Бездна (Миф о Юрии Андропове)

…В том числе постоянной, многолетней бессонницей, приобретенной еще в Венгрии, во время известных событий.

Юрий Владимирович рывком отбросил плед, осторожно поднялся. Бил мелкий озноб, холодно стало рукам, хотя в его воздушной обители поддерживалась постоянная температура, определенная врачами,— 21 °С.

Андропов подошел к панельке с кнопками, нажал ту, под которой значилось: «Перв. пилот».

— Старший пилот, полковник Никитин! — четко прозвучал уверенный твердый голос, как бы упавший с потолка.

— Здравствуйте, полковник.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Сколько еще лету до Будапешта?

— Момент.— Короткая пауза.— Через один час сорок минут будем на месте. Если не затруднят посадку погодные условия. Думаю, все будет по графику. Нас принимает военный аэродром в сорока километрах от венгерской столицы.

— Благодарю, товарищ Никитин.

Затем была нажата кнопка, под которой значилось: «Врач».

— Слушаю вас, Юрий Владимирович,— прозвучал женский голос.

— Клавдия Павловна, необходимо снотворное. Заснуть на полтора часа.

— Иду, Юрий Владимирович.

Врач появилась тут же. Это была миловидная женщина лет сорока, с открытым доверчивым русским лицом, в белом, хрустящем крахмалом халате.

— Вот, Юрий Владимирович, это…

— Клавдия Павловна! — перебил Андропов.— Мы же договорились: не хочу знать названий всех этих ваших снадобий…

— Хорошо, хорошо. Легкий препарат. Действует быстро, сон глубокий, но короткий…

— И прекрасно. То, что надо. Давайте его сюда!

Продолговатая таблетка была двух цветов — голубого и розового.

«Голубые и розовые сны»,— почему-то подумал Юрий Владимирович, запивая таблетку глотком минеральной воды.

Он опять лег на тахту, повернувшись на бок к стене, укрылся пледом. Тут же бархатными волнами стали накатывать волны тепла, умиротворения, спокойствия. Образовалось серое пространство, которое ощущалось плотной массой. В этом пространстве замелькали пока смутно различимые, издающие рокот чудовища. Юрий Владимирович, как бы вопреки своему желанию, стал всматриваться в них, одновременно думая: «Вполне достаточно трех стран. Ведь задача — передать информацию. Главное: источник этой информации — я». Он увидел задымленную улицу Анараши, центральную магистраль венгерской столицы. Впрочем, тогда, в конце 1956 года, она уже называлась проспектом имени Сталина. По проспекту шли танки с красными пятиконечными звездами на бортах и прямой наводкой били по домам. Андропов, повернувшись на спину, усилием воли прогнал видение, и серое пространство, еще более уплотнившись, стало ощущаться ласковой колыбелью, в которой, совсем крохотного, его качала няня Настя.

Вверх-вниз, вверх-вниз. В сером, тепло-влажном пространстве Вселенной. Вверх-вниз…

Потом — незаметно, постепенно, плавно наступило ничто.

10 сентября 1982 года, 01 час 10 минут (время московское)

— Юрий Владимирович…— На его плече лежала теплая успокаивающая рука.

— Да? Что?…

— Идем на посадку.— Голос врача Клавдии Павловны Ивановой был тоже успокаивающим и добрым.

— Прекрасно! Я встаю.

Он чувствовал себя выспавшимся, бодрым, полным сил.

…В Венгрии была глубокая ночь — черная, осенняя.

Десантный советский самолет совершил посадку точно в запланированное время, и дальше все происходило согласно предварительной договоренности: при встрече — никакой официальной помпы, протокольных мероприятий, никаких журналистов, визит неофициальный, рабочий.

Спускаясь по трапу, Андропов не видел встречающих внизу: все освещение — включенные подфарники нескольких легковых машин, подъехавших почти вплотную к самолету.

Он ощутил теплую влагу ночного воздуха, в отдалении сбежались в кучу яркие огни,— наверное, там диспетчерская военного аэродрома.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович. С благополучным прибытием. Добро пожаловать!

Слова произносились медленно, с напряжением, но акцент почти не ощущался.

Ночному непрошеному гостю сдержанно улыбался глава Венгерской Народной Республики и вождь коммунистов Венгрии Янош Кадар, протягивая руку.

Крепкое братское рукопожатие.

«Никаких воспоминаний,— приказал себе Андропов.— Только текущий момент. Только наши проблемы. Никаких воспоминаний…»

(Из мемуаров Миклоша Васарели, пресс-секретаря Имре Надя:

«Ночью с третьего на четвертое ноября 1956 года Янош Кадар был привезен в советское посольство на улице Байза, и там состоялась его беседа с послом Советского Союза в Венгрии. Как стало потом известно, Кадар был первым венгром, которому Андропов, человек скрытный и осторожный, изложил все прямо и откровенно: Имре Надь человек конченый, его политическая карьера завершится в тюремной камере; советским войскам отдан приказ подавить восстание; если Кадар откажется сотрудничать с Москвой, его ждет та же участь, что и Надя. И Андропов убедил Кадара принять советскую точку зрения.

В эту роковую ночь Имре Надь остался спать в парламенте. В четыре часа утра его разбудили: советские войска штурмуют Будапешт. В пять часов двадцать минут он обратился по радио к гражданам своей страны:

— Говорит Имре Надь, Председатель Совета Министров Венгерской Народной Республики. Сегодня на рассвете советские войска атаковали столицу с явным намерением свергнуть законное демократическое правительство Венгрии. Наши войска сражаются. Правительство находится на своем посту. Я сообщаю об этих событиях народу нашей страны и всему миру.

Через полчаса Имре Надь узнал о том, что Янош Кадар сформировал просоветское правительство страны, и власть ему несут на своей броне русские танки, уже ворвавшиеся в центр Будапешта…»

Добавим к этим воспоминаниям только один штрих. Имре Надь укрылся в югославском посольстве, в котором пробыл двадцать два дня. Он вышел оттуда, получив гарантии личной безопасности и от новых властей Венгрии, и лично от посла СССР Андропова. Не доехав до дома, он был арестован сотрудниками советской госбезопасности и брошен в тюремную камеру; через полтора года состоялся «суд», который вынес народному вождю Венгрии смертный приговор. В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня 1958 года Имре Надь был казнен.)

— Поскольку ночь, Юрий Владимирович, я предлагаю нашу беседу провести в несколько неофициальной обстановке.

— Где же?

— Есть у нас в Буде небольшая правительственная резиденция, скромный, но уютный замок, четырнадцатый век.

— Хорошо… Это даже интересно.

— Прошу в машину, Юрий Владимирович. На время, которое вы будете находиться в нашей стране, всем вашим людям будет оказано венгерское гостеприимство.

В черный длинный «роллс-ройс» он сел со своими телохранителями. Машина Яноша Кадара шла впереди. Спереди, с боков, сзади оба правительственных лимузина сопровождал эскорт вооруженных мотоциклистов. Временами в салон машины попадал слепящий свет фар.

Андропов сидел рядом с шофером, полузакрыв глаза. Ночь, Венгрия, и прошлое рядом, от него не уйти.

«Не вспоминать, не вспоминать…»

…Наверное, он задремал. Потому что, открыв глаза, увидел: машина мчится по мосту, внизу — Дунай, в котором отражаются левобережные огни Будапешта, водная гладь широка и необъятна, и уже возникает впереди правый берег, тоже в огнях, похоже, гора Варохедь.

Венгрия. Дунай. Где-то недалеко остров Чепель, на котором в ту пору была расположена советская военная база Токол.

«Не вспоминать! Да будь оно все проклято!…»

Сделаем это за Юрия Владимировича: вспомним.

Накануне советского вторжения в Венгрию, третьего ноября 1956 года, на базе Токол, окруженной быстрыми водами Дуная, начались переговоры венгерской делегации и представителей советской стороны, которые предложил срочно провести посол СССР в Венгрии господин Андропов, и речь на переговорах должна была идти о выводе советских войск из Венгерской Народной Республики.

Как только в комнате для переговоров появилась венгерская делегация в полном составе, в нее ворвались агенты КГБ, и все члены делегации были арестованы. Ее руководитель, генерал Пал Малетер, герой Венгерской революции, был тут же расстрелян.