Тёмный лорд (СИ)

Лицо Тома потемнело: со дня смерти Эмилии бал вызывал у него отвращение. Чувствуя себя всё хуже, Том собрал вещи в портфель и направился к выходу из теплиц. Неожиданно темноволосая Джулия Кэмпбелл встала у него на пути.

— Хочешь пойти со мной на бал? — настойчиво спросила она.

— Нет, спасибо, — отозвался Том. Джулия, по-видимому, обиженная, отступила в сторону, и Риддл с отвращением посмотрел ей вслед. Ему казалось невероятным, что бывшая подруга Миранды, осуждавшая прежде их дружбу, осмеливается приглашать его на праздник. Замедлив ход, Том подождал профессора Бири, который бежал вперед, размахивая длинными руками.

— Том, вы ко мне? — дежурно спросил специалист по травологии.

— Да, сэр, — улыбнулся Том. — У меня к вам один вопрос… Вам известен греческий темный маг Герпо Омерзительный?

— Разумеется, — профессор внимательно посмотрел на Риддла. — Однако, мне кажется, это скорее по части профессора Мэррифот.

— Не совсем так, сэр. — Том поравнялся с мастером травологии, и они пошли по гравийной дорожке, присыпанной снежной пудрой. — Я слышал, будто Герпо проводил эксперименты с египетским лотосом, пытаясь дать ему бессмертие.

Том намеренно лгал. Эту историю он сочинил только что, дабы вызвать профессора Бири на откровенный разговор. Мастер травологии посмотрел на порхавшие снежинки и пошевелил губами.

— Никогда не слышал об этом, — сказал он, махнув головой. — Герпо Омерзительный не увлекался травологией. Его куда больше привлекали темные искусства, особенно «Тексты пирамид». Волшебство долины Нила всегда казалось мне слишком зловещим.

Поблагодарив профессора Бири, Том вошел в Большой зал. Его одноклассники взахлеб обсуждали, кто и кого пригласит на бал. Некоторые читали репортаж о жутком лагере Освенцим, владельцы которого, супруги Рудольф и Хедвига Хесс, по слухам, были темными волшебникам. Рудольф травил маглов собаками и лично участвовал в отборе для сожжения; Хедвига устроила себе ванну в помещении, окна которого выходили на газовые печи. На миг Тому показалось, будто при чтении о зверских забавах Хедвиги синие глаза Араминты вспыхнули, а на белых щеках выступил румянец.

— Неужели староста Слизерина загрустил? — раздался хрипловатый голос. Том обернулся: перед ним стояла элегантная стерва Виктория Спрингфилд, считавшаяся первой красавицей Райвенкло.

— Задумался, мисс Спрингфилд, — усмехнулся Том, маскируя яд в голосе.

— Полагаю, он подбирает кандидатуру для приглашения, — усмехнулась подошедшая Флоренс Кайбигелл — симпатичная подруга Виктории.

— Возможно, повезет кому-то из нас, — подбежала девочка в изящных очках. Присмотревшись, Том заметил, что это была Натали Адамс — та самая серая мышка из Райвенкло, которая чудом не оказалась на месте Миртл.

— Хотите устроить Суд Париса? — спросил Риддл, глядя, как потолок закрыла сухая метель.

— Почему бы и нет? — засмеялась Флоренс. — Между прочим, твою Елену Спартанскую по имени Лив уже пригласил Сайнус Блэк.

— Малыш Сайнус? Как быстро растет молодежь, — хмыкнул Том. Его интересовало, неужели Миранда, доживи она до этого дня, была бы такой же ужасной кокеткой, как и её подруги. — Мне жаль Вас, Елена, — вздохнул он, глядя на пролетавшую фигуру Серой Дамы.

С минуту призрак Райвенкло рассматривала приятеля, а затем, покачав головой, позволила себе улыбнуться.

— А ты все также категоричен, Салазар, — сказала она и, развернувшись, помчалась сквозь гранитную кладку стены.

*

Ближе к Рождеству основным занятием Тома стали изучение «Текстов Пирамид» и редактура дневника. Заметки о жизни в приюте Том постарался сделать как можно более грустными; рассказ о Тайной комнате — как можно более завораживающим. Тому хотелось, чтобы будущий читатель проникся к нему и жалостью, и интересом. Главное было не упоминать о том, что он сам здорово испугался, открыв Тайную комнату и убив Миртл.

Утром в Сочельник Том проснулся поздно и почувствовал сильный озноб. Накануне он работал до четырех и с горем пополам завершил большую часть дневника. Откинув одеяло, парень присел на кровати.

— Пробудился, грязнокровка? — весело спросил Нортон Мальсибер. — Надеюсь, ты видел сладкие сны?

— Гораздо лучшие, чем ты, Мальси, — с притворной улыбкой ответил Риддл.

— Надо же… Египетский папирус! — протянул Нортон, подойдя к тумбочке Тома. — Онанируешь на изображение Исиды, представляя вместо нее Эмили?

— Эй, ты что… Нельзя так говорить, — раздался голос Альфарда Блэка.

На мгновение лицо Тома стало каменным. Выхватив из-под подушки палочку, он направил ее на Мальсибера. Больше всего на свете ему хотелось наложить на Нортона «Круциатус», и он с трудом подавил в себе это желание.

— Во всяком случае, Мальси, я, в отличие от тебя, не специализируюсь на мальчиках, — ехидно сказал Том. Спальня грохнула, вспоминая, что вчера Элеонора Монтегю отказала Нортону в походе на бал.

— Грязнокровка… — прошептал с ненавистью Мальсибер и поспешил за ширму. Том не стал преследовать врага, ограничившись усмешкой. В последнее время его занимало видение мертвого Нортона с безжизненно болтающейся головой и осоловелыми глазами.

— Эй, Том, мы на завтрак, — сказал Лестрейндж.

— Спасибо, Рэй, я полежу, — ответил Риддл. Глядя на удалявшиеся спины приятелей, он задумался, насколько мало он был интересен каждому из них. В сущности, они уважали его только за знания, тренировки да значок префекта.

Полежав минут десять, Том, борясь с ознобом, поплелся в лазарет. Он нашёл мадам Эльвиру в больничном крыле, разговаривающей с первогодкой из Гриффиндора Джейн Вудвард. Она, как понял Том, попыталась полетать вокруг замка на метле, не умея держаться на ней.

— Мадам Эльвира? — прохрипел парень. — Я ужасно чувствую себя сегодня…

— Присядьте, — велела она. Слизеринец послушно сел на кровати. — Кажется, у Вас невроз, мистер Риддл, — продолжала медсестра, пощупав его лоб. — Довольно необычный, — нахмурилась она, — потому что я не могу найти явной причины.

— Значит, я болен? — переспросил Том.

— Нет, Вы не больны. Возможно, вам надо просто отдохнуть и сменить впечатления. До свиданья, Том, — выпроводив его из лазарета, пожилая женщина развернулась и начала снова бранить Джейн Вудвард.

Том нахмурился и потащился обратно в подземелья. Ему показалось, будто мадам Эльвира подумала о его прошлом приступе. Возле каменной лестницы у Большого зала он заметил идущую в окружении подруг Оливию Хорнби, которая, постукивая каблуками, трепалась о Рождестве.

— Лив, что ты любишь: ель или сосну? — спросила Ариана Роули, следовавшая, как верный страж, за Хорнби.

— Или вообще лиственницу? — поддержала ее Эллис Бишоп с затаенным восхищением.

— Мне нравится голубая ель… — многозначительно изрекла Оливия после минутного молчания. В ее карих глазах мелькнула радостная улыбка, словно она говорила это не подругам, а кому-то другому.

— Я никогда не видела их в домах, — прошептала пораженная Эллис. — У тебя королевский вкус, Лив! Они же растут только в Америке.

— Да, они чудесные! — весело сказала Оливия, точно видя перед собой синеватую хвойную ветку. — На самом деле их можно заказать. Я всегда требую от родителей только голубую ель, — почувствовав сквозняк, девочка поправила обвивавшую ее плечи желтую накидку.

Том мягко улыбнулся, представив себе Оливию, сидящую в бархатном бордовом платье возле голубой ели и поглаживавшую йоркширского терьера. Лив все-таки была милым ребенком. Добравшись до гостиной, парень плюхнулся в кресло и уставился на огонь в камине. Спустя несколько минут в гостиную зашла Араминта, выглядящая веселой. Риддл почти не сомневался, что Бэрк наденет на бал небесно-голубую мантию — это был ее любимый цвет.

— Ой, Том… — Араминта села в соседнее кресло. — Я так рада, что Рэй не пойдет на бал с французской выдрой! Представляю, как она будет реветь в спальне, — от восторга слизеринка захлопала в белые ладошки.

— Рэй пригласил тебя? — спросил Риддл с едва уловимой ноткой иронии.