Герцогиня с Османского берега (СИ)

Королевы нигде не было видно. Отчаявшись, Нигяр обратилась к одной из служанок, с которой столкнулась в коридоре.

- Мэри, скажи, пожалуйста, ты не видеть королева?

Мэри удивлённо взглянула на калфу.

- Ты что, ещё ничего не слышала? – спросила она.

- А что я должна была слышать?

- Королеву только что арестовали. Её обвиняют в супружеской неверности. Она в Тауэре.

От этих слов Нигяр стало дурно. Голова закружилась и дыхание как-будто прервалось. Османка не могла стоять на ногах. Она пошатнулась и оперлась о стену. Она слышала, как бешено колотится её сердце.

- Нигяр! Что с тобой? – испуганно спросила Мэри, но бывшая калфа её уже не слышала. Она медленно сползала на пол, несмотря на попытки фрейлины удержать её. В глазах потемнело, и воздуха было мало.

- Нигяр, ты слышишь меня? Очнись! Нигяр! Помогите, ей плохо!

***

Вот уже четвёртый день над дворцом в Трабзоне висели серые тучи, и лил холодный дождь. Одиннадцатилетняя Нигяр сидела в углу в коридоре и не переставала плакать. Вчера состоялись похороны её бабушки, и девочка осталась совсем одна. Она не хотела ни есть, ни учиться, даже сон потеряла. Глаза Нигяр покраснели и распухли, но слёзы всё равно продолжали заливать её нежное лицо. Дайе Хатун, весь день искавшая девочку, поначалу не могла подобрать слов, чтобы успокоить малышку. Наконец, она просто подошла к ней и ласково погладила по голове.

- Ну-ну, тише, детка. – умиротворяющее сказала воспитательница шехзаде Сулеймана. – Василиса Хатун не покинула тебя, просто она рядом с богом. Но она видит и слышит тебя, и любовь её не закончится никогда.

Немного успокоившись, Нигяр подняла глаза на Дайе Хатун. Слова этой мудрой женщины показались бедной девочке каплей бальзама, которым её бабушка обрабатывала раны. Осторожно Нигяр прикоснулась своей маленькой ладонью к руке Дайе.

- Что теперь будет со мной? – спросила она.

- Не волнуйся, Айше Хавса Султан не бросит тебя. Она решила отправить тебя в новый дворец Топкапы. Скоро шехзаде станет санджакбеем Манисы, а ты в это время будешь служить в гареме султана Селима.

- Но ведь я там буду совсем одна.

- Я тоже подумала об этом, и решила, что одной тебе действительно будет тяжело, поэтому Сюмбюль Ага поедет с тобой.

- Правда?

- Конечно.

Девочка перевела дыхание и обняла хатун. Та прижала её к себе, словно родную дочь.

- Вот что, Нигяр. – промолвила она, - если у тебя возникнут сложности, не раздумывая, пиши мне. Я всегда подскажу тебе, что делать. Ну а сейчас иди к себе, собирайся в дорогу. Помочь тебе?

Нигяр покивала головой. Дайе посмотрела на малышку с такой нежностью, что со стороны можно было подумать, что это действительно мать разговаривает с дочерью. Поцеловав девочку в лоб, хатун взяла её за руку и отвела в комнату.

- Сейчас я пришлю девушек, - сказала она, - которые помогут собрать твои вещи и переоденут тебя.

Нигяр поклонилась и осталась ждать Дайе. Чтобы не терять времени, она вынула из шкафа свои платьица и ленточки из сундука. В нём же девочка обнаружила любимую куклу, с которой не играла бог знает, сколько лет. Решая, оставить ли игрушку себе на память, или выбросить, девочка не заметила, как дверь в комнату открылась.

- Хочешь сладкого?

Нигяр обернулась. В комнату вошёл Сюмбюль Ага, держа в руках миску с пахлавой.

- Нет, я ничего не хочу. – грустно ответила девчушка.

- Ой, ладно тебе, всегда хотела, а теперь вдруг не хочешь!

- Не хочу! – настойчиво повторила Нигяр и на её глазах стали наворачиваться слёзы.

Чувствуя, что в данный момент он совершает ошибку, Сюмбюль аккуратно поставил миску на стол. Юный евнух подошёл к отвернувшейся Нигяр и тихо заговорил с ней.

- Я вот тоже в новый дворец еду. Дайе Хатун приказала заботиться о тебе.

- Я знаю. – буркнула девочка.

- Я понимаю, тебе очень тяжело сейчас. Но я буду оберегать тебя не только потому, что так приказала Дайе Хатун. Просто я одинок также, как и ты. Я бы поплакал с тобой, но не могу: несколько лет назад я пережил такую боль, что, наверное, выплакал все слёзы мира, ты уж меня на том прости. Кроме нас самих, кто о нас позаботится? Поэтому ничего не бойся, я с тобой.

Нигяр повернулась к Сюмбюлю. Она крепко обняла его и повисла на нём, так что евнуху пришлось опуститься на пол. Девочка уже не сдерживала себя.

- Давай будем братом и сестрой, ага. – пролепетала она, глотая слёзы.

- Хорошо, хорошо, с сегодняшнего дня я буду твоим братом, а ты – моей сестрой. – согласился Сюмбюль. Он взял девочку за плечи. – Ну-ка посмотри на меня. – сказал он, сменив тон на более весёлый. – Немедленно прекрати это мокрое дело! Представляешь, что скажет султан, когда узнает, что его гарем обслуживает плакса?

- А что он скажет?

- Да ничего хорошего! «Вы кого мне подослали?! Что это за калфа, которая не работает, а только слёзы льёт по делу и не по делу?!» Потом схватит свой ятаган и вжиииик!

- Ах!

- Да я шучу, сестричка.

Нигяр улыбнулась впервые за четыре дня. Кто знает, может всё складывается не так уж и плохо? Вдруг там, в едва отстроенном дворце Топкапы, о котором все вокруг говорят, она найдёт своё счастье?

========== Глава 9. 18 мая 1536 года ==========

Практически сразу после ареста Анны Болейн, герцог Норфолк в принудительном порядке забрал Нигяр из Хэмптон – Корта и перевёз её в свой лондонский особняк. Османке было строго – настрого запрещено покидать его пределы, а, казалось бы, простое пожелание свидания с опальной королевой продолжало игнорироваться. Между тем, молодая женщина день за днём проводила в страшнейшем напряжении; через служанок, приставленных к ней, она узнала, что над её бывшей патронессой состоялся суд, который приговорил её к смертной казни. Но странному и нелепому стечению обстоятельств, невиновную во всех предъявленных ей обвинениях женщину осудил тот, кто рьянее остальных желал восшествия Анны на английский престол и тот, в чьих руках находилась дальнейшая судьба бывшей гаремной калфы – сэр Томас Говард, герцог Норфолк.

Поняв, что добиться свидания с королевой, не ставя герцога в известность, будет невозможно, Нигяр решила прибегнуть к одному из своих самых испытанных приёмов, а именно надавить на жалость. Она долго рассказывала жестокому герцогу о своей безмерной любви к королеве, активно оперируя фактом того, что кроме Анны Болейн у неё в Англии (да и на всём белом свете) нет никого, и напоминала ему о том, что Анна – его родная племянница, его кровь. Сэр Томас долго колебался, но видя, как страдает несчастная, одинокая женщина, он, скрепя сердце, позволил ей провести несколько часов с опальной королевой, осуждённой на смерть.

Утром 18 мая 1536 года, несколько доверенных людей герцога привезли Нигяр к Тауэру. Во дворе свершалась казнь предполагаемых любовников Анны Болейн, в числе которых был её собственный брат Джордж. Проявив невероятную силу воли, молодая османка не стала смотреть на это отвратительное зрелище. Слишком свежо было её воспоминание о том, как она сама готовилась к смерти…

Комендант Тауэра Кингстон внимательно изучил письмо герцога Норфолка, которое вручила ему Нигяр, и только после этого согласился провести её к осуждённой королеве. Он осторожно отпер дверь, и бывшая калфа застала свою опальную хозяйку в поистине ужасном состоянии. Сидящая под окном Анна билась в истерике, её лицо покраснело, а волосы растрепались.

- Ваше Величество… - произнесла османка негромко, но достаточно слышно для того, чтобы королева смогла узнать её по голосу. Та подняла голову и посмотрела в сторону двери.

- Нигяр. – прошептала Болейн. – О Боже, Нигяр, подойди ко мне!

Османка не просто подошла, она подбежала к патронессе и обняла её. Несчастная женщина уткнулась в неё, словно в подушку и продолжала плакать.

- За что, за что? – вопрошала она. – Смиттон, Норрис, Вестон, Бриртон – он убил их всех! И даже Джорджа, моего несчастного брата! Он их убил! А теперь убьёт меня!