Север помнит (СИ)

Варис снова засмеялся, но в его глазах не было веселья.

- В этом-то вся загвоздка, милорд. Они виновны. Я не знаю, как много вам известно об обстоятельствах, которые предшествовали падению недолговечного Королевства Севера… но достаточно сказать, что неразумное решение Робба Старка жениться на старшей дочери Вестерлингов имело решающее значение, так же как и мстительный нрав лорда Уолдера Фрея. Предполагалось, что эта старшая дочь тоже попала в плен, когда сир Джейме взял Риверран, но позже выяснилось, что все мы сильно заблуждались. Она исчезла в неизвестном направлении. Какая чудовищная измена против Железного Трона. Если бы Вестерлингов, а также лорда и леди Талли просто подвергли допросу, полагаю, многие поддержали бы короля Томмена. Однако этот незаконный произвол напомнит многим о… смею сказать… о Безумном короле.

- Не произносите при мне это имя. – Принц был явно задет за живое, учитывая, что Коннингтон недавно уже упомянул о его деде.

- Примите мои извинения, ваша милость. Но знайте, что люди будут произносить это имя. Подозреваю, вы все еще считаете себя героем, а герои не убивают детей. Без сомнения, эта мысль остановила вашу руку в отношении Марии Сиворт и ее сыновей. Но всего лишь шесть смертей… эти люди подрывали силу вашего престола и настаивали на независимости Севера… милорд, разве вы хотите быть королем раздробленного королевства?

Эйегон колебался.

- Нет, - наконец произнес он. – Я буду править Семью Королевствами, как правил мой предок Эйегон Завоеватель, и не меньше.

- Так вы даете согласие на этот план?

- Вы уверены, что это сработает?

- Спрашивается, как это может не сработать? – Варис дернул плечом. – Ланнистеры так стремятся сами себя закопать, мы просто позволим им сделать это. Это подарок от семи небес, ваше величество. Так вы даете согласие?

Эйегон долго думал и наконец ответил:

- Да.

- Великолепно. – Варис широко улыбнулся и направился к двери. – Я проделал такой долгий и мокрый путь, думаю, мне понадобится еще несколько капель, чтобы освежиться, если ваше величество разрешит мне удалиться…

- Не разрешаю.

Варис замер, держась за дверную ручку.

- Я чем-то провинился, ваша милость?

- Это зависит от ответов, которые вы мне дадите. – Эйегон сделал пару шагов и встал между евнухом и выходом.

Если Варис и почувствовал беспокойство, он этого никак не показал.

- Я скромный слуга вашего величества.

- Хорошо. – Эйегон был по меньшей мере на полфута выше мастера над шептунами и явно использовал это преимущество. – Почему вы не отдали драконов мне?

- Я… прошу прощения?

- Не притворяйтесь дурачком! – рявкнул принц. – Это вам не поможет. Я думал, милорд. Долго думал. Вы и ваш жирный друг магистр объявляли себя верными приверженцами моего дома и моих притязаний на трон. Тогда почему вы позволили моим тете и дяде годами скитаться по Вольным Городам, голодным и бездомным, когда вы могли укрыть их, как укрыли меня? И кстати, почему вы устроили брак моей тети с кхалом Дрого и отдали ей драконьи яйца?

Варис покрылся испариной.

- Мой дорогой мальчик… природа политики, как я объяснял… никто не верил, что из них можно вывести…

- Я не ваш мальчик. – В тусклом, влажном полумраке казалось, что Эйегон стал еще выше. – Я ваш король. Если бы вы ожидали, что из них можно вывести драконов, вы бы отдали их мне, не так ли? И все же я не могу понять, почему вы этого не сделали. Вы знали, какую они представляют ценность, даже как символ. А какую роль должен был играть дотракиец? Лучше вам рассказать, милорд. Немедленно.

- Мы… - Варис заломил пухлые руки. – Нам нужны были мужчина и женщина из рода Таргариенов. А Визерис… было ясно, что он… он был довольно…

- То есть вы сами бы убили его, если бы дотракийцы не сделали это первыми? Вы подняли бы руку на кровь дракона? Я старше, чем Дейенерис, я сын Рейегара, и драконы мои! Если бы вы дали их мне, как и следует по праву, мы бы уже атаковали Королевскую Гавань, а не метались бы по Узкому морю! Теперь она сидит с ними в Миэрине, где от них никакого толка, а вы играете со мной в свои игры. Может быть, вы думаете, что я еще ребенок, милорд? Я взрослый мужчина, и я хочу получить то, что принадлежит мне.

Варис умоляюще посмотрел на Коннингтона.

- Терпение, ваше величество, терпение. Все будет исполнено в лучшем виде. Как только Дейенерис узнает о ваших успехах…

- Вы не ответили на вопрос, милорд. Если все это время вы предназначали их для меня, тогда почему не…

- Возможно, ни одному мужу не следует думать, что столь великая сила принадлежит ему лишь по праву рождения, милорд.

- Мужчине не следует, а женщине, стало быть, следует?

Варис снова помолчал, а потом сказал:

- Ваше величество, хотите верьте, хотите нет, но в один прекрасный день драконы станут вашими, как и Дейенерис. А теперь, я полагаю, мне не помешает немного отдыха после всего, что я для вас сделал. Надеюсь увидеть вас до отъезда, но если мы не увидимся – знайте, Иллирио передает вам свои наилучшие пожелания. Вы так напоминаете ему его возлюбленную Серру. Он собирается переслать вам еще десять тысяч золотых драконов к концу месяца. Увы, они не изрыгают огонь, но от них тоже есть польза. Итак, милорд, могу я идти?

- Можете, - холодно ответил Эйегон. – Убирайтесь.

Варис поспешно удалился. Эйегон и Коннингтон стояли молча, в то время как в комнате становилось все темнее и темнее. Наконец Джон Коннингтон сказал:

- Это было неразумно, мой принц.

- Меня уже тошнит от разумности. – Эйегон отшатнулся от руки, которую его приемный отец попытался положить ему на плечо. – И я не уверен, что могу им доверять. Слишком много нестыковок. Зачем им все это нужно? Получить удовлетворение от того, что они почти двадцать лет плели интриги и в результате свергли Узурпатора, изничтожили его ветви и корни, а потом благородно и бескорыстно восстановили на престоле законного наследника? У Иллирио Мопатиса столько денег, сколько можно купить за деньги, а Варис… если бы он был настоящим мужчиной, я мог бы предположить, что он желает женщин, золота, земель или славы, но он не мужчина. Или мне предлагается думать, что как только я взойду на престол, он с радостью останется мастером над шептунами, как и прежде? Одним богам ведомо, как давно он держит в руках все ниточки в Семи Королевствах, и для этого я ему совершенно не нужен.

«Тут он не ошибается», - был вынужден признать Коннингтон.

- Мой принц, когда вы наденете корону, у вас будет власть требовать ответа от кого угодно. Не важно, каковы мотивы у Вариса и Иллирио, сейчас они работают день и ночь, чтобы возвести вас на престол. Позвольте им сделать это, а уж потом выступайте против них, если это необходимо.

- Мне нужны эти драконы. – Эйегон сжал пальцы в кулак. – Я не дурак, я слышал, как погиб мой кузен Квентин. Но я – Таргариен, их законный повелитель. Я уже устал ждать, пока моя тетушка начнет наконец действовать.

Его слова сильно встревожили Коннингтона.

- Милорд, вы ведь не думаете о том, чтобы покинуть Вестерос и…?

- Нет, - сказал Эйегон, и лорд Джон постарался скрыть вздох облегчения. – Моя битва здесь, мой трон здесь. Миэрин в тысячах лиг отсюда, в нем царят война и смерть. Но если Дейенерис вскоре не появится, мне остается только надеть шутовской колпак и ходить на руках. А если она вообще не появится, тогда… этот план Вариса, он настолько безумный, что может сработать, но…

- Мы должны действовать… отважно, - посоветовал Коннингтон, чуть не сказав «разумно». – Захватить все, что нам под силу, призвать под наши знамена Дорн и Штормовые земли и, если получится, Западные и Речные земли.

Мальчик прав, это подло и бесчестно. Во время Колокольной битвы Коннингтон не взял в плен Роберта Баратеона, потому что не хотел губить ни в чем не повинных горожан. И к чему это привело – к бесчестью и изгнанию. Хоть это ему и не по душе, нужно, чтобы сердце стало таким же твердым, как и пальцы. Я и так уже превращаюсь в камень. Но умирающий стоит на ступень ближе к суду Семерых, и ему не хотелось воссоединиться в загробной жизни со своим серебряным принцем и сказать ему, что он возвел его сына на трон ценой превращения его в своего деда.