? Чудо! Чудо!

Услышав знакомый голос, старик открыл глаза.

   — Это ты, Василий! — произнёс он, — мне казалось, что я уже умер. О каком чуде ты сообщаешь мне?

   — Пресвятая Дева спасла Константинополь: страшной бурей, рёв которой ты слышишь, суда варваров разбиты, опасности более нет.

   — Слава Владычице! — прошептал Вардас. — Но расскажи мне, Василий, всё подробно. Я ведь ничего не знаю...

Македонянин рассказал всё, что ему было известно.

II

Аскольд и Дир только чудом спаслись от гибели во время постигшего их войско несчастья.

Они находились на суше в то время, когда началась буря. Это их и спасло. Аскольд внезапным порывом ветра был так брошен о землю, что лишился чувств. Заметив это, Дир кинулся ему на помощь, но новый шквал сбил и его. В это время несколько дружинников, забывая об опасности, кинулись на помощь к своим князьям и оттащили их с открытого берега в более защищённое место.

Когда буря стала стихать, едва пришедшие в себя варяги с удивлением увидали странного, одетого в лохмотья человека, бегавшего среди них без всякого страха.

Те из них, которые знали византийское наречие, разобрали слова:

   — Велик Бог во святой Троице! Разумейте, грешники! Нет конца Его силе, могуществу, крепости! В морских пучинах потопил Он сонмище нечестивых и теперь на варварах, явившихся ко святому городу, Он доказал свою силу... Слава Ему Единому, Великому, Предвечному...

Этот бесстрашный человек, был юродивый Андрей.

   — Слава Тебе, показавшему нам свет! — выкрикивал он, захлёбываясь словами. — Слава отныне и во веки веков! Только слепой не увидит совершенного Тобою чуда, только немой не возвестит о нём, только глухой не услышит про него. Слава, слава Тебе, Предвечному! Смотрите, язычники, изумляйтесь и трепещите: Божье видение, божественное чудо свершилось пред вами. Бог явился вам в рёве бури, в вихре, в громе, в молнии... Изумляйтесь, и да озарит вас и сердца ваши свет христианской истины...

Прославляя Бога, Андрей остановился пред князьями и восторженно заговорил:

   — Вот вождь, чьё сердце уже озарено вечным светом!

Божественная Дева явилась ему. Она удостоила его счастья лицезреть Её и милость Её над ним.

Дир, заподозривший, что старик задумал недоброе, замахнулся на него мечом.

   — Пошёл, безумный старик, прочь! — гневно закричал он.

Андрей дико засмеялся в ответ.

   — Мечом грозишь? Мечом? — исступлённо заговорил он. — А что твой меч! Вот — меч! — поднял он перед Диром крест, который держал в руке. — Он поражает без боли. Это — меч христиан! Им мы победили тьму!

Аскольд в это время пришёл в себя и открыл глаза. Взгляд его упал на юродивого. Князь узнал его.

   — Этот старик! Этот ужасный вещий старик! — закричал он.

   — Успокойся! — Дир помог ему сесть. — О каком старике ты говоришь?

   — Вчера... Видение!..

   — Ах, да! Ты говорил... Нас постигла беда... Какая буря!

   — Это Бог христиан послал на нас.

   — Всё благоприятствовало нашему походу, и вот теперь, когда мы уже в самой Византии, всё рухнуло...

Аскольд с трудом поднялся на ноги.

Братья, поддерживая друг друга, побрели вдоль берега. Везде видны были следы бури.

Лежали разбитые струги и обезображенные ударами о скалы тела.

Увидев своих князей, сходились к ним шатавшиеся от усталости измученные люди.

   — Всё пропало, княже! — говорили они. — Всё погибло! Будь проклята эта буря!

   — Немедленно собрать всех наших! — приказал Аскольд. — Где Руар, где Ингвар?

   — Увы, княже, на наших глазах они были унесены вместе со стругами...

Аскольд в глубокой печали опустил голову.

   — Это Бог христиан!.. — в третий раз прошептал он. — Руар, Ингвар, Стемид, Ингелот больше других настаивали на этом походе!

Звуки княжьего рога созывали оставшихся в живых к князю.

С великой грустью увидали Аскольд и Дир, что от их десятитысячной дружины уцелели лишь жалкие остатки... Из двухсот стругов, ушедших из Киева, осталось не более полусотни...

   — Велик Бог христиан! — раздался за их спинами чей-то голос.

Они быстро обернулись. Там стоял Андрей.

   — Велик Бог христиан! — повторил он.

Уныние и ужас овладели киевскими князьями. Аскольд и Дир были так поражены всем случившимся, что оставили теперь всякие помышления о нападении на чудесно спасённый Константинополь.

Аскольд даже о клятве своей, данной Всеславу, забыл.

Душа его была смятена. Ведь он и раньше слышал о могуществе Бога христиан, а тут на его глазах этот Бог совершил явное чудо...

В чудесной помощи, оказанной Византии свыше, ни Аскольд, ни Дир не сомневались...

Сердца их были полны благоговейного трепета.

Ко всему этому сумасшедший старик — так называли юродивого Андрея князья — ни на шаг не отступал от Аскольда.

   — Видел ты чудо? — кричал он, следуя за ним по пятам. — Убедился ли ты, что велик наш Бог?

   — Да, видел и убедился...

   — Обратись к нему, уверуй в Него!..

   — Он не примет меня: я шёл против Него...

   — Милостив Он! Нет грешника, который бы по истинному раскаянию прощён Им не был.

Сам не сознавая почему, Аскольд жадно прислушивался к этим словам. В сердце его как будто что-то перевернулось. Он был уже не прежним суровым норманном. Это был совсем другой человек, с другим новым чувством, с другим сердцем, с другой новой верой, с другими совершенно новыми воззрениями...

Прислушивался к словам Андрея и Дир. Он был так же впечатлителен, как и Аскольд, только моложе его и потому меньше вникал в сущность вещей и событий. Но явное чудо небес, спасшее Константинополь, произвело на него неизгладимое впечатление.

К тому же князья узнали, что предшествовало началу бури, что буря началась, лишь только опущена была на воды залива христианская святыня — одежда Святой Матери христианского Бога. Услышав рассказ о погружении ризы Пресвятой Богородицы, они верили в совершившееся чудо.

   — Сами небеса за Византию! Нам ли бороться с ней? — говорил Аскольд.

   — Да, ты прав, брат! — соглашался Дир. — Мы храбры с людьми, но борьба с незримыми силами не для нас.