Лашарела. Долгая ночь

раз слезы просились на его глаза, но он умел вовремя взять

себя в руки, укрепиться, и глаза оставались сухими, а

злость и тоска заливались чужой кровыо и чужими сле¬

зами.

Не зная слез, не знал султан и того, что они приносят

облегчение. Они текут, льются и точно омывают сердце

теплой волной. Пропадает тяжесть, размягчается жесто¬

кость, затихает боль. Точно каждый нерв расслабляется,

точно ослабевает натянутая до предела тетива. Султан ие

знал ничего этого, потому что всегда умел взять себя в

руки. И теперь ои хотел сдержаться и не мог. Помимо его

воли слезы хлынули из глаз, и ои плакал на виду у при¬

ближенных, как последняя баба.

Это все не к добру. Когда мужчина не может сдержать¬

ся и ревет, он перестает быть мужчиной. Он становится

плохим, слабым мужчиной. Плохой, слабый, сломленный,

плачущий мужчина не годится в цари, в вожди, в полко¬

водцы.

В Мугань прибыли потемну. Султан лег было спать, но

очень скоро проснулся и почувствовал себя в хорошем на¬

строении, так бодро, так легко, как будто все начинается

сначала и он полон сил и надежд, чтобы все начать сна¬

чала, и ие было недавних слез и мрачных мыслей о близ¬

кой смерти.

Султан позвал Несеви и продиктовал ему несколько

писем к хлатскому мелику и к султану Иконии. Он про¬

сил их перед лицом надвигающихся монголов позабыть

свои домашние распри, соединить войска и объединенны¬

ми силами противостоять монголам.

Несеви отнес письма к визирю Шереф-эль-Молку, что¬

бы тот распорядился срочно разослать их, кому они пред¬

назначены.

008

Визирь Шереф-эль-Молк стоял к Джелал-эд-Дину бли¬

же, чем кто бы то ни было. Ои лучше других чувствовал

и видел, что звезда султана стремительно падает за гори¬

зонт. Судьба не милостива к Джелал-эд-Дину. Она посы¬

лает одно бедствие за другим. Но испытывать немилости

судьбы приходится и его приближенным, может быть, да¬

же в первую очередь его приближенным. Как же быть?

Нужно перестать разделять судьбу султана.

Бывает, дереву, очутившемуся на краю пропасти, ка¬

жется, что оно стоит по-прежнему крепко и продержится

так еще целый век. Однако птицы перестают вить на нем

гнезда и даже покидают гнезда, свитые раньше.

Кроме того, Шереф-эль-Молк по натуре оказался боль¬

ше домоседом, чем вечно скитающимся воином. Его по¬

стоянно тянуло к оседлой жизни, к тишине и покою. Кро¬

ме того, внешне кичливый визирь в глубине существа сво¬

его был трусом. Он всю жизнь избегал прямых схваток с

врагом, не любил и боялся игры со смертью. Он был храбр

лишь по отношению к пленным, безоружным врагам.

Здесь его жестокость и его изобретательность не знали

себе предела.

При всем том Шереф-эль-Молк был богобоязненным

человеком и за чтением Корана забывал все свои мирские

дела.

Шереф-эль-Молк устал от вечных скитаний с султа¬

ном от одного убежища к другому. Хотелось остановиться.

Но Джелал-эд-Дин остановиться, как видно, не хочет.

Жизнь, войны, удары судьбы ничему не научили предво¬

дителя хорезмийцев. Чем хуже его дела, тем он становится

упрямее. Советов визиря и других приближенных не слу¬

шает совсем. От раз принятого решения не отступает, хо¬

тя бы и видел, что ради успеха нужно от него отступиться.

На поле боя ои стремится, словно ищет забвения и смерти.

А если кто из приближенных выскажет осторожное суж¬

дение или призовет султана к осторожности, такой чело¬

век кажется султану изменником.

Может быть, Джелал-эд-Дин ничего не видит для себя

впереди. Он устал и доверился судьбе, и ему ничего не

нужно, кроме смерти. Но у Шереф-эль-Молка есть еще

время впереди. Султан не хочет одуматься и взяться за

ум, значит, нужно одуматься и взяться за ум без султана.

До сих пор Джелал-эд-Дин распоряжался судьбой Ше¬

реф-эль-Молка, не пора ли вйзпрю распорядиться своей

20 Гр. Абашидзе

609

судьбой самому. Вместе с султаном вышли они иа перекре¬

щение двух дорог. Одна дорога — жизни, другая дорога —

смерти. Что ж, цусть султан выбирает себе какую хочет,

а Шереф-эль-Молк выберет дорогу жизни и будет жить,

хотя бы от султана не осталось даже воспоминаний.

Кроме того, визирь Шереф-эль-Молк — главная и, мо¬

жет быть, последняя башня в укреплениях Джелал-эд-Ди¬

на. Если эта башня выбросит белый флаг и откроет воро¬

та, враги как следует оценят такой поступок.

Шереф-эль-Молк уничтожил письма, которые прислал

ему султан для отправки. Вместо этих писем он написал

свои тем же людям, то есть мелику Хлата и султану Ико¬

нии.

«Достойно сожаления,— писал Шереф-эль-Молк,— что

Джелал-эд-Дии, султан Хорезма, изгнанный из своих зе¬

мель монголами и вынужденный скитаться но чужим стра¬

нам, не оправдал доброго отношения к нему со стороны

правителей мусульманских стран. Они встретили его по-

братски, всячески ему помогали, видели в нем объедини¬

теля и защитника всех мусульман, твердого поборника

истинной веры. Вместо того чтобы по достоинству оценить

помощь и дружелюбие, действительно объединить и дей¬

ствительно возглавить мусульманские народы в борьбе с

пашествием монголов, неразумный Джелал-эд-Дин начал

нападать иа единоверных братьев. Вместо того чтобы при¬

нять их добровольную помощь и видеть в них равных со¬

юзников, он захотел покорить их сам и господствовать над

ними, как над всяким побежденным и покоренным врагом.

Он решил покорить и поработить меликов и султанов во¬

сточных стран, которые своим благородством и доблестью

не только не стоят ниже хорезмшаха, но и превосходят его.

Высокомерный и недальновидный Джелал-эд-Дин сам

вырыл себе могилу. У него нет больше ни союзников, ни

верных друзей, ни войска. У него нет даже убежища, по¬

стоянного пристанища, клочка земли, которую он мог бы

считать своей. Власть некогда могущественного и доблест¬

ного хорезмшаха распространяется только на его слуг и

приближенных.

В интересах веры и благополучия народов мы, Шереф-

эль-Молк, визирь Джелал-эд-Дина, могли бы навести по¬

рядок в Адарбадагане, а также установить добрые отно¬

шения со всеми соседями, в особенности с благородными

великими правителями Хлата и Иконии.

610

Мы беремся пленить Джелал-эд-Дина и предать его

рпраредливому суду и достойной казни. За эту услугу

Эль-Ашраф и Алладин признают законной нашу власть

над Адарбадаганом. Тем самым будет искоренена смута

среди мусульманских стран, недоверие между мусульман¬

скими народами и их предводителями и установится иск¬

реннее содружество, столь необходимое для ведения свя¬

щенной войны против ненавистных монголов».

Шереф-эль-Молк запечатал свои послания и с надеж¬

ными людьми отправил их по назначению.

Но Джелал-эд-Дин был еще жив, и он еще был султа¬

ном, и когти его были еще остры. Оба письма в день их

отправки оказались в руках султана и были читаны им

три раза подряд, настолько невероятным, неправдоподоб¬

ным показалось ему все в них написанное.

Но написано было черным по белому, и пришлось по¬

верить. Низкий раб, которого Джелал-эд-Дин поднял из.

грязи жизни и так возвеличил, раб, который не умел ни

читать, ни писать, который все, что у него есть, получил

благодаря милости и щедрости султана (кроме черной его

продажной души), этот раб, эта низкая тварь устанавли¬

вает теперь тайную связь с врагами султана, обещает им

его голову, просит у них власти над Адарбадаганом, хочет

своего господина и благодетеля схватить словно зверя и в