Последний Совершенный Лангедока

Верхние этажи замка украшены гораздо богаче, вероятно, здесь находились покои самого епископа и его приближённых. На стенах яркие шпалеры на библейские темы, в окнах цветные витражи, вдоль стен расставлена мебель, деревянные статуи. Дальше, дальше! Кажется, это здесь. Резная дверь, ручка в виде кабаньей головы… И я в комнате. Это кабинет, больше похожий на небольшой зал. Ворвавшись в него, я добегаю до середины и запоздало оглядываюсь. Проклятье! Я здесь не один. Какой-то человек, стоя ко мне спиной, нагнулся над сундуком и роется в нём. Услышав шаги, он вздрагивает, роняет крышку и стремительно оборачивается.

Какое знакомое лицо! Юк!

Кажется, он тоже узнал меня. Гримаса испуга сходит с его лица и сменяется паскудной ухмылкой.

– А-а-а, это ты, грек! Явился-таки за своей девкой? Ну, что же, можешь забрать её, она мне теперь без надобности.

– Так это ты приказал выкрасть Альду?

Трубадур усаживается на край стола и смотрит на меня, как на скудоумного.

– Я, а кто же ещё?

– Зачем?!

– Да вот, понимаешь, захотел попробовать её, очень уж вы тогда в трактире за стенкой стонали сладко. А я не люблю, чтобы за стенкой! Ну, вот и привели её ко мне, но вот беда – малость поздновато. Не люблю брюхатых, брезгую, – фыркнул он.

– Что-о?!!

– Да вот того-о, – передразнил он. – Что ж ты, обрюхатил бабу, и сам того не знаешь? И она не сказала? Какой же ты целитель? Да тебе только свиней кастрировать! Эй, ты чего? А ну, отвали, я же тебе башку сверну, как цыплёнку! Куда, убогий? Не подходи!

Когда слова трубадура дошли до меня, я словно оглох. Мной овладела такая бешеная ярость, какой я не знал за всю жизнь. Выхватив нож, я бросился на него. Сначала Юк с усмешкой глядел на меня, но потом поймал мой взгляд, и его лицо окаменело. Трубадур соскочил со стола так, чтобы массивное сооружение оказалось между нами, подхватил и швырнул в меня табурет, но промахнулся. Табурет с грохотом ударился о стену и развалился.

Трубадур был выше меня, старше и сильнее, наверное, он гораздо лучше владел оружием, но тогда я об этом не думал. Мозг жгла единственная мысль – добраться, ударить ножом, а потом будь что будет. Я знал, куда ударить, чтобы сразу убить.

Мы кружили по комнате, и вдруг дверь за моей спиной снова открылась. Я не мог оглянуться и не знал, кто вошёл в комнату, друг или враг, потому что Юк сразу бы напал на меня.

– А-уы!

Слава Господу! Это Иаков нашёл меня по грохоту ударившегося об стену табурета. Соотношение сил мгновенно изменилось. Меня Юк всего лишь опасался, но против моего слуги, этой боевой машины смерти, у трубадура не было ни единого шанса. И он это прекрасно понял.

– Чтоб вы передохли, поганые еретики, лезете, как клопы! – процедил он и сорвал со стены тяжёлую портьеру, за которой, как я думал, находится окно. Но там была дверь. Юк бросился в неё, захлопнул за собой и залязгал запорами. Открыть её нечего было и думать.

– Где Альда?

– А-уы!

– Я же велел тебе не оставлять её ни на миг! Бегом к ней, и что бы ни случилось…

Иаков с грохотом выскочил за дверь.

«Так, Книга… Где же она может быть?» Комната была полна дорогой мебели, шкафов, полок, поставцов, сундуков. Я закрыл глаза. «Отзовись, прошу тебя!»

Внезапно я почувствовал тёплый золотистый свет и, не открывая глаз, сделал шаг, другой. И Книга легла ко мне в руки. Небольшой томик в потёртом переплёте… Правда, драгоценный оклад исчез, но это уже не имело значения! Моя миссия совершилась!

Гораздо позже я часто думал о том, как Евангелие оказалось в покоях епископа Тулузы. Скорее всего, члены Белого братства разгромили лавку купца-иудея, а награбленное принесли своему хозяину, но кто знает, как было на самом деле? Да это и неважно, ведь Книга у меня, и теперь я ни за что не расстанусь с ней!

Я подобрал портьеру, сорванную со стены трубадуром, с трудом отрезал от плотной ткани кусок, завернул в него Евангелие, спрятал на груди и отправился искать выход, потому что совершенно не помнил путь, который пробежал от места заключения Альды до покоев епископа.

Странно, но обратная дорога оказалась на удивление простой, и я быстро нашёл выход из опустевшего замка, ставшего теперь похожим на заброшенный склеп.

У ворот на земле сидела Альда, опершись спиной на ствол дерева. Двое из Чёрного братства охраняли её. Увидев меня, Альда бледно улыбнулась. Я наклонился к ней.

– Теперь мы отправимся домой. Ты можешь идти?

– Я попробую…

Я подал ей руку, Альда встала, сделала несколько шагов и вдруг качнулась. Я едва успел поймать её.

– Нет, так дело не пойдёт! Обними меня за шею, – сказал я и поднял любимую на руки. Она была совсем лёгкой, почти невесомой.

Люди епископа остались у брошенного замка, а мы втроём пошли обратно. Обычно весёлая и шумная Тулуза выглядела пустынной. Испуганные люди, чувствуя неладное, попрятались по домам.

– Что они делали с тобой? – спросил я Альду. – Били? Пытали?

– Нет… Ничего такого не было… Сначала Юк уговаривал меня лечь с ним, предлагал деньги, украшения, одежду с чужого плеча. Но я отказала ему. Тогда он стал ругаться и угрожать. Он говорил ужасные вещи… Что ты давно убит, что епископа сожгли на костре как еретика, что я одна во всём свете… Но я не верила ему. Однажды вечером он пришёл пьяный и попытался взять меня силой. А когда понял, что я… что я… ну…

– Что ты в тягости.

– Да… Тогда он ударил меня по лицу, назвал шлюхой и ещё по-всякому, и ушёл. Больше не приходил ни разу… Я так радовалась!

– Тебя кормили?

– Да… Сначала хорошо, потом хуже. А в последние два дня вообще никакой еды не приносили, но не по злобе. По-моему, они просто забыли обо мне. В замке была ужасная суета, я слышала. Знаешь, в тишине слух очень обостряется.

– Я не смог убить трубадура, он сбежал через потайной ход, как крыса. Но, Господь свидетель, я…

– Не клянись, – шепнула Альда и закрыла мой рот ладошкой. – Не оскверняй рот клятвой, а руки – кровью. Ты – целитель, твоё дело – спасать жизни, а не отнимать.

– Но как же…

– Бог ему судья. Век таких людей не бывает долгим, – спокойно сказала Альда. – Главное, что ты жив, и мы снова вместе.

Некоторое время мы шли молча, и вдруг Альда вздрогнула и прошептала:

– Павел… Мне надо домой… Лечь… Скорее…

– Тебе плохо? Где болит?

– Не знаю… – она говорила всё тише.

Внезапно я почувствовал, что тело Альды начали сотрясать судороги, она до синевы побледнела. Я встревожился и пошёл быстро, как только мог. А потом я почувствовал на руках что-то горячее. Высвободив ладонь, я посмотрел на неё и чуть не закричал: она была в крови! Тюремное заключение, плохая еда, многодневный страх сделали своё дело. Альда теряла нашего нерождённого ребёнка. Теперь я удивляюсь сам себе, как я, целитель, в суматохе не заметил беременность на большом сроке. Но Альда была такой маленькой и худенькой…

– Иаков! – закричал я, – с Альдой беда! Бери её на руки и беги домой! Я за тобой! Клади её в постель и пусть греют воду, много воды! Беги, что есть духу!

Великан бережно принял Альду из моих рук, увидел, что я весь в крови, переменился в лице и помчался со скоростью, которую никак нельзя было ожидать от такого крупного и тяжёлого человека.

К счастью, до дома епископа было уже недалеко, и мы почти успели.

В доме всё было вверх дном, бегали женщины в чёрном, таскали туда-сюда вещи, посуду, и всё заглушал рёв Иакова: «А-уы! А-уыы!!!»

Альда лежала на кровати бледная, перепуганная, с закушенной губой и засохшими дорожками слёз на щеках, вся в крови. Ей было очень больно, но она изо всех сил старалась не кричать.

Я знал, что следует предпринимать в таких случаях, и руки сами делали свою работу, но душа трепетала в ужасе. Ведь это был не посторонний человек, это была моя женщина, единственная на свете, и вот она теряет, уже потеряла ребёнка, в котором была часть и моей жизни, а теперь ошибка целителя может стоить жизни и матери. Страшным усилием воли я заставил себя забыть, что передо мной Альда, и делал то, что считал нужным делать, если бы передо мной лежала чужая женщина. Конечно, целитель – не повитуха, но никакая повитуха здесь бы не справилась, потому что бороться приходилось уже не с последствиями преждевременных родов ослабленной женщины, борьба шла за её жизнь.