Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

И тут я вспомнил молитву и нашёл силы проговорить её громко и выкрикивая имя Бога. Я догадался, что чудовища отстают. Но странное любопытство вновь одолело меня, и я вновь оглянулся.

Страшная женщина-зверь схватила огромного волка и разорвала его надвое своими сильными лапами, поросшими чёрной шерстью. Одну половину волка она бросила себе под ноги, а другую кинула вперёд, в меня! Я сумел увернуться, и окровавленная половина волчьего тулова упала почти рядом со мной. И тотчас разлилась передо мной огненная река! И я возопил, крича что есть силы имя Бога, взывая к Аллаху! И неведомая сила подняла меня в воздух и перенесла через реку. Я ощутил мгновенный жар и лишился чувств.

И что же самое удивительное во всём этом? Я очнулся на конном базаре. Я лежал на земле, вокруг меня суетились мои слуги, в лицо мне брызгали водой. Оказалось, я внезапно потерял сознание. Но теперь я не чувствовал себя дурно. Я прошёл под навес, где положены были кожаные подушки, и сел. Один из слуг сказал мне, что меня дожидается человек, посланный от богатого господина из окрестностей Деливара. Я поднял глаза и увидел перед собой давешнего человека-волка. Лицо его было закрыто, глаза были странными. Голосом глухим и хриплым он передал желание своего господина купить у меня коней. Я тотчас отказал. Пришедший попытался уговорить меня, посулил большой барыш. Но я решительно отвечал, что не стану выезжать из Деливара в неведомую местность. Он постоял мгновение и пошёл прочь. Я смотрел ему вслед. Очень скоро он исчез в сутолоке базара. Я не чувствовал в себе никакого недомогания. И, благополучно завершив торговлю, я выехал из Деливара и возвратился в конце концов в Шемаху...

Когда молодой купец завершил свой рассказ, воцарилось не на долгое время молчание. Офонас с большою насладой переживал это, уже ведомое ему, погружение в чужие слова, в слова другого. Было удивительно это неуловимое преображение потока многих слов чудесных в картины живые...

Шемахинцы загомонили, заспорили. Одни смеялись и ни в малой степени не верили рассказчику. Другие сомневались. Почтенный муж припомнил слышанное прежде:

   — Я слыхал о царевиче Сиямеке, бившемся с дивом, существом, подобным, должно быть, той страшной колдунье, о которой нам поведал Мехмед. Сложены и стихи об этом поединке:

Тут вступил в разговор человек среднего возраста и сказал следующее:

   — Мой учитель говорил мне, что по велению шайтана [59] злые духи стали выводить людей из терпения, показывая свои страшные лики. Тогда люди принялись просить Аллаха убрать демонов подальше, чтобы демоны не показывались людям на глаза. Милостивый Бог, согласившись с жалобами людей, решил натянуть меж людьми и сонмом демонов невидимую, но прочную завесу. И с тех пор люди не могут видеть демонов наяву. Однако если Аллах желает наказать человека за грехи, он на мгновение приподнимает завесу и показывает провинившемуся страшные образы демонов...

   — Я сам не знаю, что же со мной произошло, — сказал молодой шемахинец. — Должно быть, и вправду я согрешил и Аллах показал мне всю бездну моих прегрешений, послав мне страшные видения. А быть может, эти видения явились следствием мгновенного недуга, вызванного сильной жарой. Или же... Всё это произошло в яви!.. Но отныне я не пропускаю времени молитвы и не забываю просить Аллаха о милосердии...

Тогда купец, молчавший до сих пор, сказал свои слова:

   — Существо, о коем поведал нам Мехмед, напоминает мне животных, которых я видел в Хундустане много. Они зовутся «маймунами» — «обезьянами». Существуют огромные маймуны и совсем крошечные зверьки. Они покрыты шерстью, но в то же время очень похожи на людей, имеют руки и ноги, а морды их чрезвычайно похожи на гримасничающие человеческие лица уродливых людей...

Послушайте меня! Я расскажу вам о лучшей части Индии, зовущейся Маабар [60]. В этой области пять царей, и все они братья. Это земля богатая и славная. Здесь родится прекрасный крупный жемчуг. Между островами и материком есть пролив не глубже десяти или двенадцати шагов. Тут-то и ловится жемчуг. На больших судах идут в море, становятся на якорях и пересаживаются в малые лодки. Начинается лов. Купцы нанимают людей и платят им. Но и купцам приходится платить налог: десятую долю царю. А также купцы платят особым людям, которые заколдовывают рыбу, чтобы она не вредила ныряльщикам за жемчугом. Таким колдунам дают двадцатую долю. А нанятые купцами ныряльщики прыгают с лодок под воду; иной уйдёт на четыре шага, а то и на пять, и доходит порою до двенадцати шагов. Сколько вытерпят, столько времени и остаются на дне морском. И подбирают раковины. В мясе этих раковин и находится жемчуг всех родов, крупный и мелкий; жемчужины — в мясе этих раковин. Вот так они ловят жемчуг; и не пересказать, какое его тут множество. И жемчуг оттуда расходится по всему свету.

Расскажу я вам и о других диковинках Хундустана. У царя Маабарской земли пятьсот жён. Увидит он красивую женщину или девушку, и коль она ему понравится, берёт он её себе. Как-то раз он увидел красивую жену своего брата, взял её себе и не отпустил от себя. Но брат его стерпел это и не поднимал шума. У царя есть и другая диковина: много у него верных слуг, да таких, что верны ему, по их словам, и в здешнем мире, и за гробом. Служат они царю при дворе, ездят с ним, всегда около него; куда бы ни пошёл царь, они за ним; в царстве у него большая власть. Помрёт царь, и когда тело его сжигается на большом костре, все князья, что были его верными друзьями, бросаются в огонь, там и сгорают, чтобы не расставаться с ним на том свете.

И вот ещё какой обычай в этом царстве: если кто учинит какое злодейство, за что смерть полагается, и царь прикажет его казнить, и тогда этот приговорённый объявляет, что желает сам себя убить в честь почитаемых идолов и из любви к ним [61]. Царь соглашается, и вот тогда родные и друзья преступника сажают его на колесницу, дают ему двенадцать ножей, возят по всему городу и возглашают: «Сей храбрец пожелал сам себя убить из любви к таким-то идолам». Вот так-то, как я рассказываю, носят они его по всему городу, а как придут к тому месту, где обыкновенно происходят казни, этот приговорённый к смерти берёт нож и громко кричит: «Из любви к таким-то идолам убиваю себя». После того берёт нож и перерезает одну руку, а после другим ножом — другую руку, а третий нож всаживает в живот. И режет себя ножами, покамест не помрёт, а как помрёт, родные его и друзья в большой радости сжигают его тело.

Есть у них монастыри и множество идолов там. И многие родители отдают своих дочерей, посвящают их тем идолам, коим больше молятся [62]. И в честь идолов девушки, посвящённые им, пляшут и пируют. Они готовят много еды и расставляют её на столах, затем поют и пляшут, а затем громко объявляется, что духи съели приготовленное. После чего эти девушки принимаются весело пировать и угощаются вкусными яствами. Так живут эти девушки, покамест какой-нибудь князь не возьмёт какую-нибудь из них замуж.