Пером и шпагой

мало поработал над "равновесием" Европы. Версаль любит возиться с этим равновесием, как дурачок с крашеными яйцами.

Фридрих вышел из-за стола, усмехнулся, блеснув глазами:

- А не пора ли нам опрокинуть это равновесие к черту?.. Самое главное сейчас - опередить Россию: вырвать от Питта субсидии и договор с Англией, такой же по значению, какой Питт собирается заключать с Россией. Но мы должны непременно заключить его раньше Петербурга... Ты понял меня?

- Ты безумен, Фриц, - сказал королю Финкенштейн. - Вслед за этим ты потеряешь приязнь Версаля, который не простит тебе поставку солдат для Англии - этого главного врага Франции! Не забывай, что Людовик переживает потерю колоний за океаном особенно чувствительно, и косвенно ты будешь виноват...

- Возможно, - согласился король.

- Но это еще не все! Австрия, твой извечный враг, будет вынуждена встать под одни знамена с Францией, с которой она до сих пор во вражде...

- И это возможно.

- Это же страшно для Пруссии... Что же ты выигрываешь?

- А ты не понял? Но ведь, заключая договор с Англией, я невольно оказываюсь в одном строю с Россией... Этим я снимаю угрозу для Пруссии с востока. Я свободен на западе! Не советую оставлять кошельки на столе - я их заберу для себя... Версаль вряд ли рискнет скрестить со мной шпаги, Австрию же мы умеем побеждать... Самое главное - опередить Россию!

С этим он отъехал в Берлин... Казармы и базары, мукомольни и пороховые мельницы, сукно и посуда, горох и пиво, шаг пехоты и рысь коня, выпечка хлеба и таможня, - до всего король был охотник. Ему казалось, что только он король! - способен понять и сделать все лучше других.

Единственное, чего Фридрих никогда не касался, так это германской литературы; он даже не догадывался, что такая существует. Немецкий язык, думалось ему, служит лишь для выражения подлости, грубости и низменности чувств. Сам же он парил, естественно, на французском...

Вечером, как всегда, был концерт в Сан-Суси; Фридрих играл в оркестре на любимой флейте. Но мысли его были далеки от музыки, и "трюбуше" явно не удалось, за что неистовый капельмейстер Кванц не раз дергал короля за косу... Здесь же был и английский посол в Берлине - сэр Митчелл, и глаза Фридриха с нотных листов косили на дипломата. Внимание к Митчеллу в эти дни должно быть удвоено, утроено. Пруссии важно одно: опередить Россию!

А после концерта - ужин в близком кругу людей. Вольтер, Мопертюи, Сен-Жермен, маркиз д'Аржанс, Даге - одни французы. Пруссаков король любил видеть на плацу, а в Сан-Суси он оставлял их далеко за дверью. Разве могут эти грубые чудовища оценить тонкость метафоры или чудесность гиперболы, что пролетает над столом, словно пушечное ядро?.. В полночь Фридрих ложится спать. А ровно в четыре часа утра камер-лакей уже срывает с него одеяло.

- О подлец! - ворчит король. - До чего ты надоел мне...

- Ваше величество, я слишком дорожу службою и не хочу лишиться ее, как мой приятель, который разбудил вас не в четыре часа, а в пять минут