Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)

Родителям я не рассказывал о своих переживаниях и проявлениях слабости, боялся, что они отрекутся от меня, станут презирать. Ощущая постоянное психологическое давление, мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы учиться контролировать свои способности. День, когда мне наконец–то поведали о том, что я являюсь волшебником, был, чуть ли не самым счастливым в моей жизни. Но Хогвартс не стал моим спасением. Я попал на Когтевран. Да вот незадача, мои однокурсники знали куда больше, чем я, об обычной жизни волшебников. Меня все осмеяли, когда я сказал, что метлы используют для того, чтобы мести двор. Подобные заявления были дикими для магов. Стоит ли говорить, что и тут я стал изгоем? Моих однокурсников весьма забавляло то, как я вздрагивал, когда кто–то неожиданно стучал мне по спине или вскрикивал от того, что меня хватали за ухо. Это проклятые рефлексы выработали во мне магглы.

Я иногда был жертвой розыгрышей, что устраивал твой отец со своей компанией глупцов. Он был младше меня всего лишь на один курс, но стоит отдать ему должное, его шутки не отличались той жестокостью, которой порой удостаивался Снейп.

Со временем я научился контролировать себя и давать отпор, но было уже поздно. За мной все равно закрепился ярлык неудачника, несмотря на то, что на своем курсе я был лучшим в учебе. Однокурсники все равно смотрели на меня свысока. В такие моменты, мне представлялось, что я достигаю величия, в моих руках есть все: деньги, власть, влияние, — единственное, что им остается — это валяться в моих ногах и выпрашивать хоть каплю милости. Самым большим желанием было ощутить свою значимость.

В личной жизни я терпел фиаско за фиаско, никому не хотелось связываться со столь неяркой личностью. Мои романы заканчивались, не успев начаться, и это тоже не придавало уверенности в себе, хотя где–то в глубине души, я знал, что меня недооценивают.

Мои результаты по СОВ и ТРИТОН были весьма высоки, но эту заслугу приписывали не моему острому уму, а моей памяти, считая, что я просто зазубрил весь материал. Тогда это меня это жутко раздражало.

Но дальше — больше. После выпуска я пытался остаться в Хогвартсе. На тот момент профессор Вектор уходила в декрет, и я претендовал на ее место, но Дамблдор весьма сомневался, по силам ли мне будет справиться со столь сложной дисциплиной, и отдал мне ставку преподавателя маггловедения!

Он видимо считал, что моих знаний хватит только на то, чтобы из года в год рассказывать кучке бездельников о том, чем отличается тостер от телефонной трубки и почему засунутые пальцы в розетку могут приравниваться к Аваде Кедавре или при более удачном стечении обстоятельств к Круцио.

Возможно, все дело было в том, что я был всегда застенчивым, тихим и скрытным. Прояви я больше настойчивости и игры на публику — добился бы большего, но…

У меня было много талантов: один из них — это беспалочковая магия. Конечно же, я не смог бы сотворить что–то очень энергозатратное, но наслать порчу, связать или дезоринтировать — с легкостью.

Еще один талант, которым я гордился — способность управлять троллями. Это делало меня исключительным, выделяло из серой массы, подчеркивало мою уникальность. Жаль, что это тоже никто не оценил.

Когда освободилось место преподавателя зельеварения, я тут же подал прошения о переводе на эту должность, но по каким–то своим причинам Дамблдор решил, что Снейп будет более профессиональным в этой области, так к тому же он получил место декана Слизерина.

Я тогда тоже не настаивал ни на чем. Мне было страшно это делать. Неудовлетворенность постепенно накапливалось во мне, скручивалось спиралью и вынуждало искать способ проявить себя. Я начал изучать Темные Искусства, а потом стал копаться глубже, заниматься теоретическими исследованиями в области Черной магии.

Тогда меня посетила мысль: «А что если Темный лорд жив, но просто сейчас крайне слаб?». Сняв все свои сбережения, я отправился в так называемое кругосветное путешествие. На самом деле, это было исследование мест, которые являлись важными для Волдеморта при его жизни. О подобном было слишком мало информации, так что задача оказалась крайне тяжелой.

Когда я шел к нему, то точно не знал что хочу: толи присягнуть ему на верность, толи окончательно добить, толи просить у него знаний… На тот момент у меня была цель — найти. Моя жизнь приобрела осмысленность. Это было сложной логической задачей, пробуждавшей во мне азарт.

Темный лорд обнаружился в лесах Албании. Он в основном жил в телах пресмыкающихся и надеялся, что кто–то из его слуг придет к нему. Моя помощь оказалась ему очень кстати.

Он подбрасывал мне задачу за задачей, первой из которой стало ограбление Гринготтса. Это было не просто, но я справился.

Проще всего оказалось играть роль слабовольного, ничтожного профессора ЗОТИ, который боялся не то что любых проявлений темной магии, но и даже собственной тени. А то заикание, что я постоянно изображал, довершал мой образ слабака. Все верили в мою ничтожность. Именно поэтому никто не мог в начале обвинить меня в каких–то попытках украсть Философский камень. Преподаватели сами мне рассказывали о своем вкладе в его защиту, тем самым предоставляя мне информацию о том, как добыть камень. Хотя ближе к декабрю Снейп начал подозревать меня в том, что я веду какие–то странные игры, но доказать ничего не мог.

В середине января мне удалось пройти до конца коридор с ловушками, но в конце него меня ждало разочарование. Добыть камень из зеркала не представлялось возможным. Тогда я подслушал разговор Дамблдора со Снейпом, из которого напрашивался только один вывод: ключом являешься ты. Похитить тебя было самым легким из того, что требовалось от меня.

Благодаря Господину мне удалось показать, что я не пустое место, что способен на очень многое! Если бы была возможность что–то изменить, переиграть, то я не отринул бы ее!

Темный лорд использовал меня. Я хорошо понимал это, но это было прекрасно. Ведь он брал меня в расчет, осознавал мой потенциал, зависел от меня, нуждался в моей помощи. И это было восхитительно!

Ради такого можно и убивать. Только он мне дал ощущение той самой значимости, которую я искал с детства. Это зеркало глупое! Оно показывает мне разные возможности и варианты их развития, но они мне не интересны.

Гарри подошел к Квирреллу и сел от него чуть поодаль. Хоть он и выглядел живым, от него веяло холодом. Мужчина не дышал, его кожа отличалась сильной бледностью, а во взгляде не было эмоций, только пустота. Мальчик не мог не чувствовать исходящий от него запах горелого.

— Я понимаю вас, — эти слова вырвались у него непроизвольно, но они соответствовали истине.

Поттер часто задумывался, как бы сложилась его жизнь, если бы у него были люди, которые любили бы его и гордились им. Если это были Дурсли, то он, не задумываясь ни на миг, отказался бы от собственной магии и каких–либо связей с миром волшебства. Если бы им стал Снейп, то Гарри бы стремился радовать его своими успехами. Поттер не сомневался в том, что отправился бы в Хогвартс, так же сильно ненавидел бы Гриффиндор и стремился быть первым во всем. Для Дамблдора мальчик стал бы героем, который рисковал бы собой, не задумываясь о последствиях. Он спасал бы принцесс от драконов и, наоборот, в перерывах исследуя рынок сладостей. Для него было бы крайне важно стать тем, кто воплощал бы в себе храбрость борца за справедливость.

Так или иначе, мы всегда берем в расчет ожидания близких людей относительно нас. И часто, чтобы угодить своему окружению, начинаем соответствовать им.

Квиррелл всего лишь еще одна жертва общества, своеобразного естественного отбора, который он не смог выдержать в силу своего характера.

— Мне действительно жаль, что я убил вас, — тихо произнес Гарри.

— Нет нужды жалеть об этом, — отмахнулся мужчина, как от чего–то незначительного. — Это не имеет никакого смысла потому, что я точно бы убил тебя, не задумываясь ни секунды. Каждый, кто поднимает палочку на другого, прекрасно осознает, что в любой момент может поменяться местами с жертвой. Я сам сделал свой выбор и ничуть не сожалею о нем.