No Featherbed for Me (СИ)

Лорд Штормового предела, мгновенно возникла в голове Арьи мысль, но она тотчас прогнала ее. Она на мгновение задумалась, не зная, как лучше ответить. Однако их прервал Эйгон, приземлившись на соседний стул и потянувшись к Брандону, так что отвечать ей и не пришлось.

- Что-то не так, мой мальчик?

Брандон сжал ее чуть крепче, прежде чем поднять взгляд на Эйгона. Арья узнала этот его задумчивый взгляд, который появлялся на его лице, когда он был не уверен в том, шутили ли над ним или нет. Наконец, Брандон повторил свой вопрос, и Арья заметила что-то незнакомое, скользнувшее в глазах Эйгона, прежде чем он приблизился к Брандону.

- Ты принц Драконьего камня, как и твой брат, - заявил он, - и однажды ты станешь величайшим рыцарем, ступавшим на эту землю. Люди будут петь песни и слагать легенды о Брандоне Храбром.

Непрошеные слезы подступили к глазам Арьи, и она отвернулась, чтобы Эйгон не заметил их. Когда она была еще беременна Брандоном, Арья не сомневалась в том, что Джендри был отцом ребенка, да и сейчас была в этом абсолютно уверена. Однако существовала и возможность, что он от Эйгона, и иногда Арья даже хотела, чтобы это оказалось правдой, чтобы она смогла исправить все и восстановить свои отношения с Сансой. Джендри Баратеон был отцом Брандона Сноу настолько же, насколько Эйгон был отцом остальных ее детей, но ее сердце сжалось при мысли о том, что Эйгон так просто принял ее ребенка, а Джендри никогда не сможет поступить также.

- Ты не против, если я представлю тебя кое-кому? – продолжил Эйгон, и его мягкие интонации напомнили Арье о времени, проведенном в Пентосе и Вейес Дотрак, когда Рэйнис и Эймон были еще совсем маленькими. – Уверен, твоя тетя Дейенерис хотела бы познакомиться с тобой.

Арья не смогла больше сдерживаться, когда Брандон охотно потянулся навстречу рукам Эйгона, широко улыбаясь, и она успела выскользнуть из большого зала, прежде чем горячие слезы хлынули из ее глаз. Она прикусила свое запястье, чтобы не издавать лишних звуков, всхлипов и криков, но Арья ничего не смогла сделать, чтобы сдержать соленые слезы, обжигающие щеки. Она думала, что за этот месяц сможет морально подготовиться к встрече с Эйгоном, и убеждала себя, что совсем не скучала по нему, мужу, которого она сама выбрала, и по жизни, которую избрала для себя.

И она действительно не скучала по королю Эйгону или положению королевы, но в Винтерфелл прибыл отнюдь не король, улыбающийся ее детям с такой любовью. Он снова был Эйгоном, ее Эйгоном, и она ненавидела себя за то, что вновь желала оказаться в его руках, вновь почувствовать его прикосновения и поцелуи. Она невольно задумалась о том, произошло бы это с ними, если бы она не изменила ему с Джендри, хотя все эти семь лет упорно отказывалась даже думать об этом. Арья никогда не чувствовала себя слабее или более похожей на очередную глупую леди, чем когда она просто стояла, тратя бесполезную соль на ошибки прошлого.

Прикосновение на ее локте напугало Арью, и она резко развернулась, утирая слезы, но обнаружила лишь Теона с массивной чашей в руках. Его вездесущая улыбка казалась как никогда благосклонной, когда он язвительно предложил:

- Хочешь напиться со мной?

- Абсолютно, - согласилась она, залпом осушив чашу, будто Джон Умбер.

Теон был единственным человеком во всем Винтерфелле, кто понимал, как это – жить в семье, не являясь истинной ее частью, так что именно он оказался тем, с кем Арья предпочла провести время, пока ее бывший муж строил из себя заботливого отца.

_____________________

Несмотря на количество меда, который она выпила с Теоном, Арья не могла уснуть. Накинув что-то наподобие халата, она завязала его на талии, прежде чем направиться к кухне за вином. Арья не взяла с собой свечу, прекрасно ориентируясь в Винтерфелле даже в кромешной темноте, так что порядочно удивилась, заметив свет, мерцающий в зале. Она остановилась и вгляделась в фигуры людей: Эйгон сидел за столом вместе с Даком, облаченным в неизменную белую броню, оба пили вино. Шарканье ног выдало Арью с головой, и глаза Эйгона на мгновение расширились, прежде чем он широко улыбнулся, помахав ей.

- Ты, должно быть, слышала, что мы говорили о тебе, - сказал Эйгон, пока она осторожно приближалась к столу. – Дак как раз вспоминал тот случай в Браавосе, когда ты подралась с местным жителем, который схватил тебя за зад.

Вопреки своей воле, Арья улыбнулась.

- Ему повезло, что его друг спас его.

- Ты была очень свирепой малявкой, - протянул Дак, взлохматив ее волосы, словно она была ребенком. Арья пнула его, однако он вряд ли почувствовал. - В тот же день, как ты приехала к нам тогда в Штормовых землях, я сказал ему: «С ней будут сплошные проблемы».

Потянувшись к его чаше с вином, она ответила:

- Уверена, что Визерис и Коннингтон сказали точно то же самое. Я была довольно проблемной в юности.

- Нет, - мягко возразил Эйгон слегка пьяным голосом, - ты не была проблемной. Ты была… была такой смелой. Бесстрашной.

- Глупой, - исправила Арья, - импульсивной, небрежной, эгоистичной…

- Это не про тебя.

- Значит, ты плохо помнишь, - Арья почувствовала, как Дак поднимается, намереваясь удалиться, и ей хотелось схватить его за руку и заставить остаться, чтобы она еще какое-то время смогла удерживать прошлое глубоко внутри, как делала все это время.

Действие вина смягчило его голос, но Арья видела, что глаза Эйгона были чисты, когда он заявил:

- Я все прекрасно помню. Я помню, что дал тебе обещание, а потом, когда на меня надавили, нарушил его. А затем, когда тебя заставили стать той, кем ты никогда не желала быть, я разозлился, потому что знал, что ты не простишь меня так просто. Я довел тебя до того, что ты сделала, а затем наказал за это вместе с нашими детьми.

Арья усмехнулась, подлив еще вина в чашу Дака.

- Не берите на себя слишком многое, ваша светлость. То, что я сделала, я сделала потому, что хотела этого. Не стоит брать все на себя.

- Ты всегда любила его больше, чем меня? – хрипло спросил Эйгон. – Ты вышла за меня лишь потому, что не могла выйти за него?

- Я не люблю его больше, чем тебя, - мягко произнесла она. – Я вышла за тебя потому, что любила тебя, потому что ты был первым, кто полюбил меня и позволил мне быть такой, какая я есть. Я спала с Джендри, потому что была зла на тебя за то, что ты сделал. Вернувшись, мне пришлось столкнуться с тем, что я сделала, и с людьми, которых разочаровала, и каждый раз, когда я слышала шепот за своей спиной, каждый раз, когда меня называли предательницей или шлюхой, я думала, что могу вести себя именно так. Я хотела сделать тебе больно, как ты сделал мне, - вглядываясь в багровую жидкость, прошептала она. – Я хотела ранить Сансу. Я хотела ранить всех, а ранила лишь своих детей.

- Ты сделала это явно не в одиночку, - Эйгон тоже опустил глаза на содержимое своей чаши. – Я выбросил их. Я был так зол на тебя, что позволил этому чувству ослепить меня. О Боги, Арья, я так люблю их…

- Я знаю это. Они тоже знают это, - подчеркнула она.

- Но Рэйнис…

- Ты разбил ей сердце, - прервала его Арья, - но если бы она не любила тебя так сильно, она бы так не переживала. С ней все по-другому, не так, как с Эймоном и Алисанной. Она провела с тобой больше времени, и она помнит, как это было… тогда. Она знает лишь то, что когда-то она была центром твоей вселенной, а затем ты просто взял и завел новых дочерей с Джессой Тирелл.

- Коннингтон говорит, что это было моим самым глупым поступком.

- Иметь детей с Джессой?

- Позволить верховному септону объявить наших детей бастардами, - исправил он. – Джон никогда особо тебя не любил, и понимал, чем полезны Тиреллы, но дети… Он сказал, что я опозорил память своих родителей, отказавшись от них.

- Ты для этого приехал, потому что хочешь, чтобы Коннингтон гордился тобой, прежде чем умереть?

- Нет, я приехал, потому что скучаю по своей семье, - Эйгон опустошил свою чашу. – Знаешь, ты была права. Я окружен цветами, и они душат меня. Мейс и Гарлан в малом совете, Лорас на моей защите, Маргери, нашептывающая на ухо Джессе, я просто не могу дышать. Визерис с ними в прекрасных отношениях, все еще полный желания занять трон, обрести власть, и, когда Коннингтон умрет, у меня больше не останется друзей в Королевских землях.