Крушение надежд

— Теперь ты простила меня?

— Может быть. Не знаю. Я сама от себя скрывала, но я до сих пор люблю тебя. Иначе я бы не отдалась тебе. Это эхо, эхо далекого прошлого.

— Лилька, выходи за меня замуж.

— Ты делаешь мне предложение? — У нее на глаза навернулись слезы. — Нет, Виктор, за тебя я не выйду. Слишком поздно ты решил, ничего у нас не получится. Твое предложение — это тоже только эхо прошлого. Но эхо есть только эхо.

77. Поездка Лили в Курган

Моисей Рабинович объявил хирургам Боткинской больницы, что из города Кургана приехал какой-то доктор Гавриил Илизаров, который изобрел якобы новый способ и аппарат для лечения переломов костей. Рабинович просил заведующих отделениями и свободных от операций хирургов собраться на доклад этого никому не известного врача. После доклада он проведет показательную операцию.

Боткинцы удивились: в их знаменитой больнице нередко выступали с докладами крупные приезжие профессора, но никогда не случалось докладов рядовых врачей из провинции. В небольшой аудитории неохотно собрались травматологи послушать, что скажет этот Илизаров.

Марьяна Трахтенберг позвала с собой Лилю:

— Пойдем, послушаем. Рабинович рассказывал интересные вещи про этого курганского доктора. Он известен в провинции, но многие московские профессора и министерские начальники считают его шарлатаном.

Быстрый в движениях мужчина кавказского типа, на вид за сорок, с проницательными темными глазами и пышными черными усами, говорил неумело, сбивчиво. Он смотрел на слушателей настороженно, исподлобья, часто запинался, подыскивая слова, как малоопытный лектор, русский язык для него был явно труден:

— Вот, как говорится, широко, например, у нас применяется по всем больницам обычное, так сказать, лечение переломов. Ну, скажем, накладывают гипсовые повязки или делают так называемое обычное скелетное вытяжение — тянут за спицы кости. Но эти способы, к примеру сказать, не могут, по нашему мнению, давать хороших результатов. Можно, конечно, и операции разные тоже делать, пластинками там разными, кости скреплять шурупами, а то и проволокой их скручивать. Или даже можно надевать отломки кости на металлический штырь, проводить его через внутренний канал, что называется остеосинтез [125]. Но это все старые методы. Нам в Кургане удалось разработать новый, как говорится, вот это самое, способ, то есть лечение переломов аппаратом нашей конструкции.

Слушатели удивлялись, понимали его плохо, немного помогали таблицы-рисунки, которые он показывал, и рассматривали странный аппарат: два стальных кольца, соединенные стержнями с нарезкой.

— Вот это и есть наш циркулярный фиксатор костей с чрескостным проведением спиц. Вот покажу вам на операции, как он действует.

Все же многое оставалось не ясно, хотя подход к лечению действительно новый, но как он лечит этим аппаратом переломы костей? Лиля напряженно вслушивалась в невнятные объяснения доктора, а потом удивилась, когда Марьяна поручила ей ассистировать Илизарову на показательной операции.

— Как же я буду ассистировать? Я ведь совсем не поняла, как он это делает.

— Никто не понял, но под его руководством ты справишься, у тебя руки хорошие.

Илизаров недоверчиво досмотрел на ассистента — молодую женщину:

— Вас как зовут?

— Лиля, — сказала она и смутилась.

— Ну-ну, не волнуйтесь. Я буду вам все показывать, а вы повторяйте за мной.

На операции доктор преобразился: вместо невнятного лектора перед ними теперь был опытный и решительный хирург, он действовал быстро, точно, умело. Лиля старалась, еще не совсем понимая, что ей делать. Он давал ей ясные короткие указания, она приспособилась к ритму его действий, ей все больше нравились и хирург, и его новый метод.

А дело было очень не простое: нужно было просверлить тонкие спицы через сломанные фрагменты кости, закрепить на двух кольцах аппарата и соединить кольца четырьмя стержнями. Металлические части скреплялись винтами и гайками, их надо было крепко закручивать гаечным ключом. Илизаров показал Лиле, как это делать, и вскоре она действовала сама. Из-за сложности перелома двух колец оказалось недостаточно, необходимо было третье. Илизаров сказал ей:

— Вы видели, как я накладывал первые два, теперь вы накладывайте третий. — И дальше руководил ее действиями: — Вот так, теперь вот так, во-во-во. Правильно.

После операции рентгеновский снимок показал, что сломанная кость, скрепленная аппаратом Илизарова, стояла в правильном для сращения положении. Врачи, наблюдавшие операцию, были поражены. А Илизаров сказал с мягкой улыбкой:

— Видите, это только кажется непонятным и сложным, а на самом деле довольно просто и надежно. И вот доктор Лиля может это подтвердить, она в один прием поняла всю мою технику. Молодец!

Лиля, хоть и не все поняла, зарделась от похвалы и с уважением смотрела на провинциального доктора, такого, казалось, простоватого человека, который изобрел необычный метод лечения сложных переломов костей. Как это пришло ему в голову?

Марьяна Трахтенберг рассказала ей:

— Я узнала про этого Илизарова от Рабиновича. Оказывается, он настоящий самородок, происходит из горских евреев, которые называются таты. В Кургане он уже вылечил тысячи инвалидов с незажившими переломами, но в Москве его до сих пор не хотят признавать. Поэтому Рабинович решил ему помочь. Говорит: «Надо помочь способному еврею».

Боткинские врачи-травматологи еще долго с удивлением и даже восхищением говорили про этого удивительного врача. Некоторые расспрашивали Лилю как участницу операции о деталях метода. Она, как могла, рассказывала то немногое, что успела понять из указаний на операции.

Вскоре прошел слух, что Илизарову не удалось убедить московских профессоров и бюрократов из министерства. Там у него были мощные недоброжелатели и завистники, и он уехал из столицы ни с чем.

Прошел год, Лиля и думать забыла об Илизарове и его методе, но ее неожиданно вызвал Рабинович:

— Хотите, я вам скажу? Этот курганский доктор Илизаров оказался очень настырным, он добился от министерства организации курсов, чтобы к нему на месяц посылали врачей для обучения его методу. Выделено одно место для Москвы. Главврач (он называл жену по должности) поручила послать на курсы вас.

— Меня? — поразилась Лиля.

— Ну да, вас. Вы ведь ассистировали ему, и он вас хвалил.

— Но я совсем не помню, что мы делали.

Рабинович смотрел на нее с покровительственной улыбкой, как на ребенка.

— Хотите, я вам скажу? Для нашей больницы это хорошая возможность начать пропаганду метода Илизарова в Москве. Но сначала вас просили явиться в министерство к главному травматологу.

— Зачем?

— Он считает, что вы должны получить от него инструкцию.

Лиля была взволнована: ехать в Курган, учиться методу Илизарова… Это интересно. Она никогда не выезжала в командировки и не бывала в провинции. К тому же совет Рабиновича начать делать эти операции в Москве был интересной возможностью.

В запутанных коридорах министерства она с трудом нашла кабинет профессора Колкова. Большой начальник — главный травматолог, директор института, академик — выглядел моложаво. Он смерил ее слегка высокомерным взглядом и заговорил с ней, как будто отдавая приказы:

— Я должен вас предупредить: Илизаров станет уверять, что изобрел самый лучший способ лечения переломов. Не поддавайтесь его россказням. Для лечения переломов есть аппараты лучше, чем у него. Ничего особо нового в его предложении нет. Мы подозреваем, что он подтасовывает результаты лечения, его доклады и статьи пахнут научным шарлатанством. Да-да, не удивляйтесь, довольно много врачей из провинции пытаются выдавать себя за ученых. Илизаров пишет, что разработал способ удлинения костей при их укорочении после переломов. Он мнит себя первооткрывателем. Вам доверяется сложная миссия: проверить, так ли все хорошо, как он старается представить. Смотрите, записывайте, измеряйте длину костей. Когда вернетесь, доложите нам всю правду. Пора вывести его на чистую воду.