Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

С новгородским иереем Ярослав нашел общий язык. Иоаким стал первым епископом Новгорода. Именно Владимир Святославич пригласил его из Херсонеса, передав ему дубовый храм святой Софии.

Прибыв в 1010 году из Ростова в Новгород, князь Ярослав в первую очередь посетил церковь, послушал службу Иоакима и удивился. Двадцать лет простоял епископ за амвоном, но на русском языке глаголил так худо, что прихожане его слов почти не понимали.

На первой же встрече с иереем, стараясь его не обидеть, Ярослав Владимирович, как бы ненароком намекнул:

— Всё мне по нраву в храме, владыка. Славная у нас пресвятая София. Но вот прихожане плохо разумеют службу. Иконам молятся, поклоны отбивают, а вот проповеди до них слабо доходят.

Епископ намек понял, и лицо его приняло малиновый цвет. Ответил на греческом, кой Ярослав отлично понимал:

— Русский язык, князь Ярослав, вельми многотруден. Вельми!

— Согласен, владыка. Многотруден, но красив и благозвучен. Не худо бы к нему приобщиться, дабы прихожане получше учение Христа познали. Ты только не серчай на меня, владыка. Учиться никогда не поздно. Мутный ум не родит ясного слова, а в богоугодном деле оно зело надобно.

К счастью Ярослава, епископ Иоаким не был запальчивым человеком, нрав оказался у него покладистым.

— Меня радует, сын мой, что тебя заботят дела церковные. Ты прекрасно владеешь греческим языком. Видно и мне пора постигнуть язык русичей на благо Христовой веры.

С того дня Иоаким и в самом деле усердно принялся за изучение языка славян, что не осталось не замеченным Ярославом.

«Не заносчив. А ведь глава громадной Новгородской епархии, один из набольших епископов Руси. Другие иереи ведут себя напыщенно, и свысока глядят на русских людей. Этот же, слава Богу, иной. Промахнулся константинопольский патриарх. Сей иерей в мирские дела не влезает. С ним можно поладить».

Ярослава беспокоило дальнейшее распространение христианства. Русь огромна, а число священнослужителей явно недостаточно.

«Надо в школах обучать не только грамоте и ремеслу переводчика, но и готовить священников. А еще лучше — создать духовные училища», — подумал князь.

Русь ничего подобного не имела, но это не говорило о том, что к служению в храмах допускались безграмотные люди. Для начала новопоставленный дьякон или поп шесть недель проходил обучение в соборной церкви, когда его наставник — дьякон для дьякона, поп для попа — наблюдал за службой ученика, следил за тем, дабы тот Евангелие чел не спешно, ведал бы статьи и узгласы (возгласы), на заутренях и вечернях глаголил Псалтырь, псалмы, и каноны, и церковное каженье знал и всё действо священническое.

Только после шестинедельного срока епископу давался устный доклад: «сей новопоставленный весь ряд церковный и священническое действо умеет».

Наставник после сего оповещения слыл ответственным за своего ученика, что и помечалось в особой книге.

На том наука не заканчивалась. Шести недель было, разумеется, мало, дабы постичь все тонкости службы. Молодому попу давался еще год, в течение коего он направлялся в церковь, служил и учился от иного наторелого попа, хорошо овладевшего священническим делом и правилом церковным.

Второе и последнее испытание ученик проходил через год — именно тогда епископ принимал окончательное решение о подготовке новопоставленного. Время поставления заносилось писарем в книгу, коя служила для проверки в случае жалобы. Молодой поп получал из рук епископа молитвенник и отправлялся к месту служения выполнять свои великие и трудные обязанности.

Прихожане посещали храмы обычно по воскресеньям и праздникам. В остальные дни церкви, как правило, не имели службы. Ежедневные богослужения совершались лишь в соборах, в коих по череду служило духовенство города.

Церковную жизнь Ярослав ведал досконально. Епископ удивлялся его познаниям и внимал озабоченным словам:

— Путь в попы и дьяконы тяжел и громоздок. Много на этом пути препон. Позарез нужны духовные училища.

— Нужны, сын мой. Но даже в Киеве того нет. Увидишь митрополита, потолкуй с ним. Дело архиважное.

Ярослав пытливо посмотрел на епископа.

— А ты уверен, владыка, что я буду в Киеве?

— Всё в руках божьих, но в Киеве тебе всенепременно быть. Святополк совершил тяжкий грех, и Господь его накажет. Убийца не должен оставаться великим князем. Сие разумеют не токмо прихожане, но и все твои воины. Так что, сын мой, попытайся убедить митрополита.

— Попытаюсь, владыка. Русь не должна оставаться без духовных училищ. В них великая сила мудрости христианской, без чего державе крепко на ногах не стоять. Чем больше в государстве нашем христианства, тем больше нравственной опоры, тем сплоченней народ.

— Благословенны твои слова, князь Ярослав. И сохранит тебя Бог!

Нередко проводил беседы Ярослав Владимирович с епископом Иоакимом, каждый раз убеждаясь, что этот своеобычный грек может поспособствовать всем его новинам.

А душа… душа продолжала скорбеть. Что же случилось с Ириной и Добронегой? Куда они пропали? Живы ли?..

Уж скорее бы выступить в поход на Киев, может, там что-то прояснится.

Сейчас Ярослав думал исключительно о победе. Войско собралось отменное. Среди ратников не только новгородцы, но и псковитяне, давнишние приятели Новгорода.

Ныне Псков — неприступная крепость. Псковская земля тянулась узкой полосой с юга на север, охватывая земли реки Великой.

Ярослав весьма дорожил этим городом. Водный путь был главной торговой дорогой Пскова и обеспечивал связь с европейскими странами, в частности, с немецкими землями. Река Великая впадала в Псковское озеро, соединяющееся с Чудским, и далее по реке Нарве открывала выход в Варяжское море. Издавна существовал торговый союз Пскова и Новгорода с немецким Любеком.

Но самое любопытное для князя Ярослава было то, что именно в Пскове познакомились киевский князь и юная перевозчица Ольга, ставшая позднее первой правительницей-христианкой на Руси, святой и равноапостольной великой княгиней.

Близ Пскова, в Буднике родился внук княгини Ольги — Владимир, будущий креститель Руси, отец Ярослава.

Именно по желанию Ольги, после того как увидела она три небесных луча на берегу Великой, был воздвигнут на этом месте первый деревянный собор Псковской земли — Троицкий.

Ратники, пришедшие в войско Ярослава, любовно называют свой храм чудесным. Все воины поклялись своим Троицким собором, что не отдадут на поругание святотатцу Святополку Киевскую землю.

Всё складывалось в пользу Ярослава, но душу его так и не покидали горестные мысли. Он давно привык к Ирине и очень любил своих сестер, попавших в беду.

Могута вошел в покоя Ярослава Владимировича с такой ликующей улыбкой, что князь сразу понял: принес отрадную весть.

— К Ильменю возок катит. А в нем — великая княгиня и Мария Добронега!

Взбудораженный Ярослав тотчас сорвал с колка зимний кафтан на лисьем меху.

— Как снег на голову. Пусть подают коня!

Встреча оказалась волнующей и трогательной. Похудевшая Ирина со счастливыми слезами на глазах кинулась на грудь мужа и долго-долго не могла от него оторваться. А затем наступила очередь Добронеги.

Семья Силуяна стояла в сторонке. Купец беспрестанно крякал в дремучую (оброс за дальнюю дорогу) рыжеватую бороду, а Настена утирала кончиком убруса [287] радостные слезы; сыновья же переминались с ноги на ногу и жадно разглядывали князя. Впервые увидели.

Ирина, повернувшись к Силуяну, молвила:

— Это наш спаситель.

Ярослав Владимирович крепко обнял купца и тепло произнес:

— До конца жизни тебе обязан, Силуян Егорыч… А теперь — все в терем.

В тереме стало шумно: великая княгиня пожаловала! Принцесса заморская. Она любит изысканные яства.

За веселым застольем Ярослав Владимирович выслушал длинный сказ Ирины.

— Так у тебя, оказывается, два спасителя. Поведай о нем подробней.