Звездный демон (СИ)

Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.

Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.

- Я убийца моей матери, - прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?

Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.

- Нужно жить, - прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…

Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.

- Ты выполняешь свое предназначение, - сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..

Менес притих.

- Вот как?

Киа кивнула.

Менес завел за ухо волосы.

- А мать?..

- Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.

Менес поник головой.

- Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…

Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.

Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.

Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.

“Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?”

Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.

“Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, - подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?”

Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.

“Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?”

Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону, лгавший врагам и союзникам… почти утративший веру, кроме веры в себя…

“Он верит и в меня, - подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой”.

Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.

Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.

Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.

- Я увековечу их, - вдруг сдавленно сказал царь.

Киа вздрогнула.

- Что ты говоришь?

- Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, - произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..

- Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.

- И статуи, - продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..

“А тебе?” - подумала Киа.

Несомненно, Менес намеревался подобным же образом обессмертить и себя, и свою царицу – теперь, когда такая мысль уже пришла ему в голову. Сколько же труда простых людей на это пойдет? Но царь сейчас не думал о простых людях.

После завтрака Менес вознамерился отправиться в родительский дом. Киа не могла предоставить его самому себе во время такого печального путешествия и вызвалась сопровождать повелителя. Менес принял ее предложение с молчаливой благодарностью.

- А твоя гвардия? – напомнила Киа. Менес усмехнулся почти презрительно.

- Я никого здесь не боюсь.

Вдвоем победители покинули дворец, не сказавшись никому – кроме стражника, стоявшего в карауле у дверей, который не посмел их задержать.

Они прошли по улицам, миновали пустую площадь перед храмом… город казался нежилым. Люди все еще боялись высунуться из домов. Какой-то горожанин попался царственной чете навстречу и поспешно упал носом в пыль…

- Вот видишь? – Менес посмотрел на жену со спокойным презрением. На того, кто преклонился перед ними, он даже не взглянул. – Чего нам здесь бояться?

“Ты просто еще слишком молод, - подумала Киа. – Враги нападают не только в бою и сражаются не только лицом к лицу”.

В своем пустом доме Менес задержался надолго.

Он медленно, с мучительной болью, выражавшейся и в лице его, и даже в поступи, обошел комнаты; опускался на колени и утыкался лицом в дорогие с детства вещи… садился в кресла, в которых сиживали мать и кормилица…

Киа глотала слезы, глядя на это.

Потом царь, не сказав ей ни слова, направился обратно во дворец. Киа уже забеспокоилась – сможет ли он сейчас удержать бразды правления? Способен ли думать о том, что никак нельзя отложить? Ведь они могут потерять все!..

В коридоре дома бога Менес столкнулся с одним из своих воинов. Тот отскочил и поспешно склонился перед ним.

- Прости, повелитель!

- Где ты был? – мрачно спросил Менес, хотя с большим правом такой вопрос его люди могли бы задать ему самому. Как мог он бросить их в эти важнейшие часы?

- Я побывал дома, царь, - ответил солдат, вернее – офицер; услышав, каким тоном это сказано, Менес быстро поднял голову.

- И что же?

- Моя мать и старший брат умерли, - ответил воин, глядя в землю. – У меня больше никого не осталось.

Губы Менеса дрогнули; и вдруг он быстро и горячо обнял офицера.

- Терпи! Укрепи свое сердце и молись!..

- Да, царь…

Когда Менес выпустил его из объятий, воин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Менес же вдруг стал каким-то одухотворенно-спокойным, точно понял для себя что-то важное и утешительное.

- Иди и передай остальным мой приказ! – повелел он офицеру. - Всем, сколько ни есть, собраться в тронном зале!

Воин отбил поклон и быстро ушел.

Когда все собрались, Менес прежде всего спросил – сколько из них отлучалось из дворца, чтобы повидаться с семьями. Воины пришли в замешательство: такого разрешения им не давали. Но Менес уже и сам видел, кто уходил домой… по лицам.

- Тем, кто еще не виделся с родными, даю такое дозволение, - ясным голосом сказал молодой царь. – Тем же, кто уходил без приказа…

- Впредь за такое будет следовать кара! – вдруг воскликнул Менес, встав во весь рост и сверкая глазами. – Вы подчиняетесь мне как военачальнику, вы приняли меня своим царем – а мои воины должны быть послушны мне, как корабль кормчему, как парус ветру! Все слышали?..

Люди виновато опустили головы. Менес видел, что некоторые из них плачут… от стыда и горя. Он был не одинок в своем несчастье.