Klangfarbenmelodie (СИ)

— Ждал?.. — не понял он.

Малыш же совершенно на роль главы мафиозной группировки не подходит. Аллен же такой… такой… такой мягкий и податливый, такой ласковый и трепетный, что хотелось истязать его ласками постоянно, хотелось смущать его и любоваться румянцем. Не мог же его милый мальчик быть настолько… желанным наследником?

— Конечно, — Шерил хмыкнул, досадливо хмурясь. — Старик после смерти жены начал с ума сходить, — заметил он, — а потом у него и брат — отец близнецов — на тот свет ушел, и он совсем умом тронулся. Гений был, а стал безумец, — по комнате разнесся усталый смех, и Тики подозрительно подобрался. — А Аллен был очень способным мальчиком! Все налету схватывал, удивительно умный ребенок… Адам его учил глотки перерезать на курах, когда ему было шесть. И ведь научил же…

Микк смерил брата полным недоумения и какого-то… почти страха взглядом, чувствуя, как в груди все дрожит и как ему срочно надо увидеть Малыша и узнать, все ли в порядке — не горит ли рука, не болит ли голова, не накрывает ли паническая атака. Потому что… это просто не могло быть правдой, твою-то мать. Он просто не… не мог… что?..

Нет, да хрен бы с ним. Тики сам видел работу Малыша, когда на того напали — смотреть потом ходил. Глотки перерезаны едва ли не с хирургической точностью — это мужчина мог сказать как человек, который в свое время плотно налегал на изучение биологии и частенько препарировал живность так, что у домашних учителей пот на лбах выступал.

Но все же… все же… твою-то мать, учить шестилетнего ребенка на курах глотки людям перерезать — это охеренный такой перебор. Даже самого Тики Шерил начал учить стрелять, когда тому исполнилось восемь. И это были мишени! Мишени — не люди и не животные!

— А чего это ты так смотришь? — неожиданно понимающе ухмыльнулся ему брат. — Боишься небось за свою «Алису», да? — он многозначительно поиграл бровями и отсалютовал мужчине бокалом.

И Тики ощутил себя, мать, как мальчишка — потому что покраснел. Он покраснел, да что это вообще такое?! Как этот старый хрыч смеет его смущать, ради всего святого?! Жена и дочь есть, а все туда же, еще немного и сальные шуточки отпускать начнет!

— Эх, я должен был сам догадаться, — продолжал сетовать Шерил, досадливо качая головой. — Когда Роад домой свою подругу притащила, я сначала спутал ее с Хинако, представляешь? Ох, великолепная была женщина, жаль, что умерла, очень жаль. Она могла Адама одним словом успокоить; понимаешь, что за женщину Семья потеряла? — со странным восхищением в голосе воскликнул мужчина, и Тики поймал себя на том, что не способен и слова вставить, потому что всё в нём внезапно куда-то упало, рухнуло, пропало. — И вот когда «Али-и-иса», — хохотнул он, — пришла к нам, я чуть в обморок не упал, потому что мать мне его привиделась, но я подумал, что, мол, японки все на одно лицо, так что не придал этому значения, — горестно вздохнул Шерил и вдруг взглянул на Микка так пронзительно, что тот даже вздрогнул от какого-то неясного ощущения… потерянности. — Аллен прекрасным был наследником, с гибкой, но одновременно… — мужчина замер, словно подбирая подходящее слово, и довольно протянул, отчего Тики вздрогнул, — ледяной психикой. Эх, постоянно бегал вокруг, улыбался, поддерживал всех, но стоило чему-нибудь случиться, как превращался в подобие Адама: такого же невозмутимого и со страшными глазами, — Камелот качнул головой, залпом выпив оставшееся виски в бокале, и налил ещё себе алкоголя, продолжив говорить уже с какой-то странной грустью, даже жалостью: — Но если вы и дальше продолжите сбегать, то не будет ни наследника, ни счастливой жизни, Тики. Адам не отпустит его. А Аллен уже не сможет вновь сбежать.

— И даже зная, как дело обстоит на самом деле, ты предлагаешь мне сдаться? — нервно усмехнулся брату Тики. — Думаешь, я брошу свои попытки оградить их от этого? Своего лучшего друга и человека, которого я люблю? — он рассмеялся, и собственный смех показался ему каким-то дрожащим, истерическим, лающим. — А вот хрен вам всем, понимаешь?

— Но это ты нашел их, — припечатал Шерил, лишний раз надавливая Тики на больную мозоль и цокая языком. — Не найди ты их, они, может, еще много лет скрывались бы, как делали это до тебя.

Это было резонно, конечно. Но, во-первых, Тики не один был такой молодец, который мог найти людей, позаботившихся о своей безопасности как только можно (хотя он, конечно, мог и врать сам себе и, скорее всего, это и делал). Но…, а во-вторых… он об этом совершенно не жалел несмотря ни на что. Неа вот жалел, скорее всего, Аллен — наверняка тоже, а вот сам Тики… Жалел ли он о том, что нашел их и положил конец их — и своей — спокойной жизни?

Положа руку на сердце — конечно, нет.

Просто потому, что оно того стоило.

Об этом Микк брату и сообщил.

— Не я — их нашел бы кто-то другой. А так, — он сделал еще глоток виски, ощущая, как ударил в голову, развязывая язык, алкоголь, — да, их нашел я. И я их этому старому пердуну так просто не отдам, понял? Я скорее пристрелю самого Адама и дело с концом, ясно? И мне плевать на то, как там пошатнется экономика и что произойдет в политике. Да, у меня будут трястись поджилки, но я это сделаю.

Шерил заливисто рассмеялся, непозволительно доброжелательный, искренний и разговорчивый, и это значило лишь то, что дела обстоят хуже некуда.

— Вайзли в его доме, — спустя несколько минут затянувшегося липкого молчания заявил мужчина, и Тики поражённо замер, неверяще распахнув глаза. Вот как… — Если Адам меня не наказал в прошлый раз, это не значит, что в следующий всё сойдёт с рук, так что… — он обречённо опустил голову на ладони, — вам не сбежать, брат. Глава обхитрил всех нас, затеяв эти салочки намного раньше, чем ты сблизился с ними. Его цель — это Аллен, и он не отступится, — проговорил Шерил и вдруг жёстко припечатал: — И делай что хочешь, но я рад, что наследник наконец вернётся.

— Нихрена он не вернется, — поморщился Микк, прекрасно понимая, что — да, прыгает выше головы, но все равно желая отступаться. — Никто никуда не вернется. И у Адама никто не будет.

Он не мог и не собирался спасать всех, кого только сможет. Он просто хотел спасти своих близких, и если он смог и успел вывернуться из паутины Адама — потому что тот никогда не мог поймать его, а предъявлять что-то Шерилу не считал целесообразным (брат всегда был в Семье на хорошем счету).

— Почему ты этому так противишься, я не могу понять! — Шерил со звуком поставил свой бокал на стол и всплеснул руками. — Адам в конце концов умрет, все мы смертны, во главе Семьи встанет Аллен, и все будет нормально. Он просто станет наследником, Тики! Почему и ты, и Неа — так бежите от этого и не хотите его отдать? Это же… малая кровь.

— А ты меня бы ему отдал, будь я этой малой кровью? — Тики криво усмехнулся и покачал. — Впрочем, ответ тут ясен, — он тоже отставил в сторону свой бокал и поднялся на ноги. Больше ему здесь было делать нечего. — Вайзли ты ему уже отдал, не так ли?

Он коротко кивнул явно опешившему от его слов брату и направился к двери в коридор.

— Тики!..

Шерил стоял буквально в паре метров от него, когда Микк обернулся, уже щелкнув замком.

— Ну что?..

— А ты бы меня… не отдал? — в голосе брата сквозил здоровый скептицизм, и от этого стало еще паршивее.

Тики всегда ставил семью во главу угла. И он… раньше думал, что Шерил делает точно также. Но теперь… наверное, он все-таки ошибался. Потому что если Вайзли, с которым старший носился как курица с яйцом, оказался в доме Адама… Кто дальше? Трисия? Роад?

И чего ради? Доказать свою преданность Семье или что? Тики не понимал, что двигало Шерилом в моменты принятия таких решений, его логика казалась ему абсурдной.

— Никогда, — однако мотнул головой Микк, ни на секунду не кривя душой. — Я бы тебя не отдал. И никого из своих близких — не отдал бы. Но так ты же… ты же ведь сам захотел войти в Семью. И смотри, к чему это все ведет? Так вот и закончишь как наши родители.