Быть Руси под княгиней-христианкой

   — Нет, княже. Я сама удивилась, что им понадобилось в лесу. Зачем бояться меня и укрываться, будто тати [166]?

   — Хорошо, Любава, подожди меня на подворье. Ты должна указать место, где нашла тело дротта, и уже оттуда я начну гнать след. И знай, что с этой минуты ты главный видок в деле о разбое варяжского дротта.

Лют громко хлопнул в ладоши, и на пороге горницы вырос слуга-дружинник.

   — Пошли за ярлом Эриком и хазарским купцом Хозроем, — приказал князь. — Достань их хоть из-под земли, но чтобы в полдень оба были у меня...

Хозрой был вскоре доставлен на княжеское подворье прямо с торжища. Ярл Эрик прибыл в назначенный срок самостоятельно, окружённый десятком вооружённых викингов и в сопровождении нового верховного жреца Одина. Князь Лют коротко сообщил собравшимся обо всём случившемся и велел Любаве отвести всех в лес на место, где был обнаружен труп.

Девушка не ошиблась: убитый действительно оказался пропавшим без вести дроттом. Его сразу узнал и сам Лют, это подтвердили Эрик и прибывшие с ним викинги. Признали они и любимую собаку жреца — крупного серого волкодава, постоянного спутника покойного. Дротт был убит двумя ударами ножа в спину, а затем наспех зарыт в мелко выкопанную яму.

Обнаружив труп, требовалось немедленно приступить к «гонению следа», то есть розыску преступника по выявленным следам. Для этого в первую очередь необходимы были показания свидетелей послухов, слышавших что-либо о данном случае, и видоков, видевших нечто из имеющего отношение к убийству. Обычно этим занимался назначенный князем судья-тиун [167], однако в случаях, если жертвой оказывался знатный человек или чужестранец, его обязанности мог взять на себя лично князь. Именно так и решил поступить Лют.

   — Любава, — обратился он к девушке, — ты покуда единственный видок. Поведай, что видела и знаешь. Но помни, что за каждое ложное слово падёт на тебя гнев наших богов и тяжесть княжеской кары.

Любава рассказала собравшимся всё, что уже говорила раньше князю. Показала и затянувшуюся рану на груди сидевшего у её ног пса убитого дротта.

   — Хазарин, что делали тем днём в лесу твои челядники? — спросил Лют у Хозроя, когда девушка смолкла.

Конечно, проще было бы задать подобный вопрос самим слугам, но в отношении рабов этого обычно не делалось. Варяги вообще не признавали их за людей, а русичи считали, что человек, не пожелавший умереть свободным и выбравший вместо честной смерти воина позорное ярмо раба, не имеет своей воли и права на самостоятельные действия, а потому за него полностью несёт ответственность хозяин. Хозрой, мгновенно оценивший обстановку уже после первых слов Любавы, не медлил с ответом ни секунды.

   — Светлый князь, мои люди в тот день не были в лесу. Равно как и в любой другой, — твёрдо сказал он. — У меня здесь всего два раба, и оба всё время помогают мне на торжище. Да и зачем мне посылать их в лес? Тем более без присмотра, будто собственными руками подталкивая их к побегу.

   — Что молвишь на это, дева? — посмотрел на Любаву князь. — Настаиваешь ли, что видела в лесу слуг купца Хозроя?

   — Это были они, княже, — уверенно ответила Любава. — Я готова принести в том священную роту богам.

Лют глянул на стоявшего в окружении викингов Эрика.

   — Всё слышал, ярл? Кому у тебя больше веры: деве или купцу-хазарину? Дротт был твоим братом по крови и вере, а потому прошу и тебя стать судьёй в этом деле.

Эрик тронул свою густую рыжую бороду, неопределённо пожал плечами.

   — Кто-то из двоих врёт, и потому надобно гнать след дальше. Лишь так мы сможем узнать правду. А заодно кто — дева или купец — окажется лжецом и лишится за это языка.

Лют в знак согласия кивнул головой, поднял руку.

   — Дева и купец, слушайте моё слово. Каждый из вас должен доказать собственную правоту или уличить другого во лжи. А если через три дня и три ночи никто из вас не очистит себя от подозрений, вашу судьбу решит Божий суд.

   — Княже, у меня есть один видок, — произнесла Любава. — Он, правда, не может произнести в мою защиту ни одного слова, но наверняка обличит хазарина во лжи.

   — Кто он? — поинтересовался Лют.

Девушка указала на пса.

   — Эта собака. Она защищала хозяина и знает его убийц. Пёс сам получил от них удар ножом и хорошо запомнил их. Вели доставить сюда челядников хазарина, и собака безошибочно укажет нам убийцу дротта.

Лют вопросительно глянул на Эрика, тот, в свою очередь, на нового верховного жреца Одина.

   — Что молвишь, дротт? Может ли пёс быть видоком?

Жрец задумчиво посмотрел куда-то вдаль, беззвучно пошевелил губами и лишь после этого разжал рот:

   — Боги не всех наделили даром слова, но во всё живое вдохнули душу. Собака — разумная тварь и долго помнит хорошее и плохое. К тому же она лишена человеческого своекорыстия и лукавства. Поэтому боги не запрещают псу помочь найти убийц его хозяина. Один разрешает ему приблизить миг мести за своего верного слугу-дротта.

   — Хазарин, ты слышал, что молвил старик? Считай, что это и моё решение, — сказал Лют. — Сейчас мои гридни доставят на подворье твоих челядников, и мы проверим правду твоих слов.

У Хозроя от страха перехватило дыхание, но внешне он ничем не выдал своего состояния:

   — Светлый князь, я послушен твоей воле, но моих рабов нет в городе. Я не знал, что ты захочешь их видеть, и ещё утром отправил вниз по реке скупать мёд и воск. Прости за это...

По губам Люта скользнула недоверчивая усмешка, но тут на помощь Хозрою пришёл Эрик:

   — Пусть будет так, хазарин. Когда рабы вернутся?

   — Завтра вечером.

   — Сразу приходи с ними на княжье подворье. И горе тебе, если сейчас солгал.

Микула не первый год знал стоявшего перед ним дружинника, но всё-таки ещё раз внимательно осмотрел его. Высокий, широкоплечий, весь налитый здоровьем и силой, он был лучшим сотником из числа прибывших с Микулой воинов, его правой рукой в том непростом деле, из-за которого воевода появился в Полоцке.

   — Ярослав, — сказал Микула, — мы смогли перехитрить наших врагов в священной роще, однако не усмотрели за ними у родника. Они убили прежнего варяжского дротта, и теперь воля и голос бога викингов Одина в руках вещуньи Рогнеды и хазарина Хозроя. Они хотят бросить двадцать сотен варяжских мечей на помощь Искоростеню, а наша цель — не допустить этого. Вот почему я велел кликнуть тебя ночью. Ежели не дремлют наши вороги, не время спать и нам.

   — Слушаю тебя, воевода.

   — Сегодня в лесу найдено тело убитого дротта... — и Микула подробно рассказал сотнику всё, что случилось в овраге у тела варяжского жреца. — Я уверен, что его смерть — дело рук Хозроя и Рогнеды, но это надобно доказать князю Люту и ярлу Эрику. Такое по силам только Любаве и уцелевшему псу покойного дротта. Это понимаем не одни мы, но и убийцы, поэтому они постараются избавиться от опасных для себя видоков любым способом. Мы должны стеречь деву и собаку до Судного дня. Возьми десяток наших лучших дружинников и не отходи от Любавы ни на шаг.

   — Воевода, с этой минуты её жизнь на моей совести, — склонил голову сотник.

   — Выслушай и запомни напоследок один мой совет: пуще всего опасайся Хозроя. Он хитёр и вероломен, подл и коварен, для него не существует ничего святого. Ещё ни один хазарин никогда не желал добра русскому человеку, а потому страшись его, как ползучей гадины...

Главный город древлян Искоростень был окружён непроходимыми топями, приблизиться к нему можно было лишь со стороны большой лесной поляны. Но доступ оттуда преграждал глубокий, заполненный водой ров, за которым был насыпан широкий земляной вал. По верху вала шла высокая бревенчатая стена с заборолами и бойницами для лучников. По углам она была увенчана двумя сторожевыми башнями. Со стороны болот рва и вала не было, и стена из толстых, заострённых кверху дубовых брёвен шла прямо по кромке трясины, словно вырастая из неё вместе с камышом. Поляну делила на две части гладко наезженная дорога. Выбегая из крепостных ворот, она исчезала в густом лесу, который начинался за поляной.