Юность полководца

у и прошел под навес. Громко застучали копыта по деревянному настилу, когда большой, широкозадый гнедой жеребец вылетел, почуяв свободу. Вцепившись в его недоуздок, конюх висел, волочась ногами по земле. Остальные конюхи бросились наперерез. Ухватив коня за недоуздок с другой стороны, они его остановили.

- Ну, как? - спросил Ратша, косясь на Александра. - Люб али не люб тебе такой зверь?

- Вот такой мне по сердцу! - прошептал Александр, задыхаясь от радости.

- Попробуй теперь его стегнуть витнем, - заметил Ратша, - так он этого тебе до последнего смертного часа не забудет... А ежели ты его огладишь, успокоишь да еще ржаную лепешку дашь, помазав медом, конь почует в тебе друга и хозяина, а потом и сесть на себя позволит. На таком коне ты любого врага догонишь, он тебя и сквозь сечу пронесет, а если ты, раненный, упадешь в поле, конь тебя не покинет, а возле стоять будет.

Александр подошел ближе к гнедому жеребцу. Княжичу очень хотелось, чтобы конь посмотрел ему в глаза, протянул к руке теплые, мягкие губы. Но гнедой, подняв голову, смотрел куда-то вдаль. Конюшня находилась на самой вершине холма, где стоял детинец. Отсюда было видно далеко вокруг: и синие дальние леса, и часть Плещеева озера, и зеленые луга за ним... Там рассыпались разномастные кобылицы княжеского табуна. К ним стремилось сердце гнедого жеребца, и он звонко ржал, содрогаясь всем своим напряженным, блестящим на солнце мускулистым телом...

НАКАЗ ДАНИИЛУ ОСТРОСЛОВЦУ

Князь Ярослав не забыл о Данииле Острословце и приказал челядинцу его привести.

Темнолицый, с беспокойными черными глазами, с космами полуседых волос, Даниил стоял, крутя в руках старый собачий треух, подаренный ему медвежатником Еремой.

Князь окинул Даниила недоверчивым, строгим взглядом и стал всматриваться в его длинный сухой нос и лохматые брови, как у святителей на иконах.

- Ты из греков, что ли?

- Нет, пресветлый князь-батюшка. Я с Волыни.

- Ты и тестя моего, князя Мстислава Мстиславича, поди, видел?

- Сподобил господь увидеть. Ткнул он меня перстом в лоб и сказал: . Я еще тогда в монастыре крылошанином* стихиры пел, когда князь Мстислав Мстиславич приехал к нам и заупокойную обедню велел отслужить по убиенным воинам, живот свой за родину положившим в бою с татарами в Диком поле близ реки Калки.

_______________

* К р ы л о ш а н и н - клирошанин, церковный прислужник,

певчий, стоящий на клиросе (боковом возвышении) во время церковной

службы.

- Скорбная для нас была битва... Уже двенадцать лет прошло, а мы все ждем и не знаем, придут ли сюда к нам опять татары, или они навсегда затаились за Волгой.

- Придут, княже, мой господине: однажды нашей русской кровушки попробовав, татарин, что медведь-шатун сыроядец, от нас не отстанет!

- И то правда! Вести дошли до меня, что царь татарский Батыга полонил великий город Булгар, по всей булгарской земле своих тиунов поставил и опять в степи Половецкие обратно ушел.

- А может, господь нас помилует и