Тёмный лорд (СИ)

— Да, конечно! — Том едва не усмехнулся. Араминта была счастлива по двум причинам: она могла танцевать весь вечер и досадить ненавистной француженке. Слушая ее веселую болтовню, Том царапал ногтем по темно-зеленой драпировке кресла. Ему казалось невероятным, что Бэрк не понимает очевидной истины: Лестрейндж пригласил ее для того, чтобы позлить Аркон.

За ужином Том едва различал вкус суррогатной сардельки — легкий озноб не покидал его. Дамблдор пытался осторожно смотреть в его сторону, но Тому было все равно. После ужина он вернулся в спальню с одноклассниками и переоделся в парадную мантию, как и всегда, отдав предпочтение черному цвету. Затем, войдя в зал, Риддл попытался затеряться в праздничной толпе, но его поймал маленький Флитвик.

— Мистер Риддл, не забывайте, предстоит полонез… Профессор Дамблдор велел поставить вас второй парой.

— Второй? — переспросил Риддл. Ему было неприятно видеть карлика, который был пусть и косвенным, но виновником смерти Миранды. В последнее время он вновь стал появляться в школе, организуя какие-нибудь мероприятия.

— Да-да, после префектов школы. Выбирайте в напарницы, кого хотите.

— Спасибо, — кивнул Риддл. Он не сомневался, что первой парой Дамблдор поставит свою любимую Минерву МакГонагалл вместе с Джеймсом Карвеем. На Джеймсе была причудливая алая мантия; на Минерве — светло-коричневое платье. Невдалеке вертелась Виктория Спрингфилд, демонстрируя короткое бежевое платье. Араминта стояла в отдалении, словно ожидая кого-то.

— Идем? — сказал подруге Том. Он угадал: Бэрк надела голубую мантию.

— Том, я не могу… — начала девушка, но Риддл не дал ей договорить.

— Полонез не танец, а процессия, — Том властно взял ее за руку и повел к шеренге. Изумленный Рэндальф подхватил Натали Адамс, которая, поправив очки, охотно встала рядом с ним. Еще более интересным было наблюдать за идущей неподалеку Викторией Спрингфилд. Риддл не сомневался, что за такое сладкое тело вот-вот разгорится сражение.

«В конце концов, вся их любовь означает только одно — кто будет гладить ее колени, — подумал он, глядя на длинные стройные ножки райвенкловки. — Они мечтают увидеть ее нагой, обладать ею и с наслаждением мучить это тело».

«Это мог бы сделать ты, Волдеморт», — усмехнулся холодный голос.

«У меня есть дела поинтереснее, чем доставать из-под кого-то роскошную шлюху», — ответил себе Том, перехватывая на повороте руку Араминты.

Когда пары разошлись, Том сел на стул. От нечего делать он открыл крышку чернильницы, окунул в неё перо и углубился в дневник. Если египтяне называли душу Ба, а двойник — Ка, то искомое уравнение должно выглядеть примерно как Ба = XКа. Но Том не сомневался: после отделения семи двойников, от души останется что-то еще. Получалось нечто вроде пропорции:

Ка = Х

Ба = 7Ка + Х

Риддл покусал кончик пера, глядя, как кружатся Игнотус Пруэтт с Лукрецией Блэк. Только сейчас ему стало понятно, отчего все слизеринцы объявили Лукреции бойкот: сама мысль о том, что девушка будет выбирать между тобой и таким, как Пруэтт, вызывала омерзение.

Понаблюдав за танцующими парами, Том попытался вспомнить «Тексты пирамид». Путь в Царство мертвых начинается с Суда Озириса, где Исида и Нефтида взвешивают сердце умершего. Не исключено, что это аллюзия на вычисление жрицами объема ауры человека. Возможно, создание крестража должно начаться с вычисления магической массы — того, что Том с трудом сделал прошлой зимой. Через несколько минут он получил искомое арифмантическое уравнение.

— Привет, Волдеморт! — раздался рядом мягкий голос.

Том побледнел и быстро закрыл дневник. Перед ним стояла Друэлла Розье с аккуратно уложенными черными волосами. На ней была длинная светло-зеленая мантия из полупрозрачной ткани, переливающейся множеством оттенков. И хотя Том этого не замечал, любой другой сказал бы, что девочка красива.

— Можно присесть? — спросила слизеринка, показывая на соседний стул.

— Конечно, — Том убрал дневник, надеясь, что Друэлла не обратила на него внимание. Розье выглядела подавленной. Присмотревшись, Том вспомнил, что у неё недавно умерла мать.

Волшебный оркестр продолжал играть «Утренние листки» Штрауса. Том заметил, как кружится прозрачное белое платье Оливии Хорнби. На миг он почувствовал легкий укол от того, что Лив не дождалась его приглашения. Впрочем, у него были дела важнее, а вальсовый ритм помогал размышлениям.

— Том, так нельзя. — Риддл с интересом поднял голову, услышав голос Друэллы. — Я понимаю, тебе больно, но Эмили нет. Надо жить дальше.

— Я знаю, — холодно сказал слизеринец.

— Правда? — Друэлла замялась. — Ну, хорошо. Не грусти! — махнула она рукой и пошла в сторону танцующих.

Риддл не стал мешать подруге, а углубился в дневник. Если первое уравнение обозначало объем магической массы, то второе должно было описывать процесс придания жизни отделяемой части души. Смеющийся Орион Блэк тянул за руки Элеонору Монтегю, и Том почувствовал, что готов улыбнуться вместе с ними.

*

— Риддл Том!

Тому показалось, что сердце запрыгало от радости. Четким шагом он подошел к табурету и положил шляпу на голову. Зал смотрел на него множеством любопытных взоров. Шляпа сползла на глаза, и тихий голос зашептал:

— Да… Это самое необычное, что я когда-либо видела. Сразу двое…

У Тома побежали мурашки по коже. Шляпа как-будто читала его мысли.

— Да, я вижу и вас, молодой Лорд Волдеморт, — сказал голос с легким раздражением. — Нет смысла скрываться… Вы оба амбициозны, очень умны, мечтаете доказать это всему миру. Интересно, что будет если однажды вы не поладите друг с другом?

Том посмотрел на синий стол и неожиданно поймал взгляд знакомой девочки из «Дырявого котла». Она была в больших блестящих очках, из-за которых сияли огромные серо-голубые глаза. Том хотел было ответить, но холодный голос опередил его.

— Отправьте нас в Слизерин, шляпа, и мы сделаем, что положено.

— Но подождите, Волдеморт, — запротестовал Том. — Мы недостаточно чистокровны для этого факультета.

— Не волнуйтесь, — ухмыльнулся тот же холодный голос. — Ваше уникальное происхождение убедит весь Слизерин встать перед нами на колени.

— Правда? — воскликнул радостный Том, посмотрев в сторону зеленого стола. К его удивлению крайним слева сидел не кто-то из знакомых, а надменный Абраксас Малфой. Тому вдруг до боли, до ломоты в суставах захотелось, чтобы блондин упал перед ним на колени и поцеловал край мантии.

— Что же, теперь у меня нет сомнений. Слизерин! — воскликнула шляпа.

Том очнулся и потер рукой лоб. Как обычно, он сидел на кровати. Часы показывали половину седьмого. После праздника ученики спали, как убитые, и завтрак был перенесен на десять часов. («Редкий случай понимания со стороны руководства», — усмехнулся про себя Том). Сначала он хотел доделать дневник лежа, но затем подумал, что светящийся синий шар может привлечь к себе внимание. Собравшись, Том вышел из спальни.

Было темно, и только огоньки главной ели озаряли Большой зал робкими отсветами. Том вспомнил, как в первом классе на Рождество он нашел здесь книгу по темной магии, за что его отругал Дамблдор. Словно в насмешку над тем утром, Том решил закончить дневник именно здесь. В этом году главную пихту украшали золотые шары с движущимися блестками. Внизу висели матовые шары, изображавшие рождественские сцены. Феи попеременно зажигали движущиеся огоньки: сначала синие и желтые, затем красные и зеленые фонарики. Тусклый свет озарял белые банты, и отбрасываемые ими блики отражались в шарах из прозрачного хрусталя.

«Ближе к делу, Волдеморт», — приказал себе Том, раскрыв ежедневник.

В дневнике оставалась последняя страница. Чем ее заполнить, Том не знал. Можно было написать о событиях в школе или приюте, но все это не то. Парень еще раз посмотрел на хрустальные шары. Перед глазами поплыли обгорелые домики Хогсмида, заснеженная чугунная ограда и рука Эмилии в белой перчатке, не выпускавшая его руку. Тогда они болтали о китайской сказке про Царя Обезьян, который похитил пилюли бессмертия и провозгласил себя Мудрецом Равным Небу… Том усмехнулся, и, обмакнув перо, начал выводить: