Быть Руси под княгиней-христианкой

   — О боги, вы откликнулись на мой зов! Один, ты указал путь своим детям! Твои огненные стрелы зовут викингов в поход на Киев! И славные воины, твои послушные сыновья, исполнят твою волю!

Она говорила что-то ещё, но Эрик не слушал. Будто притянутый неведомой силой, ярл не мог отвести глаз от лесного родника. Ему казалось, что внутри струящейся у ног воды пробегают огненные всполохи, а её поверхность клубится. Порой чудилось, что он слышит неведомо откуда звучащие ласковые и мелодичные женские голоса, обращённые только к нему.

   — Ярл, что с тобой? — раздался у него над ухом встревоженный голос.

На этот раз голос был резким и грубым и принадлежал одному из пришедших с Эриком варяжских сотников. Ярл от неожиданности вздрогнул, хотел повернуться к товарищу и не смог: тело было словно налито свинцом, а ноги будто приросли к земле и ему не повиновались.

   — Ярл, мы возвращаемся в город, — продолжал сотник. — Идёшь с нами или останешься?

   — Мы догоним вас, — ответила за Эрика подошедшая к нему Рогнеда.

Опершись на клюку, она дождалась, когда покинут поляну все сопровождавшие Эрика дротты и викинги. И едва стихли на тропе их шаги, обратилась к погруженному в свои мысли ярлу:

   — Всё видел и слышал?

   — Да. Я видел огненные стрелы Одина, указавшие дорогу войны на Полянскую землю. Помню молнию, насквозь пронзившую родник и ушедшую в песок. Я до сих пор слышу исходящие из воды неведомые мне женские голоса. Не знаю, что со мной, но моё тело словно чужое, голова пуста, я сам не свой. Отчего это, Рогнеда?

   — Только что ты был рядом с богами и собственными глазами видел уготованную тебе судьбу. Может, твой разум не смог ещё постичь это знамение, но его поняла твоя душа и уже трепещет и стонет, заставляя содрогаться и цепенеть послушное ей тело. Потому что недолго осталось ходить тебе под небом, отважный викинг. Знай, что дни твои уже сочтены богами...

   — Да, я видел игру родниковых струй и слышал голос воды. Но я не знаю и не понимаю языка богов. Я лишь видел и слышал, однако ничего из этого не понял. Что пожелали открыть мне боги?

Вещунья отвела взгляд от Эрика.

   — Скоро ты сам узнаешь собственную судьбу и поймёшь, отчего сейчас так тревожно и страшно твоей душе.

Шагнув к вещунье, Эрик схватил её за плечи и сильным рывком оторвал от земли. Согнул в локтях руки и поднёс съёжившуюся Рогнеду к своему лицу.

   — Старуха, боги открыли тебе мою судьбу, а ты поведаешь её мне. Какой бы она ни была... Слышишь? Говори, или вытрясу из тебя душу.

И Эрик встряхнул вещунью с такой силой, что у той затрещали кости. Охнув, Рогнеда побелевшими от ужаса глазами уставилась на викинга.

   — Ярл, оставь меня. Я скажу всё.

Эрик опустил старуху на землю, и колдунья, подобрав выпавшую из рук клюку, снова сложила на ней ладони.

   — Помнишь огненную молнию, пронзившую воду и песчаное ложе источника?

   — Конечно. После этого у меня будто что-то оборвалось в груди.

   — Ты видел не молнию, ярл, а свою смерть. И огонь богов указал место твоей скорой гибели.

Эрик недоверчиво глянул на вещунью.

   — Врёшь, старуха.

   — Я говорю правду. Ты и хазарин Хозрой — гости Руси, но оба желаете ей зла и крови. И русская земля не хочет больше носить вас на себе. Поэтому вы оба не вернётесь на родину, а навсегда останетесь здесь. Тебя, ярл, поглотит земля, а хазарина — водная бездна. По воле Неба вы уже мертвы, и вам нет места среди живых.

Некоторое время Эрик молчал, затем распрямил плечи и, гордо вскинув голову, сказал:

   — Я — воин, и смерть не страшна мне. Я уже не раз встречался с ней и готов расстаться с жизнью без сожаления... будь то на земле или воде. Но я хотел бы умереть как истинный викинг: в бою и с обнажённым мечом. Скажи, какую смерть уготовили мне боги?

   — Ты умрёшь как настоящий воин — лицом к врагу и с оружием в руках. Но твоё тело не увидит погребального костра, а душа не вознесётся на Небо к предкам.

   — Ты лжёшь! Если викинг погибает в бою, он умирает как герой. И потому его тело навсегда исчезает в погребальном очищающем огне — это священный долг уцелевших товарищей либо победивших врагов, отдающих дань уважения и памяти погибшему храбрецу. Таковы законы всех настоящих воинов, каким бы богам они ни поклонялись. Я не верю твоему гаданию, жалкая старуха! Не желаю больше слушать твоё враньё! Прощай.

Круто развернувшись и даже не взглянув на Рогнеду, Эрик быстро зашагал по тропе прочь от родника. Не успели замереть звуки его шагов, как из кустов, обступивших поляну, появились Хозрой и двое слуг-германцев с луками в руках. Слуги остановились поодаль, хазарин приблизился к вещунье.

   — Видели варяги наши стрелы?

   — Огненные стрелы пронеслись над самыми их головами. Я истолковала это как знамение Одина, зовущее викингов в поход на Киев. Сегодня мне удалось сделать всё так, как ты велел.

   — Хорошо. Я позаботился, чтобы ни князь Лют, ни киевский воевода Микула, которого я недолюбливаю со времён Хвалынского похода князя Игоря, не проведали о гадании, а потому русы не смогли помешать нам, — весело произнёс Хозрой. — Надеюсь, ты не вздумала посвятить в нашу тайну Эрика? — подозрительно покосился он на вещунью.

   — Зачем? — пожала плечами Рогнеда. — Ярл силён как бык и так же глуп. Хотя он жаден и готов продать за золото собственную душу кому угодно, однако слепо верит в богов и страшится их. Так пусть считает, что не только твоё золото, но и воля Одина зовут его в поход на полян.

Распрямив плечи и вскинув голову, положив ладонь на крыж меча, древлянский боярин Ратша рассматривал открывшийся перед ним город. Стольный град всей Руси располагался на высоких днепровских холмах, окружённый широким земляным валом и толстой крепостной стеной. Высились по углам стен сторожевые башни, торчали заборола [163], разверзлись тёмные провалы крепостных ворот. Блестели шлемы и наконечники копий охранявшей их стражи. Лепились по склонам зелёных холмов посады, у впадения в Днепр Почайны раскинулась пристань. К самой воде спускались хижины рыбаков и подворья ремесленников.

Только не на крепостные стены или жилища горожан и рыбаков смотрел боярин Ратша. Его взор был прикован к стоявшему на вершине одного из киевских холмов великокняжескому терему. Матово отсвечивали под лучами солнца его белые гладкие стены, выложенные из каменных плит. Всеми цветами радуги сверкали узорчатые окошки, словно жарким огнём пылала многоскатная медная крыша. Над теремом вонзалась в небо высокая изящная башня-смотрильня, подарок покойного князя Игоря жене, дабы она могла первой узреть возвращавшегося из походов своего мужа-воителя.

Такого терема и башни-смотрильни не было на Русской земле больше ни у кого, лишь великие киевские князья могли позволить себе иметь такое диво. Но минуло их время! Скоро хозяином стольного града всей Руси и красавца терема будет древлянский князь Мал, которому он непросто служит, но и является его близким другом и незаменимым советником в делах.

Лодка уткнулась носом в прибрежный песок, остановилась. Боярин выпрямился на лавке, довольно прищурил глаза, разгладил пятерней пушистые усы. Он и не ожидал, что ему приготовят такую торжественную встречу! На берегу в полном воинском облачении замерли несколько длинных рядов киевских дружинников, дорога, ведущая от реки, была устлана коврами. Что ж, так и должно быть. Древляне взяли жизнь киевского князя, взамен они предлагают Киеву нового князя, а княжьей вдове — нового мужа. Все, как гласят и требуют древние обычаи русичей.

Правда, с предыдущими древлянскими посланцами-сватами произошло нечто странное и не до конца понятное. Согласно докатившейся до Искоростеня молве, древлянские посланцы заживо сгорели в бане на великокняжеском подворье, где решили попариться после дальней дороги. Что это было: несчастный случай или злой умысел со стороны полян? Конечно, бани на Руси, в том числе и на Древлянской земле, горели не раз и не два, но почему из всех посланцев-сватов, находившихся в бане, не спасся ни единый человек? Как могло произойти такое, если даже в самой захудалой русской бане, помимо двери, всегда имеется окошко, в которое если даже нельзя выбраться из бани наружу, то всегда можно позвать на помощь, а великокняжеское подворье не безлюдное болото, где твой глас никто не услышит?