Кому светит Большая Медведица (СИ)

- Прости, Владлен, - она чуть коснулась локтя юноши, - я не поеду. Можно, я поздравлю тебя позже? Мы поужинаем в «Звёздах», и я спою для тебя, для тебя одного.

- Сколько ещё ты будешь влюблена в этого мифического Марата? – вдруг со злостью сказал юноша.

- Владлен! – предостерегающе воскликнула Эмилия.

- Когда же ты расстанешься с иллюзиями! – в тон ей ответил он. – Эмилия, ведь ты взрослый человек! Если хорошенько подумать, Марат привлекает тебя лишь своей загадочностью! – видимо, всё, что говорил сейчас Владлен, давно накипело у него на душе, и в эту минуту он не мог смириться с мыслью о том, что даже в день его рождения этот проклятый Марат похищает его любимую девушку. Ему удаётся делать это всего лишь на уровне эмоций! – Я же перед тобой, как на ладони, и поэтому не представляю особого интереса. Признайся, ведь это так?! – только сейчас он осознал, что держит девушку за плечи и трясёт её. Тогда он быстро опустил руки и вышел, боясь, что чувства возьмут верх над разумом и всё станет гораздо хуже.

Эмилия ошеломлённо смотрела ему вслед, потом схватила всю свою одежду в охапку и выбежала за юношей. Впоследствии она не смогла объяснить, почему сделала это. Может быть, таким Владлен впервые предстал перед ней.

Его машина медленно отъезжала со стоянки. Эмилия остановилась на ступеньках, понимая, что кричать бесполезно, но он сам увидел её и подъехал. Стекло со стороны водителя опустилось, и на фоне снежной улицы Эмилия увидела ещё более бледное лицо своего партнёра.

- Если передумаешь, приезжай, - обычным ровным голосом произнёс он, - адрес знаешь. Мы собираемся в одиннадцать.

Не попрощавшись, он поднял стекло и резко взял с места, обдав Эмилию снежной пылью из-под колёс. Она вернулась в тренерскую, закрылась на замок и достала письмо. Несколько минут понадобилось, чтобы собраться с мыслями и прогнать Владлена из головы, вместе с его странной речью. Наконец, Эмилия заставила себя развернуть листок и прочесть написанное:

«Здравствуй, Эмилия!

Мне хотелось начать своё письмо иначе – назвать тебя любимой, единственной – но эти слова так часто звучат с экрана телевизора, что они потерял для меня тот смысл, который я вкладываю в мысли о тебе. Но я знаю, ты всё поймёшь правильно. И тем тяжелее мне писать об этом, Эмилия! Надежда до последнего дня жила в моём сердце, надежда на то, что мы будем вместе. Но обстоятельства моего существования оказались сильнее этой надежды.

Я покидаю тебя, Эмилия. Ухожу из твоей жизни. Я остаюсь в своей, но без тебя она будет ничтожна и бессмысленна. Я не знаю, как буду жить дальше, видимо, мне придётся смириться с этой потерей, как и тебе. Никто из нас не в силах изменить мир вокруг, но как бы я хотел!

Всегда с тобою в мыслях, где бы я ни был, и где бы ни была ты,

Твой Марат».

Слёз не было. Эмилия продолжала смотреть впереди себя, но не на письмо, а сквозь строчки. Она видела за ними их первую встречу в Ледовом Дворце, когда Он дерзко выкрикнул свой комплимент; слой за слоем снимала она с этих месяцев их непонятного знакомства все те мелочи, которые оставались для неё самыми значимыми: окурок на свежевыпавшем снегу, розы после её выступления в «Звёздах Эмилии», чемпионат, поцелуй, - и письма, письма, письма. Последним в их череде значилось это, и оно было самым тёплым, самым нежным – и самым горьким. Эмилия медленно опустилась на стул, не выпуская письма из рук, а взгляд её всё ещё блуждал где-то среди букв, написанных на листке, и буквы складывались в слова, а слова в предложения, придающие буквам какой-то смысл, но она всё равно не могла понять его.

Обстоятельства его существования. Что может быть сильнее любви?

Как мог он поставить какие-то жалкие обстоятельства выше их двоих? Возмущение, обида, негодование с силой вспыхнули и тут же погасли в груди девушки. В следующее мгновение неверие и отчаяние вытеснили все остальные чувства, и настолько завладели всем её внутренним существом, что она испугалась, что навсегда останется в этом состоянии. Она чувствовала себя узницей в тесном помещении тренерской, и хотелось бежать из этого плена. Но куда? Домой? Она не вынесет расспросов домашних, и само пребывание среди них превратится для неё в пытку. Надо бежать туда, где праздник, и веселье растворит в звоне бокалов её горе. Пусть лучше она будет хмельная, чем отчаявшаяся!

Она торопливо переоделась и, сев в машину, помчалась в Гатчину. Она сыграет роль Маргариты на Великом балу у Сатаны. В конце концов, Воланд был чертовски обаятелен!

Она приехала на дачу уже к полуночи, и застала праздник в самом разгаре. Услышав сигнал подъезжающей машины, Владлен выскочил на крыльцо с бокалом в руке, и несколько капель шампанского расплескались на снег, так он был неосторожен в движениях.

Эмилия вышла навстречу.

- С днём рождения, Воланд! – без улыбки сказала она, перемещая бокал из его руки в свою. Маленькими глотками она быстро выпила его содержимое. – Ну, и где же твои ужасные гости? – Приятное тепло разлилось по гортани и потекло в кровь.

- За что я люблю тебя, Эмилия, так это за твои глубокие литературные познания, - взяв девушку под руку и провожая её до двери, с сияющим лицом сообщил Владлен.

Они вошли в дом, назвать который дачей было бы несправедливо. Дом, который, скорее, являлся особняком, был полон музыки и электрического света. Гости - среди них Эмилия узнала нескольких молоденьких фигуристок – вели себя шумно: пили, ели, смеялись, устраивали розыгрыши. Но никто не танцевал, словно все чего-то ждали. Окинув всю компанию слегка затуманенным взором, Эмилия догадалась, чего же все ждали. С её появлением Владлен не то чтобы воспрянул духом – он сделался центром и душой компании, как и полагается имениннику. Он сыпал остротами, мало пил и много говорил, а когда настало время для танцев, оказался первым в рядах отдавших себя во власть музыки. Постоянно пополняя свой бокал из близстоящей бутылки, Эмилия безучастно следила за танцующими с дальнего конца стола. Фигуристки казались ей пластичными и грациозными и без коньков, и Владлен одинаково хорошо смотрелся со всеми. Этот факт заставил Эмилию снова потянуться к бокалу. Потом она даже не могла вспомнить, какой это был напиток. Он обжигал горло и ещё сильнее жёг изнутри – и всё равно был неспособен смягчить окаменевшее сердце. Эмилия чувствовала себя чужой; было неприятно видеть вокруг улыбающиеся лица. Кроме, пожалуй, одного – лица Владлена. Взор её теперь был устремлён на него, кружащегося среди фигуристок. Почти полгода он был её партнёром – чутким, заботливым, великодушным… Как же она скажет ему о том, что навсегда оставляет фигурное катание? Эмилия посмотрела сквозь тонкое стекло бокала и, увидев, что он пуст, протянула руку к бутылке. Меньше всего сейчас волновал её этот карьерный шаг. Какая тут карьера, когда личная жизнь рушится, как теория о материальности человеческого сознания!

Кто-то схватил её пальцы, пытающиеся обвить горлышко бутылки.

- Эмилия, давай танцевать! – это тянул её за собой разгорячившийся Владлен. – Правда, давай сделаем это без коньков хоть один раз. Подари мне танец!

Эмилия вздрогнула и посмотрела на юношу. Наконец-то он проявил настойчивость и перестал быть мягким и предупредительным – с таким Владленом ей хотелось танцевать. Она встряхнула головой, прогоняя хмельную тяжесть, и последовала за ним. Ватные ноги теперь беспрекословно подчинялись девушке, всё остальное сделали ритм и присутствие Владлена.

Вокруг мелькали руки, лица, улыбки; сотни электрических бликов отражались в десятках хмельных глаз, и Эмилия вдруг замерла: ей показалось, что среди этих глаз она увидела два огня, пылающие на лице Марата. В следующее мгновенье туман рассеялся, и к ней приблизилось встревоженное лицо Владлена.

- Эмилия, что с тобой? Ты слишком много выпила, - он с готовностью поддержал её под локоть.

Эмилия с ненавистью взглянула на него и вырвалась.

- Эмилия, что с тобой? – растерянно повторил Владлен.

Она продолжала смотреть на него, ненависть постепенно вытеснялась отчаянием и встретила такое же отчаяние в глазах юноши. Не было больше сил выносить этого праздника горя. Не ответив на вопрос Владлена, она разорвала круг танцующих и исчезла за первой же дверью.