Углич. Роман-хроника (СИ)

И Мария хороша. Телом ладна, а душой баба стервозная. Не шибко-то и, вновь за старое взялся и по наложницам ударился. Совсем худая примета. Иван Васильевич, коль вовсе к царице охладеет, то жить с ней не станет. Всего скорее в монастырь спровадит.

Вот тогда беда! Тут и ему, Афанасию Нагому, не устоять… Надо немедля переговорить с племянницей. Пусть свой крутой нрав в мешок сунет и накрепко тесьмой завяжет, дыбы обратно не выбралась.

Но Мария не слишком-то и поддалась на уговоры.

- Не могу я быть с царем ласковой, коль он с блудницами таскается. Как же на него не серчать?

- А ты не серчай. Первая жена Анастасия всё ему прощала и была любима. Вот и ты так постарайся.

- Не могу. Он - старый кобель! Пора бы ему и остепениться.

- Тише, тише, Мария… Ты меня слушай. Я - человек старый, много повидал в жизни. Худому учить не стану. Ласковое слово и буйную голову смиряет.

Но как Афанасий Федорович не внушал племяннице, та свой норов смирять не собиралась. Ныне дядя ей не указ. До купальни она его во всем слушалась (кому не хочется стать царицей?!), теперь же, добившись самого высокого положения, да еще забрюхатев от Ивана Васильевича, Мария и вовсе ничего не желала слушать. Она носит под сердцем наследника, и царь не посмеет отправить ее в женскую обитель. Младший сын-то его, Федор Иваныч, хил, недужен и глуп. Такого посадить на престол - срамота! Никто с Федором и считаться не будет. Царю нужен здоровый наследник, коего она, Мария, вынашивает. Так что, государь в ее руках.

Но царица крепко ошиблась. Иван Васильевич не захотел больше жить со строптивой супругой. Была и другая причина, о коей первым узнал Афанасий Нагой. Царь вызвал его в свои покои и хмуро произнес.

- Надумал я разорвать брак с твоей племянницей, Афанасий.

У Нагого похолодело на сердце, и всё же он попытался урезонить царя.

- Конечно, я не имею права вмешиваться в твои семейные дела, великий государь. Но у Марии будет наследник, продолжатель твоего рода.

- Бабушка надвое сказала, - усмехнулся Иван Васильевич. - А если девку принесет?

- Лекари и звездочеты наследника предрекают, великий государь.

- Добро бы, Афанасий. К наследнику опекуна приставлю, а Марию твою - в монастырь. И не перечь мне больше!

Нагой уже давно ведал: коль царь перешел на негодующий окрик, то лучше ему не прекословить. Дело может дойти до самого плохого. И дошло бы, если бы Ивану Грозному его тесть не понадобился.

- На сей раз, Афанасий, я не хочу брать в жены русскую девицу... Намерен венчаться на английской принцессе.

Слова Ивана Грозного вызвали у начальника Дворовой думы большое удивление, но он постарался скрыть его покорными словами:

- Всё в твоей воле, великий государь.

- Именно в моей, Афанасий! - пристукнул посохом Иван Васильевич. - А теперь чутко выслушай то, что я тебе стану говорить. Это будет не просто брак с принцессой, а военный и торговый союз с Англией, и ради этого я готов пожертвовать последней женой. Уразумел?

- Уразумел, великий государь. Твои помыслы весьма важны для державы.

Нагому и в самом деле многое стало ясно: брак с английской принцессой, по задумке Ивана Грозного, должен был не только поднять престиж царской династии, поколебленный военным разгромом, но и вывести Россию из состояния полной международной изолированности. Одно было Афанасию Федоровичу непонятно: почему государь разговаривает на такую щекотливую тему со своим тестем, для коего решение царя - гибельно для всех Нагих.

Иван Васильевич сидел в кресле, ухватившись обеими руками за посох, и острыми, прощупывающими глазами взирал на Нагого.

- Пожалуй, я разумею, о чем ты сейчас подумал, Афанасий. Но я отвечу на твоё неведение. Именно ты должен стать моим посредником, именно ты одобришь мое намерение и наставишь послов, коих я отправлю в Англию. Тогда королева ничего не заподозрит, коль сам тесть всецело поддерживает царя. Послам же ты скажешь от моего имени, что государь взял за себя, в своем государстве, дочь боярскую, что роняет его царский чин. А коль королева Елизавета согласится выдать за русского государя свою племянницу, то он, царь и великий князь всея Руси, жену свою тотчас оставит. Слова в слово запомни сие, Афанасий. Ничего не пропусти.

- Как можно, великий государь?

- Добро, Афанасий. Приложишь к моей грамоте, своё письмо в коем скажешь, что неустанно радеешь за своего государя, и во всем ему будешь помогать, дабы разорвать брак с Марией. Твое усердие, Афанасий, не останется без моей царской милости.

- Благодарствую, великий государь, - поклонился в пояс Афанасий Федорович.

- Кого думаешь нам послом к королеве послать?

Нагой на минуту задумался, а потом решил назвать имя человека, кой полностью убедит Ивана Грозного в преданности Нагого, ибо этот человек был из стана его недоброжелателей.

- Не худо бы, великий государь, послать в Англию думного дворянина Федора Андреевича Писемского.

Царь поднялся из кресла, схватил Нагого за седую бороду и притянул к себе:

- А ты не прост, Афанасий. Вселукавый пес!.. Но ты мне зело угодил. Нравен мне Федька Писемский. Лучшего посла и не сыскать. Ступай и скажи, дабы Федька ко мне явился.

Федор Писемский был одним из доверенных послов Ивана Грозного. Именно этому человеку и открыл царь большую тайну:

- Кругом враги, Федор. Тяжко мне жить на Руси, ночами спать не могу. Хочу оставить Отчину и попросить у Елизаветы убежища. Заберу с собой Федора, а бояре пусть себе грызутся… Изведаешь о приданом английской невесты. Чья она дочь, и если у неё наследники…»

Иван Грозный желал иметь сведения, чем владеет семья будущей невесты, и будет ли его жена наследницей удельного княжества. Очевидно, царь надеялся, в случае вынужденного отъезда в Англию, получить вместе с рукой принцессы ее владения, кои стали бы его последним убежищем.

Вначале между Иваном Грозным и королевой Елизаветой началась переписка. Затем королева прислала к царю известного медика Роберта Якоби, аптекарей и цирюльников.

В письме своем Елизавета старалась показать, какое важное пожертвование она сделала этим для царя, заявив, что Якоби нужен был ей самой, аптекарей же и цирюльников «послала неволею, сама себя оскудила».

У заморского лекаря Иван Васильевич спросил, нет ли в Англии ему невесты, вдовы или девицы.

Якоби ответил:

- Есть, государь. Мария Гастингс, дочь графа Гонтигдона, племянница королеве по матери.

(Любопытно, что расспросить доктора о девке, как тогда выражались, Иван Васильевич поручил своим любимцам Богдану Бельскому и Афанасию Нагому).

Федор Писемский отправился в Англию в августе 1582 года, дабы договориться о союзе России с Англией против Польши и начать дело о сватовстве. При встрече с королевой Федор Алексеевич от имени царя молвил:

- Ты бы, сестра наша любимая, Елизавета-королевна, ту свою племянницу послу Федору показать велела и парсуну бы ее (портрет) к нам прислала на доске и на бумаге.

Писемский должен был взять парсуну, хорошенько рассмотреть, дородна ли невеста, бела или смугла, изведать каких она лет, как приходится королеве в родстве, кто ее отец, если у нее братья и сестры.

А коль скажут, что царь Иван женат, то отвечать: «Государь наш по многим государствам посылал, чтоб по себе приискать невесту, да того не случилось, и государь взял за себя в своем государстве боярскую дочь не по своему чину, а коль племянница королевы дородна и такого великого дела достойна, то государь наш, «свою оставя, сговорит за королевнину племянницу».

Посол должен был объявить, что наследником государства будет царевич Федор, а детям, кои родятся от Марии Нагой, даны будут уделы, «иначе делу статься нельзя».