В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня

в журнале «Партизан ревю» еще в 1939 году.

1 Culture and the Present Moment. A Round-Table Discussion. —

«Commentary», 1974, Dec, p. 31.

230

Конечно, эта схема и упрощает и искажает реальное

положение дел, охватывает лишь некоторые, чисто

внешние, формальные приметы духовной и художественной

ситуации на Западе. Прежде всего, и авангард и «кич»

(если воспользоваться этим понятием Гринберга) никогда не

были едины, никогда не были монолитны внутри себя. И в

авангардизме и в «массовой культуре» всегда шла борьба,

происходило подчас острое столкновение различных

тенденций, течений, направлений, противодействующих сил.

Как замечает американский критик Хилтон Кренмер, «под

сияющими пиками высокой культуры располагается

обширнейшая культурная область, в которой много уровней,

много достижений, много противоборствующих

ценностей»1. Но, кроме того, данное противопоставление

авангардизма (или «элитарной», «высокой» культуры) и «кича»

(или «массовой», «низкой» культуры) в настоящее время

совершенно не отражает реальной ситуации, сложившейся

в культурно-художественной жизни Запада. Речь идет

прежде всего о характернейшем процессе

взаимопроникновения, «диффузии», стирания границ между «элитарным»

и «массовым» искусством — процессе сложном,

противоречивом и разноплановом.

В настоящее время указанная тенденция со всей

определенностью вылилась в процесс институализации

авангардизма в системе буржуазной культуры и искусства, его

«реслектабилизации». По словам того же Кренмера,

сегодня авангардизм уже стал «академизмом»2. В частности,

буржуазная «массовая» культура смогла в значительной

степени интегрировать «высокую» («элитарную»)

культуру, и потому становится все более и более проблематичным

говорить о четком их противопоставлении. Многие

западные авторы обращают внимание на это обстоятельство,

однако, как правило, дают ему превратное толкование.

Они, в частности, утверждают, что «элитарный»

модернизм сегодня победил, одержал верх над традиционной

буржуазной культурой, вследствие чего последняя

впитала, ассимилировала все его основные идеи и мотивы и

стала в силу этого «модернистской», а потому якобы...

антибуржуазной. «Нет более «авангарда», потому чго кет

более никого в культуре, кто был бы на стороне порядка и

традиции...— сокрушается Д. Белл в своей статье «По ту

сторону модернизма, по ту сторону Я».— Традиционная

буржуазная организация жизни — ее рационализм и урав-

1 «Commentary», 1974, Dec., p. 33.

2 Kramer H. The Age of the Avant-Carde. — «Commentary», 1972,

Oct.

231

новешенность — почти не имеет сторонников в высокой

культуре; не имеет она также и соответствующей системы

культурных значений или стилистических форм с какой бы

то ни было интеллектуальной или культурной

респектабельностью. Что мы имеем сегодня, так это радикальный

разрыв между культурой и общественной структурой, а

именно такие разрывы исторически мостили путь к эрозии

авторитетов, если не к социальным революциям» ].

Конечно же, буржуазная массовая культура вовсе не

стала вся «авангардистской», как об этом запальчиво

возвестил Белл. Но между тем здесь скрывается важная

проблема, имеющая первостепенное значение для уяснения

создавшегося положения и новейших тенденции в

современном западном искусстве. Дело заключается в

действительном усилении тенденций к взаимопроникновению

«массовых» и «элитарных» течений в современной культуре и

искусстве Запада.

Дэниел Белл пишет: «Среди современных критиков

обычно принято противопоставлять высокую культуру (или

серьезную культуру) массовой культуре (развлекательной

культуре) и рассматривать последнюю как извращение или

изменение естественных свойств первой. Однако нами

предполагается, что они — части общей культуры и каким-

то образом должны выражать общие, основополагающие

ритмы и настроения»2.

В этих рассуждениях (а приведенная выше точка

зрения является в настоящее время господствующей в бур<ку-

азн^м искусствоведении и теории культуры) в

причудливом сплетении соседствуют правда и вымысел, трезвая

констатация фактов и их подтасовка в угоду вполне

определенному классовому интересу. В первую очередь это

касается «антибуржуазности» декаданса и авангардизма,

вообще «элитарной» культуры. Известно, что в

авангардистском течении были (а в какой-то степени и остались)

художники, непримиримо относящиеся к буржуазной

культуре, буржуазному миропорядку. Несомненно, что они не

только не смогли предложить сколько-нибудь реальной

позитивной альтернативы отвергаемому ими миру, но чаще

всего примирялись с ним, становились его, если можно так

выразиться, ритуализированным «альтер эго». По сути

дела, это и имеется в виду, когда говорят об институализа-

ции авангардизма в современной буржуазной культуре.

1 Bell D. Beyond Modernism, Beyond Self. — In: Art and Politics

and Mill. N. Y., 1977, p. 251.

2 В e 11 D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y., 1976,

p. 99.

232

Тот факт, что первоначально модернизм шокировал

обывательские вкусы, нисколько не говорит о том, что

причиной здесь была его «антибуржуазность». Последующие

события убедительно вскрыли именно глубоко буржуазный

характер этого течения, что заставляет вспомнить

образное высказывание известного австрийского экономиста

Иозефа Шумпетера о том, что между буржуазией и

авангардом существует нечто вроде тайного сговора. Кроме

того, бросается в глаза то обстоятельство, что, согласно этим

взглядам, антибуржуазность фактически отождествляется

с антинародностью. В самом деле, утверждается, "то

авангардизм не был понятен «среднему человеку», был чужд

«народным интересам» и только поэтом)-то он, дескать, и

оказался в оппозиции буржуазному сословию.

Такая подстановка понятий лишена всяких оснований.

Как мы показали выше, народность искусства неизбежно

приходит в коренное противоречие именно с

буржуазностью, с буржуазным обществом, буржуазным образом

жизни и мысли. Если антибуржуазность в отдельных случаях

может быть и не проникнутой обязательно духом

народности, то народность сегодня всегда антибуржуазна,

прогрессивна по своей сути.

Проблема народности искусства, его

предназначенности, его служения народу имеет сегодня еще один

немаловажный аспект, которому в критической литературе еще

не было уделено достаточно внимания. Речь идет о

существенных последствиях тенденции к взаимопроникновению

«элитарных» и «массовых» течений в искусстве и

культуре Запада для эстетического восприятия. Эти последствия

обусловлены отмеченной выше «массовизацией» прежде

«элитарного», «высокого» искусства. Американский критик

и публицист Рональд Берман пишет, например, в этой

связи в своей статье «Искусство против искусства» о том, что

прежний авангардизм превратился сегодня в

«облагороженную форму массового развлечения». «Модернистское

искусство,— продолжает Берман,— издавна отличалось

энергичными попытками художников нанести оскорбление

буржуазному воображению. Однако по крайней мере в

1970-х годах искусство (на Западе.— В. Б.)

функционирует так, как если бы оно было чем угодно, только не

кульминацией модернистского движения. Это радикальный

продукт, который потребляет совершенно нерадикальный

класс... 1960-е годы радикализировали искусство и его

язык, но 1970-е вновь вернули его среднему классу» !.