Баязет

- Не может быть, - сказал он.

- А как тебя казаки в коляску тащили? - равнодушно сказала женщина. Тоже не помнишь? Я вон в суматохе даже платье свое там оставила - чертякой такой через весь город на позор кавалерам ехала!

- Ничего не помню, - сказал Карабанов, пощупав биение сердца: оно билось вяло и безразлично.

Мысль, что он тоже ехал через весь город в обнимку с этим рыжим чертом, показалась ему дикой.

- Ладно, - сказал, вставая. - Ты деньги взяла?

- Сами дали. Мы не какие-нибудь, чтобы по карманам залазить...

Придя к себе домой, Карабанов застал в комнате все такого же свежего, как огурчик, будто и не было вчерашней пьянки, Мишку Уварова.

- Карабанчик, - сказал он, - ты кабанчик!

- Иди к черту, - отругнулся Андрей.

- Да вот и не уйду... Вчера ты такого натворил, что одной аллокацией теперь не отделаешься!

- Что? - спросил Карабанов в растерянности.

- Князинька пришлет тебе секунданта. Приготовь своего, в ком ты уверен... Оде де Сион или я, наверное, будем судить за князя. Без крови не обойдется на этот раз, ибо обида была нанесена действием

- Я? - спросил Андрей.

- Да плюнь ты. Карабанчик, - успокоил его Уваров. - Ты же знаешь, что князинька трус. Он уже с утра взял пистолет и садит пулю за пулей по бутылкам. Боится тебя!..

Лакей подал письмо.

"Что вы там наглупили, безумный? - писала княжна Долли. - Сейчас же, по получении этой записки, явитесь ко мне".

Карабанов, вовлеченный в работу какого-то чудовищного жернова, в котором его мололо и перетрясало, явился к кузине.

Встретила она его такими словами:

- Дорогой мой друг, я весьма благодарна вам, что вы вчера вступились за мою честь. Но я вполне самостоятельна в своих поступках и могу обойтись без вашей неумной защиты.

- Позвольте, кузина. Вчера, я чувствую, произошло что-то такое, где было задето и ваше имя... Но причем здесь я?

Княжна Долли брезгливо отряхнулась:

- Впрочем, вы были так пьяны... фи! А что касается моей любовной связи с князем Витгенштейном, так это позвольте мне самой решать...

"Что же я там натворил вчера?" - мучительно раздумывал Карабанов, а жернова крутились все быстрее, вовлекая его в свою работу, перетирая его в порошок...

Он посмотрел на кузину: она стремительно двигалась по комнате, ее крохотные ладошки, которым он всегда так умилялся, были злобно сведены в кулачки.

Наконец она села перед ним.

- Давайте думать, - сказала она.

- О чем думать?

- О вас, мой друг. Мы же ведь не чужие люди...

Легко сказать - начинайте думать, когда в голове нет ни одной мысли, только тупое отчаяние, словно стоишь перед высоченной стеной и знаешь, что под нее не подлезть, а тем более не перелезть.

- Скажите, - жалобно попросил Андрей, - неужели все это правда?

- Что?

- То, что вы... и князь?

- Да о чем вы говорите! - крикнула Долли. - Дело идет о вашей жизни, а вы о князе. Ведь не можете же вы ревновать меня к нему... Думайте, Андре! Думайте.

Андрей закрыл глаза