Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Болеслав узнал о заговоре зятя слишком поздно: его воины по всем южным городам были уже перебиты.

Король с сотней отборных воинов задумал мчать из Берестова в Киев, дабы убить Святополка, но его вовремя остановил епископ Анастас, прибывший ночью из своей Десятинной церкви. Этот грек давно уже вошел в доверие Болеслава.

Когда король решил посмотреть храм Пресвятой Богородицы, то его беседа с владыкой состоялась в исповедальне, чему немало удивились приближенные Болеслава. Тот хоть и христианин, но вот уже несколько лет привержен католицизму. [284]

У короля же были свои причины тайно побеседовать с Анастасом. Победоносная война принесла ему огромную казну, и он в первые дни пребывания в Киеве, не слишком доверяя Святополку, не знал, как и где ее сохранить.

На этот вопрос без колебаний ответил Анастас:

— Я помогу вашему величеству. Мой храм — самый надежный сторожевой. Но желательно перевезти казну ночью. Я готов быть для тебя, ваше величество, самым преданным человеком.

«Хитрый грек умел подольститься к каждому сильному и менял отечество, смотря по выгодам», — скажет летописец.

Болеслав, не любивший ходить вдоль да около, прямо спросил:

— А не обманешь меня, владыка? Соблазн слишком велик.

— В моем сане обманывать — понести тяжкий грех перед Христом.

— Но ты же преданно служил князю Владимиру.

Ни тени смущения не промелькнуло в лице грека.

— Князей много, а королей единицы. Служить тебе, ваше величество, большая честь…

И вот Анастас примчался ночью к Болеславу с казной короля, казной Десятинной церкви… и казной Святополка, кой, страшась за свое богатство (практически, богатство, накопленное князем Ярославом) счел нужным сохранить его в храме Богородицы.

— В Киеве мятеж, ваше величество. Польские воины перебиты дружинниками Святополка.

— Как это могло случиться?! — рассвирепел Болеслав.

— Святополк напоил твоих воинов, а затем приказал всех убить. Никто и пальцем не мог пошевелить. Утром же твой зять выступит на Берестово. Надо спасаться, ваше величество.

— Я никогда не бегал даже от самого лютого врага!

— У вашего величества нет выбора.

Болеслав скрипнул зубами. Этот Святополк и в самом деле сущий дьявол. Он не только умертвил своих братьев, но и решил убить тестя, который отвоевал ему великое княжение. Мерзавец!

Несколько минут Болеслав пребывал в нерешительности. Рушились все его тщеславные планы. Как ему хотелось повелевать Русью!

Мысли короля шли еще дальше. Болеслав мечтал объединить Русь и Польшу в единое государство, кое помышлял назвать Польской империей… Не получилось. Хорошо, что еще Анастас привез несметную казну. Он обворовал и Святополка, и свой храм, а теперь просится в Польшу. Скверный человек, но пусть едет.

Захватив с собой сестру Ярослава, некоторых наложниц и бояр, кои еще до заговора приехали к королю, в надежде стать его «русскими» приближенными, Болеслав бежал в Польшу.

Святополк вновь торжествовал.

Но вскоре радость великого князя померкла: вся его казна исчезла вместе с Анастасом.

Святополк пришел в неистовство.

Глава 7

НЕИСПОВЕДИМЫ ПУТИ ГОСПОДНИ

Великая княгиня окончательно заблудилась. Она пыталась кричать, но никто не отзывался. В душу Ирины вселился страх.

Она стояла посреди глухого сумрачного леса. Небо, затянутое темно-сизыми тучами и закрытое густыми ветвями деревьев, едва проглядывалось.

Господи! В какую же сторону идти?

Ирина, выбросив грибы, порывисто зашагала влево, но лес предстал сплошной стеной, тогда она повернула вправо, но и здесь оказалась такая глушь, что княгиня побежала вспять.

Ветви царапали ее тело, но она все бежала и бежала с отчаянной мыслю: выбраться, непременно выбраться из этих диких, мрачных трущоб.

И вот, наконец, лес слегка поредел, и княгиня вышла на какую-то поляну, заросшую высоким папоротником; за поляной же завиднелся редкий березняк.

Ирина повеселела. Надо идти в этот березняк, за которым, возможно, начнется та самая чудесная березовая пуща, где ее поджидают Мария и Настена.

Она вступила в березняк и увидела среди чахлых деревьев множество кочек, усыпанных яркими, рдяными бусинками-ягодами.

«Как красиво», — невольно подумалось княгине.

Она сделала несколько шагов, и вдруг почувствовала, как ее ноги в кожаных ичигах начали проваливаться в зыбкую почву.

Тогда следующий ее шаг был на кочку, которая лишь слегка осела, и Ирина поняла, что только по этим кочкам она может пересечь тощий березняк.

Где-то на середине пути она оступилась и немедля провалилась по пояс в трясину.

«Господи! Да это же болото», — с ужасом подумала она, изо всех сил рванувшись из зыбуна, норовя подтянуть свое тело к убогой березке. Но как она ни старалась, все было тщетно.

Болото все глубже и глубже засасывало свою жертву в мертвую топь. В жизни княгини наступили самые страшные минуты.

«Это конец! Прощай, Ярослав. Прощай белый свет… Какая жуткая смерть!»

Но Ирине не хотелось умирать, и она, разумея, что никто уже ее не услышит, всё же закричала о помощи, закричала на своем родном языке.

Затихла она тогда, когда испуганный и охрипший голос ее совсем обессилел.

И вдруг в ее помутневшем сознании, словно что-то прошелестело: «Держись».

«Я схожу с ума. Господи!»

Но спасительное слово вновь повторилось, теперь уже явственней и громче:

— Держись!

К Ирине, с валежиной в руке, осторожно полз человек.

— Я сейчас. Держись!

Теперь, вместо страха, душу княгини заполонила безудержная радость: ее спасут, она будет жить!

Но путь к спасению был не таким уж и легким. Неведомо откуда взявшийся человек вытягивал Ирину из болота добрых полчаса, пока оба не оказались на тверди.

Уставшая княгиня, привалившись к мшистому дереву, отдыхала и вглядывалась признательными глазами в своего спасителя.

Это был высокий, стройный мужчина лет тридцати, с красивыми чертами лица и с густой копной русых волос, перетянутых на лбу узким кожаным ремешком. На нем была длинная до колен белая (теперь вся заляпанная грязью) рубаха, опоясанная кожаным поясом, к коему был пристегнут охотничий кинжал (с костяной ручкой) в берестяных ножнах. Поверх груди висел амулет на черном крученом гайтане. Ноги обуты в легкие мягкие чеботы.

От всего облика незнакомца веяло силой, спокойствием и какой-то необычной уверенностью. Особенно обращали на себя внимание его зеленоватые глаза (тоже какие-то исключительные), излучающие в данную минуту теплоту и неподдельное сочувствие к перепуганной женщине.

— Кто ты? — после непродолжительного молчания спросила княгиня.

— Охотник.

— Назови имя свое.

— Охотник.

— Ты немногословен, мой избавитель. Тебя и впрямь зовут Охотником?

— Да.

— А где ты живешь, Охотник?

— Всюду.

Ирина пожала плечами. Какой загадочный человек!

— Дело твое. Можешь не рассказывать. А я представлюсь. Ты спас великую княгиню, супругу Ярослава Владимировича.

Глаза незнакомца дрогнули, в них, как показалось Ирине, застыло удивление, но оно вскоре исчезло.

— Как ты сюда угодила, княгиня?

— Я и сестра Ярослава бежали от киевского князя Святополка и польского короля Болеслава. Проводник захотел нас попотчевать какой-то похлебкой из белых грибов. Я зашла в лес и заблудилась.

Охотник ничего не слышал ни о короле Болеславе, ни о Святополке, но он ничего не сказал о своей неосведомленности.

— Куда вы бежите?

— В Новгород. Там мой супруг.

— Ты не русская, княгиня.

— Ты прав, Охотник. Меня выдает речь. Я — дочь шведского короля Олафа Трюггвасона. Выведи меня к проводнику, и я прикажу щедро наградить тебя.

— Где твой проводник, княгиня?

— У Днепра. Ради всех святых выведи меня!

— Следуй за мной.

Охотник обошел болота и направился к березовой пуще. Через некоторое время оба услышали надрывные голоса: