Солдат Василий Михайлов

й сон армии стерегли по ночам скифские курганы .

Покрыты тенью бунчуков

И долы и холмы сии!

Днем через каре армии прокатывал шлафваген Миниха.

- Вперед! - рычал на солдат фельдмаршал. - Кто остановился, тому смерть. А свободных телег для больных в обозе нету...

Жутко ревел на привалах скот, не поенный уже с неделю.

Выстелив по земле тонкие шеи, умирали плачущие от усталости кони.

Мертвых бросали в степи - на поживу ястребам и воронью...

17 мая 1736 года русское каре с ходу уперлось в Перекоп.

Походный толмач Максим Бобриков всмотрелся в пылищу.

- Перед нами ворота Ор-Капу, - доложил он Миниху.

- Ор-Капу? А что это значит?

- "Капу" - дверь, "Ор" - орда, вот и получается, что сия татарская Перекопь есть "дверь в Орду" ханскую...

- Передайте войскам, - наказал Миних, - что за Перекопью их ждет вино и райские кущи. Ад - только здесь! А за этим валом "дверей в Орду" - отдых и прохлада садов ханских, где произрастает фруктаж редкостный, какого в дому у себя никто не пробовал!

Но 185 турецких пушек (противу 119 русских) зорко стерегли вход в Крымское ханство; над фасами крепости реяли на бунчуках янычарских хвосты черных боевых кобыл, и старая мудрая сова, вырубленная из камня, сидела над воротами Ор-Капу, сурово взирая с высоты на пришельцев из далекой прохладной страны...

- Назавтре быть штурме немалой, - говорили ветераны, - а нонеча поспать надо, дабы отдохнули бранные мышцы!

И армия попадала на землю, изможденная до крайности.

Они дошли...

Но до Перекопа русские доходили уже не раз. Дойдут - и возвращаются обратно, крепости взять не в силах. Все степи Причерноморья усеяны русскими костями...

Спите!

Завтра покажет - быть вам в Крыму или не быть?

Еще затемно строились полки, в центр лагеря стаскивали обозы, чтобы они не мешали армии маневрировать.

В строгом молчании уходили ряды воинов, неся над собой частоколы ружей. Священники, проезжая на телегах, торопливо кропили солдат святою водицей прямо с метелок! Погрязая в песок зыбучий, тяжко выползали мортиры и гаубицы. Рассвет сочился из-за моря, кровав и нерадостен, когда войска вышли на линию боя.

Миних на громадной рыжей кобыле проскакивал меж рядов, возвещая солдатам:

- Первого, кто на вал Перекопи ханской взойдет с оружием и цел останется, жалую в офицеры со шпагой и шарфом... Помните, солдаты, об этом и старайтесь быть первыми!

Плох тот солдат, что не жаждет стать офицером. Воины кричали:

- Виват, Руссия.., виват, благая! Все будем первыми...

Янычары жгли костры на каланчах, ограждавших подступы к Перекопу со стороны степей. А ров на линии перешейка был столь крут и глубок, что голова кружилась.

И тянулся он, ров этот проклятый, рабами выкопанный, на многие версты - от Азовского до Черного моря.

Пастор Мартене наполнил бокал "венджиной" и протянул фельдмаршалу, чтобы взбодрить его перед битвой:

- Всевышний пока за тебя, приятель: воды во рву татарском не оказалось, и в этом твое счастье...