Широки врата

Тогда все в порядке. Надо в спешке закончить завтрак и выбираться из города. Но в каком направлении? На северо-восток дорога вела вверх по долине реки Сегре в Пиренеи. Красивая поездка к границе Франции через Пучсерду. Рауль знал дорогу хорошо, в юности этим путем он совершил побег. Этот маршрут обеспечивал скорость и безопасность. На пути были небольшие города, войск будет мало, и мятежники были не особенно активны в этой провинции. Другой путь вёл на восток в Барселону, двести пятьдесят километров. На этом пути ждало приключение, там решалась история, возможно, в этот самый час. Ланни Бэдд, зрелый мужчина с важными делами на руках, на самом деле не имел права думать о таких вещах. Но он думал и произнёс: «Давайте послушаем новости».

Они оплатили свой счет, сели в машину, и пересекли Рио Сегре по мосту, лежащему на древнеримских фундаментах. Вот так хорошо делали свою работу практичные люди. Они ехали медленно, Рауль крутил ручку настройки, слушая обе стороны быстро разрастающегося конфликта. Нет сомнений, что теперь идут реальные боевые действия, и они шли во многих местах. И можно было гадать, какая сторона возьмёт вверх. Мятежники, по-видимому, были в Кадисе и Малаге. Генерал Кейпо де Льяно захватил для них Севилью, но бои продолжались. Мавры были в Ла-Линеа, пограничном городе между Испанией и Гибралтаром. В Мадриде и Барселоне правительство вооружало рабочих.

Одно важное сообщение: эти оба большие города утверждали, что их военная авиация осталась верной правительству. «Так это майор де Сиснерос, муж Констанции!» — воскликнул Рауль. Самолеты были направлены бомбить Сеуту и Мелилью в Марокко, так объявило радио Мадрида. Радио Барселоны гордо сообщило, как начальник их авиации бомбил мятежные гарнизоны в Сарагосе и Уэске, и пригрозил этим предателям, что их будут атаковать день за днем. Диктор не знал и поэтому не мог сказать, что атакующий самолет совершил три прямых попадания в командора испанского ордена Золотого руна, умершего более ста лет назад!

Часть того, что можно услышать, были новости, но в большей мере это была пропаганда: осуждение противника, подстрекательства к ненависти и призывы к действию против него. Рауль сидел с плотно сжатыми руками. У него дрожали ноздри, которые показывали его сильное волнение. Профсоюзное радио в Мадриде передало передовицу в газете El Socialista, призывавшая всех рабочих идти на службу по защите правительства и начать забастовки в отраслях, которые контролировали мятежники. «Ланни, это реальная вещь!» — воскликнул директор школы. — «Решается вопрос о будущем Испании на протяжении всей нашей жизни».

«И, возможно, дольше», — был ответ.

Через два километра после выезда за пределы Лериды они подъехали к развилке, где они должны были решить свою собственную судьбу. Пучсерда и безопасность, или Барселона, где никто не знал, что их ждёт! Автомобиль стоял на обочине дороги, пока они не примут решения.

«Ланни», — сказал Рауль, — «Как вы думаете, вы сможете доехать до Франции самостоятельно?»

«Да, но почему вы это спрашиваете», — с удивлением ответил он, — «Вы собираетесь остаться?»

— Если я сейчас уеду, то буду чувствовать себя дезертиром.

— Вы собираетесь драться?

— Я испанец, и я должен служить правительству и делать все, что они мне скажут. Я не знаю, буду ли я хорошим солдатом, но у меня есть образование, и я мог бы помочь рабочим понять, что этот кризис означает для них.

— А что мы будем делать со школой, Рауль?

— Вы найдёте кого-нибудь для этого. Конечно, это может кончиться через несколько дней. Но я должен остаться до конца.

— А ваша жена?

— Она захочет присоединиться ко мне, если я останусь. Она выучила немного испанский и может работать медсестрой. Много народу приедет из Франции на помощь.

«Ладно», — сказал Ланни; — «Если это ваш выбор, у меня нет жалоб».

— Я мог бы сопроводить вас до границы.

— Нет, это было бы глупо. Я буду там сегодня вечером, если решу. Как вы думаете, я тоже должен остаться и помочь?

«Вы хотите?» — Настала очередь Рауля удивляться.

— Я думал об этом. Я мог бы стать очень хорошим снайпером, вы знаете.

— Но вы выдержите тяжелую жизнь?

— Кто знает, что он может выдержать, пока не попробует?

Они обсудили это с разных сторон, и вердикт Рауля был: «Вы могли бы сделать в сто раз больше вне Испании, Ланни. Навестите Лонге и расскажите ему историю. Встретьтесь с Блюмом и попытайтесь убедить его послать нам помочь. Расскажите Рику об этом, и пусть он напишет несколько статей. Может быть, вы сможете убедить вашего отца продать нам несколько его самолетов. Нет, у нас есть тысячи ребят, которые могут научиться попадать в цель, но никто не может сделать специальные вещи, которые вы можете».

Так всегда было в жизни Ланни. Каждый раз, когда у него появлялся героический порыв, всегда находился кто-то, говоривший ему идти присутствовать на чаепитии, или обедать с государственным деятелем, или рассказать историю журналисту! Всегда были вещи, которые нужно было делать в отелях Крийон, или Адлон, или Дорчестер, в чьем-то таунхаусе или загородном особняке, или в путешествии на элитном пароходе или на автомобильной прогулке. И никогда все эти вещи были не связаны с дискомфортом или опасностью. Если только, конечно, это не произошло, чисто случайно. Когда начальник ВВС полуавтономного правительства Каталонии пролетел над ним и послал три пули через крышу его автомобиля, а одну из них в сантиметре от его плеча!

«Где бы вы собираетесь поступать на военную службу, Рауль?» — спросила жертва фортуны. Его друг ответил, что поедет в Барселону. Он не мог вернуться в Мадрид через города, находившиеся в руках мятежников. «Ладно», — сказал Ланни. — «Барселона для нас обоих», — и он завел машину и поехал по правой дороге развилки.

«Вы рискуете», — предупредил Рауль. — «Вы знаете, даже правительство может отобрать ваш автомобиль, если потребность будет достаточно велика».

— Если она будет так велика, я отдам им её сам.

— Тогда как вы доедите домой?

— Я полагаю, поезда будут по-прежнему ходить до границы, и как только я попаду во Францию, там будет достаточно авто для продажи.

Рауль увидел по-новому, что такое принадлежность к привилегированным классам. Он знал, что очень хороший автомобиль должен стоить почти сто тысяч франков. А Ланни собирался бросить его, как будто это было старое пальто нищему. — «А как насчет Командора?»

«Ну», — улыбнулся Ланни, — «видя, что он тяжело ранен, я полагаю, что он может ожидать особого отношения. Я оберну его, и, возможно, они позволят мне ехать с ним в багажном вагоне!»

Было не просто пересечь древнее княжество Каталунья во время гражданской войны. Их останавливали десятки раз, прежде чем они достигли своей цели. Всегда сторонники правительства, подозревавшие всех в дорогих машинах, не оставлявшие никаких шансов интриганам или шпионам противника попасть на их территорию. Не раз патрули настаивали развернуть большой рулон холста, чтобы убедиться, что там нет пулемета или другого смертоносного оружия. Они не всегда понимали изысканный кастильский Рауля, ибо сами говорили на резком каталонском. Но Ланни узнал некоторые слова, ибо их язык напоминал провансальский. Пожилые крестьяне носили berretina, длинный колпак, как чулок, ярко-красного цвета, который в настоящее время приобрел новое значение. На этих продуваемых всеми ветрами холмах росли пробковые деревья и оливки, и везде, где можно было защититься от солнца, люди маялись от рассвета до темноты, чтобы «сделать хлеб из камней», как они выражались.

Везде, где только была промышленность, рабочие взяли ответственность за дороги, защищая свое собственное правительство, не спрашивая ничьих разрешений. Среди них всегда были те, кто говорил по-испански, и когда они узнали, что путешественники покинули Мадрид всего два дня назад, они захотели узнать о положении в столице и вдоль по дороге. Когда Рауль убедился, что правительственные силы контролировали всю дорогу на Барселону, он рассказал о своем приключении в Сарагосе и показал раны Командора в доказательство. Когда рабочие кожевенного предприятия, охранявшие дорогу в Игуаладе, обнаружили, что у иностранцев было радио на борту, они потребовали новостей. Рауль настроил Барселону для них. Когда они услышали своими ушами голос своего президента Компаниса, объявившего, что мавры в Ла-Линеа хладнокровно убили сотни невинных людей, они решили идти сразу на столицу с тем оружием, какое они могли собрать. Некоторые из них были озадачены, узнав, что Seсores ricos могли слышать Барселону, но не могли ответить обратно. Тогда они взяли торжественное обещание с пары, что, когда те доберутся до Барселоны, то сообщат El Presidente, что подкрепление уже на марше.