Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)

— Как скажете…

Они вышли из банка и почти сразу заметили профессора МакГонагал. Та поглядывала на висящие на банке часы и хмурилась. Кошелек остался у Славы под честное слово, что он не будет тратить деньги как попало.

— Профессор! — помахал рукой Слава, чтобы она их заметила. — Мы готовы!

— Тогда идемте за школьной формой. Вам нужно вон туда, – она указала на вывеску — «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Письмо у вас?

— Да, — это говорила уже Рогозина, доставая письмо Хогвартса из своей сумочки на плече.

— Я снова вас подожду снаружи.

Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды. Рогозина здесь чуть расслабилась, рассматривая непривычные для ее глаза длинные мантии всех цветов и разнообразных фасонов.

— Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Слава успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится… Вставай на скамейку, снимем мерки…

— А можно и мне мантию? — спросила неожиданно у женщины Рогозина. Мальчик мгновенно понял ее намерения — она действительно сильно выделялась в толпе этих магов, а это делать было тут опасно. Лучше идти общим фоном.

— Разумеется, мадам… Прошу вас к моей помощнице…

Помощница ушла вместе с матерью вглубь магазина. Слава последовал за хозяйкой. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а третья волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Славу на соседнюю скамеечку.

— Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс?

— Да, — ответил Слава.

— Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. — А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую…, а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу…

— Ммм, — проговорил Рогозин, хотя толком не знал, о чем идет речь. — Классно. Пусть у тебя получится!

— Спасибо. А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот.

— Нет. — Рогозин отрицательно кивнул головой.

— А в квиддич играешь?

— Нет, — повторил мальчик, спрашивая себя, что же это такое — квиддич.

— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете?

— Нет, — в третий раз произнес Слава, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Это волшебный мир показался ему очень… богатым на те факты, которые он не знает. Нужно купить книг, которые разъяснили бы ему все…

— Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты?

— М-м-м, — неопределенно промычал Слава, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное. Поддерживать беседу с этим мальчиком было все труднее.

Но тут наконец-то снятие мерок и подбор мантий у него завершились, и Слава, примерив и расплатившись за них, отправился на поиски матери.

Та в задумчивости вертелась перед зеркалом. На ней теперь была обычная черная мантия, но с тонкой серебристой нитью по краям с узором и не такая длинная — всего до щиколотки, чтобы не путалась под ногами. Просто пару раз она видела, как на мантии нечаянно наступают и после долго извиняются. А вообще — ее мантия походила на летний удлиненный магловский плащ. Очень разумно.

— Классно, мам. А это что? — спросил мальчик, поднимая со стула уже более тяжелый черный драп.

— Теплое пальто на зиму… Ну как я? Похожа на… — тут Рогозина быстро и разумно осеклась.

— Да. Бери. Я оплачиваю! — подмигнул ей сын.

— Как долго я ждала от тебя этих слов, сын, ты даже не представляешь… — с сарказмом произнесла женщина и кивнула обслуживающей ее продавщице-швее.

Он расплатился за обновки матери — теперь мать не так бросалась в глаза, они вышли с сумками. Мать была довольна своим новым зимним пальто — и цена умеренная.

Потом посетили магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Он пришел в уныние — никаких шариковых ручек в магазине не было. Прогресс не дошел… Мама аккуратно шепнула ему, что научит писать его идеальным и быстрым почерком. Она когда-то научилась писать пером. Он повеселел.

После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Слава ни разу в жизни не видел, даже в самой большой библиотеке — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Было много книг на других языках, в том числе и на родном русском.

Рогозина сразу же отделилась от них с профессором — поймав продавца, она пошла с ним в раздел магического права. Она горела желанием разузнать об этом мире и его законах более тесно, коль это связанно с ее сыном непосредственно. Слава же купил все по списку, плюс нашел книгу по истории школы, и решил взять ее. Так же нашел он и «книгу для чайников» — введение в магический мир.

— Слав? Все купил?

— Угу… Ой! — наткнулся он прямо на мать, нагружённую тяжелыми томами. Помимо всего, несчастный продавец был весь в поту, тоже держал на руках тяжеленные фолианты — в три раза больше, чем сама Галина Николаевна, и с ужасом иногда поглядывал на Рогозину. Судя по всему, она из него всю душу выдернула. Хорошо зная маму, Слава понял, что она с огромным удовольствием потрепала нервы продавцу — ее придирчивость к законодательным актам и следовании каждой букве славилась на весь ФЭС…

— Мам… И ты это все изучишь? — подняв брови, проговорил Слава.

— Да. Будет что почитать на досуге… — слегка смущенно сказала женщина. Продавец, слышащий их разговор, лишь застонал — теперь это все предстояло ему долго и мучительно упаковывать…

Они зашли за весами, котлом, флаконами и складным телескопом; потом за чемоданом с заклятием расширения пространства — руки сразу же стали свободными. Чемодан был на колесиках, что совсем не затрудняло его перемещение. Потом пошли в аптеку — впрочем Галина Николаевна, только взглянув на витрину, быстро вышла «подышать свежим воздухом», предоставив профессору со Славой купить все самим.

— На работе хватает? — спросил Слава, кивая в сторону аптеки.

— Более чем. Ты же сам знаешь, что иногда мне по долгу службы самой приходится делать вскрытие…

— Вам надо еще купить сову, чтобы получать письма из дома…

Рогозина отрицательно покачала головой. Ей не нравился приказной тон МакГонагал.

— А обычная почта как же? Ну ладно. — Слава, тяжело вздохнув, пошел следом за преподавательницей. Рогозина, таща чемодан, явно была против необычного домашнего «любимца».

Но в магазине «Совы» Слава понял, что мать категорически против любого питомца — она даже не пошла с ним вглубь магазина. Он полюбовался на самых разных питомцев, но прекрасно понял намек матери:

— Наверняка в школе есть… школьные почтовые совы…

— Да, они есть. — Подтвердила профессор.

— Нам с матерью будет некогда ухаживать за питомцами. Мама и так круглый год на работе — разве что там не ночует… Я же учусь… Спасибо за совет завести сову, но не нужно.

Профессор покачала головой: было видно, что магический мир не вызвал у этого ребенка такой радости, которая бывает у всех обычных детей при попадании сюда. Он наоборот расстроено кивал головой и смотрел с ужасом на мать. По-видимому, он слишком привык к неволшебному миру. Тем более, что его мать, эта русская, очень холодно и подчеркнуто вежливо вела с ней все разговоры.