Свежий ветер (СИ)

Как высока оказалась цена?

Служащие станции разговаривали только с пилотом – Джокером (разумеется, это был Джокер) – и врачом – доктором Чаквас – которая передала рекомендации для дальнейшего лечения колонистов. Интересно, кто еще последовал за ней? Неужели никого, кроме меня, не волновала репутация «Цербера»?

И все же вместе с этой террористической организацией они сумели сделать то, что не удалось мне – изгнать коллекционеров из колонии, спасти ее жителей, решить исход боя в нашу пользу. Шепард всегда одерживала победу, и теперь, когда я больше не сражался под ее командованием, мне оставалось лишь тащиться позади. К тому моменту, как я добрался до станции, ее уже и след простыл, и никто и понятия не имел, куда направила «Нормандию» ее капитан. Альянс не знал, дать ли ей медаль или отправить под трибунал.

Заходя в клинику, я думал только о ней, хотя прекрасно понимал, что мне следует сосредоточиться на тех людях, которых я должен был спасти. Всего четырнадцать человек сумели вернуться из плена. Четырнадцать из почти двух сотен похищенных. Но если бы я застал ее, то сказал бы, что только благодаря ей эти люди остались живы, только благодаря ей они смогут увидеть свое будущее.

Я просмотрел переданный мне список имен – каждое из них наполняло сердце теплом, с каждым из них я обретал что-то, что считал утраченным, как и саму Шепард. За каждым именем стояла жизнь, с каждым были связаны отношения и воспоминания, надежды и мечты, которые теперь смогут исполниться, потому что она оказалась достаточно смелой, чтобы сделать то, чего не сумел Альянс. Последнее из перечисленных имен заставило меня занервничать – Лилит Жаклин.

Разве я смогу встретиться с ней лицом к лицу после того, как беспомощно наблюдал за ее похищением? Я видел, как закатились ее глаза, будто она изо всех сил пыталась закричать, позвать на помощь, однако не в состоянии была даже пошевелить губами. Я вспомнил свое обещание присоединиться к ней на нашем почти-свидании, а затем – искупить свою вину после того, как забыл о встрече из-за новостей о Шепард. Я вспомнил, как на протяжении последующих нескольких дней был настолько зациклен на своих переживаниях, что едва ли обменялся с ней парой фраз. А затем полчища коллекционеров опустошили Горизонт.

Шепард спасла Лилит. И это было… черт, я понятия не имел, как закончить эту мысль.

Наконец набравшись мужества, я постучал в дверь ее больничной палаты, дождался приглашения и вошел. Не знаю, кого она ожидала увидеть, но, подняв взгляд с планшета на меня, от удивления Лилит приоткрыла рот.

- Кейден? – выдохнула она. – Я думала, ты погиб!

Я улыбнулся, радуясь тому, что она на самом деле жива и здорова, однако четко осознавая, что это чувство – ничто по сравнению с тем, что я ощущал всякий раз, когда Шепард чудом избегала смерти. Глядя на эту женщину, я испытывал всего лишь удовлетворение от того, что облажался не так уж сильно, а не ошеломляющее облегчение от того, что весь мой гребаный мир не рухнул в тартарары.

«Прости, Лилит».

- Я считал погибшей тебя, - мягко произнес я, подтаскивая стул ближе к кровати. – Я ведь видел, как тебя забрали с Горизонта.

При этих словах в глазах Лилит промелькнул страх, но она сумела быстро спрятать его, опустив взгляд. Ее лицо покрывали заживающие царапины; вся правая рука от запястья до плеча была забинтована. Из ее медицинской карты я знал, что под перевязкой скрываются химические ожоги.

- Я… да, они забрали меня, - тихо подтвердила она. – И большую часть времени я находилась в сознании. Я помню… все.

В истории ее болезни также был указан посттравматический стресс, к счастью, средней тяжести. Конечно, это вполне ожидаемо, когда гражданское лицо сталкивается с чем-то подобным. Порой бывает довольно просто забыть, что солдаты – такие, как Шепард и я – не являются среднестатическим большинством. Обычные люди не могут справляться с теми психологическими нагрузками, с которыми мы встречаемся практически ежедневно. Мы способны пройти через ад, снова взять себя в руки, рационализировать происшедшее и двинуться дальше, в то время как люди, подобные Лилит – люди с добрыми сердцами и тихими голосами – не в состоянии так быстро прийти в себя. Подобные события становятся для них страшными потрясениями.

Я спросил Лилит, что с ней произошло, и, нервно сжимая и разжимая пальцы, дрожащим голосом она рассказала мне все.

- Это было… ужасно, - говорила она, описывая, как очнулась на базе коллекционеров и обнаружила, что ее капсула наполняется какой-то кислотой. – Я подумала, что умру, еще даже до того, как поняла, что это за жидкость. Я была уверена, что это конец. Я видела, что происходило с другими – как их… перерабатывали. – Тяжело сглотнув, Лилит продолжила: - А потом я посмотрела вверх и увидела какую-то нечеткую оболочку оранжевого цвета. И ее, и я просто… Я помню, что просто знала – все будет хорошо. Так оно и вышло. Понятия не имею, каким образом, но так оно и вышло.

- Ее? – переспросил я, сделав вид, что не понимаю, о ком идет речь, и игнорируя тот факт, что волоски на моей коже встали дыбом от одного намека на Джену Шепард.

- Я не помню ее имени, - ответила Лилит, неуверенно нахмурившись, - все так туманно. Когда я очнулась, она смотрела прямо на меня и, заметив мою панику, начала бить по оболочке своим оружием и не остановилась, пока не разбила ее и не вытащила меня. После этого они все принялись вскрывать капсулы, стараясь спасти как можно больше людей. Не уверена, что случилось, кажется, я лежала на полу, может быть, даже кричала. Я… - она запнулась и судорожно вздохнула. – Я помню, как она схватила меня за плечи – не знаю, куда делся ее шлем – и просто сказала: «Все хорошо. Ты жива. С тобой все будет в порядке». – Полными слез глазами Лилит посмотрела на меня; ее дрожащий голос звучал хрипло. – Не помню, как оказалась на корабле, зато помню медотсек и врача – она тоже была в капсулах, и я… Должно быть, я закатила истерику – мне все казалось, что она – ангел, сошедший с небес, чтобы спасти нас. На некоторое время я уверилась, что все это мне привиделось, что это лишь сон, но потом… корабль так трясло, и неожиданно она снова оказалась рядом в медотсеке. Она поинтересовалась нашим здоровьем и сказала, что мы в безопасности, что мы прошли ретранслятор и направляемся сюда, а теперь…

Лилит беспомощно подняла руки, словно заверяя меня, что попала сюда благодаря неподвластным ей событиям и теперь не знает, что делать.

- Как она выглядела?

Какого черта я задал этот вопрос? Разумеется, это была Шепард – я и так знал это. Но мне необходимо было удостовериться, что она вернулась живой, что я могу перестать бояться за ее жизнь. Перестать бояться, что она не вернется. Как в прошлый раз.

- Она была… Не знаю, прекрасной, но… пугающей, - принялась рассказывать Лилит, вычерчивая в воздухе узоры пальцами здоровой руки. – Ее лицо покрывали шрамы, похожие на трещины на скорлупе. Кажется, у нее темные волосы, может, даже черные. А глаза… красивые глаза такого… янтарного цвета. – Лилит вдруг подняла на меня взгляд и добавила: - Как твои, только светлее. Это я помню. Я помню, как смотрела ей в глаза и думала, что теперь, когда она рядом, все будет хорошо. Ты знаешь ее?

Когда-то я знал ее саму и ее тело так же хорошо, как себя. По крайней мере, полагал, что знал. Я всегда восхищался ее глазами, тем золотым пламенем, что вспыхивало в них в разгар битвы.

Несколько мгновений спустя я кивнул.

- Да. Я служил с ней, когда еще носил звание лейтенанта. Это была коммандер Шепард – первый Спектр человечества.

Пораженно приоткрыв рот, Лилит опустила взгляд на свои руки, оглядев повязку на предплечье, которое только своевременное применение медигеля спасло от ампутации.

- Боже мой, - пробормотала она, - я… я и понятия не имела. Герой Элизиума… Я думала, ее уже давно нет в живых. Я слышала, она погибла при исполнении. Мама упоминала, что они устроили небольшую службу в годовщину Блица, потому что тогда она спасла нас всех, а теперь… - Лилит снова посмотрела на меня печально, смиренно. – Ты сказал… на Горизонте ты сказал, что кто-то видел одного из твоих старых друзей – кого-то, кого ты считал погибшим. Вот кого ты имел в виду? Это она занимала все твои мысли?