Klangfarbenmelodie (СИ)

— Что ты, что кавалер твой, — заметил он при этом, вводя Тики просто в состояние тихого бешенства. — Неблагодарные эгоисты, я им помогаю всем, а они меня гонят.

Ну какого хрена, а?!

Микк скрипнул зубами и, спустив одну руку с талии Малыша, нащупал на поясе обычно скрытую пиджаком кобуру с пистолетом.

Как же достали все эти взрослые умные люди, которые с важным видом разглагольствуют о том, что должен делать, а что не должен делать Тики, словно он дитя малое, к жизни самостоятельной не приспособленное.

Кросс с издевательской насмешкой приподнял бровь, совершенно безучастно наблюдая за тем, как Микк достаёт пистолет, и фыркнул, будто не веря, что тот мог выстрелить.

О, а тот мог. И он бы обязательно бы это сделал, потому что сбежать с места преступления с Малышом в охапку ничего ему не стоило, пока в кафе поднималась бы паника, да только вот сам Аллен, положив ладонь на его кулак с оружием и принявшись мягко поглаживать пальцами кожу, ласково прошептал, разгоняя по телу волны приятной неги и с каждой минутой только больше разгорающегося возбуждения и спокойствия:

— Тики, Тики, Тики, Ти-и-и-ки, — тихо протянул юноша, невесомо касаясь губами ушной раковины. — Ну успокойся, хороший мой, — он мимолётно чмокнул мужчину в щёку. — Зачем тратить патроны понапрасну?

— Затем, — сердито бросил мужчина, — что эти взрослые умные люди меня задрали. На одного батрачь, — забурчал он, чувствуя, как злость сходит на нет, и снова принимаясь поглаживать Аллена по спине, — другому сдавайся…

Аллен скользнул ладонью ему под воротник, заставив мурашки табуном разбежаться по телу, и мягко помассировал загривок. Тики совсем расслабился было под его ласковой рукой, но тут из его ладони потянули пистолет на ствол, и мужчина дернулся, едва не опрокинув злостного вора со стола.

Кросс едва удержался оттого, чтобы рухнуть на пол, но желаемое получил и тут же завертел пистолет в руках.

— Ооо, хорошая штука… — в конце концов заметил он и окинул снова сердито сощурившегося мужчину уважительным взглядом. — Неужто и пользоваться огнестрелом умеешь нормально, а не только пули вытаскиваешь?

Микк оскорбленно зашипел и, вырвав свой любимый пистолет у нахала из рук, поспешно сунул его в кобуру.

— Не тронь Волли, придурок жизни! Ты ей не нравишься, ясно? И мне тоже!

Кросс удивлённо приподнял брови, скрещивая руки на груди, и скептическим взглядом обвёл Тики, рассерженно выдохнувшего в шею хохотнувшего на это движение Аллена.

— Волли? Имя у пистолета? — вкрадчиво поинтересовался Мариан, скривив губы в насмешливой ухмылке, отчего Микку захотелось наконец просто встать и врезать ему по самодовольной морде. Но его мягко поцеловали под ухом, отвлекая от разного рода посторонних объектов, и восторженно хихикнули:

— О боже, это так мило!

И — крепко-крепко обняли, принимаясь тереться макушкой от виска до челюсти и каждый раз касаясь губами скулы, отчего Тики буквально сразу же растаял, успокаиваясь и прижимая юношу к себе, и прикрыл глаза.

Его личное успокоительное — и чтобы он сейчас без Малыша делал?

Кросс хмыкнул, переводя взгляд куда-то в сторону, и спустя какую-то жалкую секунду рядом послышался обречённый вздох.

— Я, конечно, прошу прощения, что отвлекаю от такого прекрасного времяпрепровождения, но, Али-и-са, — Линали грозно протянула это имя и сразу же виновато улыбнулась закатившему глаза Тики, — тебе пора на сцену.

Аллен горестно вздохнул, отстраняясь от мужчины и легко чмокая его в уголок губ, и проникновенно прошептал:

— Я вернусь к тебе сразу же после концерта, а потому пока потерпи и не бушуй, хорошо?

— Я постараюсь, — неопределённо повёл головой Микк в ответ, удивляясь, как быстро и ненавязчиво юноше удавалось его успокаивать.

Малыш улыбнулся, соскочил с его колен и, цапнув Кросса за локоть, угрожающе пропел:

— Хозя-яин, вам нечего здесь делать.

Странное дело, но Мариана Аллен в кафе называл исключительно «хозяином», отчего в Тики иногда просыпалось что-то ревнивое и желание хотя бы разок услышать это обращение в свой адрес.

Кросс устало выдохнул, лениво пожав плечами, и послушно поплёлся за редиской, который принялся что-то сердито ему выговаривать.

Микк проводил их недовольным взглядом и откинулся на спинку своего стула.

Надо было просто перетерпеть этот вечер, а потом — уволочь Аллена к себе домой и не выпускать до завтрашнего утра. И ласкать, целовать и клеймить всю ночь, стащив наконец с руки эту чертову перчатку и отмечая губами каждый палец.

Голова болела — гудела, тяжелая до чугунности, но думать это не мешало.

Из дома Шерила Тики выскочил на взводе, злой как черт и жестокий как самый хладнокровный палач. Только кровь и пульсировала в висках. А теперь… теперь Аллен угомонил злость, успокоил. И можно подумать о том, когда и с какой позиции удобнее будет поразить цель.

В том, что сможет убить старика из винтовки, Микк не сомневался. Он всегда славился среди своих коллег необычайной меткостью — потому что почти фанатично любил оружие еще с самого детства. Однако… целесообразно ли будет подбираться к нему как-то издалека, если можно убить эту дрянь в его собственном доме?

Вечер тянулся лениво и утомительно, даже голос Аллена сегодня не спасал, хотя обычно именно его пение и успокаивало, что бы ни произошло.

Возможно ли, что теперь, познав больше, Тики и хотел большего?..

Наверняка определить это было сложно, но все же… Мужчина старался, стремился вслушаться в песни, исполняемые юношей сегодня, но все как-то проходило мимо, все было какое-то легкое как дуновение ветерка — и поэтому сносилось куда-то в сторону.

А может, дело было в неустанно сверлящем спину чужом взгляде.

И потому… по-прежнему мужчине ярко запоминался только голос Малыша — нежный, звонкий и мягкий.

О, как же он будет стонать ночью — Тики уж точно не упустит такой потрясающей возможности, чтобы вдоволь насладиться его вскриками и несдержанным мычанием.

За такими размышлениями он даже и не заметил, как, совершенно утомившийся и уставший, задремал под медленные, тягучие песни, которые приятных эхом отдавались в голове, и проснулся лишь когда кто-то мягко прикоснулся к его плечу.

— Ти-и-ики, — шепотом протянул Аллен (его ласковый Аллен) и осторожно погладил по руке. — Просыпайся, Тики.

Мужчина неохотно приоткрыл глаза, отмечая, что Малыш уже переоделся в свои повседневные толстовку с джинсами, и широко зевнул, ощущая себя ужасно вымотанным и желая как можно быстрее прижать к себе редиску, чтобы подзарядиться и понежиться в его странной, какой-то зыбкой и обволакивающей туманом ласке.

Микк дёрнул охнувшего от неожиданности Аллена за руку, усаживая к себе на колени, и уткнулся лбом ему в шею, улавливая аромат каких-то резковатых, но вполне приятных женских духов, которыми юноша брызгался каждый раз, когда надевал платье.

— Может быть, поедем домой? — смущённо поинтересовался редиска, растерянно и слегка скованно проводя ладонью по голове мужчины, и Тики отчего-то чуть расстроился.

Ну вот, пропала вся чарующая его раскрепощенность.

Микк поднял на него усталые глаза и подумал о том, что хочет вернуть это очарование в его движения. Что хочет еще раз — еще много раз — ощутить эту ласку, эту естественность, с которой Аллен к нему прикасался, будучи Алисой.

Без парика, без помады, платьев и штукатурки.

Просто Аллен, который будет с ним ласков и раскроется ему навстречу.

— Да, — выдохнул мужчина, поднимая руку и мягко касаясь подушечкой пальца его разрумянившейся щеки. Скользнул по росчерку шрама, ощущая пальцами шероховатость кожи в этом месте и заставляя юношу легко вздрогнуть. — Поехали.

Аллен сполз с его колен, вставая на ноги, и подхватил со стола свою сумку, вешая ее на плечо и молча кивая Микку в сторону выхода.

Они покинули кафе и вскоре оказались на стоянке. Тики отомкнул машину, и… все, можно было ехать домой, но… ехать никуда не хотелось. «Домой» — значило домой к Уолкерам, а он хотел не возгласов супергероев на экране телевизора, а просто… тишины. Неа сразу заметит его состояние, даже если Микк будет всячески держать себя в руках и улыбаться, а потому…