The White Tiger Extrapolation (СИ)

Не дожидаясь окончания этой феерически занудной фразы, Леонард быстро наклонил голову и поцеловал Шелдона в губы, заставляя его заткнуться. Шелдон издал приглушенный протестующий звук, как всякий раз, когда его перебивали, но этот звук вскоре перерос в стон одобрения, и Шелдон не стал сопротивляться, когда Леонард обхватил его руками, привлекая ближе к себе, и углубил поцелуй.

*

– Не могу поверить, что мне пришлось продать чертовы туфли все до последней пары, и я все равно осталась им должна! – возмущалась Пенни, комкая в руках уведомление о частичном покрытии обязательств перед киностудией.

– Полагаю, это послужило тебе достаточным уроком, чтобы в будущем читать контракты о трудоустройстве вместо того, чтобы ставить на них свою подпись, не глядя, – невозмутимо заметил Шелдон, доставая из ящика их почту.

Пенни опалила его таким убийственным взглядом, что Леонарду на секунду подумалось, что она вот-вот набросится на Шелдона и оторвет его чересчур заумную голову.

– Не волнуйся, Пенни, мы с Шелдоном запросто можем одолжить тебе некоторую сумму взаймы, за последний месяц мы все равно практически не тратились, – миролюбиво предложил Леонард, но, вопреки ожиданиям, Пенни только горько фыркнула в ответ.

– Подумать только, теперь я еще и влезу в долги из-за этого. Неустойка за отказ от работы над фильмом, ха! И этот скользкий мерзавец еще уверял меня, что чертов контракт в полном порядке!

Пожалуй, подумал Леонард, трудности Пенни с выплатой неустойки были последними неприятными отголосками их знакомства с Эваном Родстейном, потому что остальное мало-помалу приходило в норму. Прежде всего, Шелдон снова стал самим собой: он вернулся в свою привычную рутину с работой в институте, расписанием еды и вечерами игры в Halo и в World of Warcraft. Он был, как и прежде, невыносимым и раздражающим всезнайкой большую часть времени, но теперь, когда Леонард знал, каким мягким, просящим и податливым Шелдон Купер мог быть в ночное время суток, выносить его высокомерие днем отчего-то было намного проще.

Впрочем, не сказать, чтобы они как-либо продвинулись в этой новой, интимной части своих взаимоотношений за неделю, минувшую с той ночи, которую Леонард начал тем, что успокаивал Шелдона после кошмара, а закончил бесстыдно стонущим под ним же, уткнувшись лицом в подушку. Но он знал почти наверняка, что придет время, и Шелдон подаст ему какой-нибудь знак, так или иначе. А даже если и нет, подумал он, в конце концов, это не имело такое уж большое значение. Конечно же, Леонард не отрицал, что ему понравилось то, что случилось между ними в тот раз, и он уж точно не стал бы возражать, если бы их отношения переместились в более горизонтальную плоскость. Но Шелдон все не торопился с этим, вопреки своим предыдущим заявлениям, а Леонард ни в коем случае не хотел давить на него, и, чего уж там, он и так уже давным-давно стал экспертом по воздержанию, поэтому ситуация в целом его не слишком-то тяготила. Главным было то, что Шелдон снова стал самим собой, а остальное… остальное было не так уж и важно.

Радж тоже постепенно свыкался с жизнью вдали от Майами и в особенности вдали от Беатрис Льюттон. И хотя его сердце было разбито вдребезги и требовалось намного больше времени, чтобы излечить его до конца, он, по крайней мере, полностью отошел от своей кокаиновой зависимости, снова начал улыбаться их шуткам и с каждым днем все больше напоминал того Раджеша Кутраппали, которым был прежде. Что касалось Воловитца, то и он возвращался к истокам: Говард благополучно вылечил свою гонорею, снова стал проявлять живой, но безответный интерес к женщинам, и, кроме того, его деспотичная мамаша наконец-то сменила гнев на милость и объявила домашний арест законченным, так что Говард снова мог проводить время с друзьями.

Как ни странно, в остальном у них все тоже складывалось неплохо. Еще тогда, в Майами, Родстейн обещал все устроить с Калифорнийским технологическим институтом, чтобы они остались у него, так что Леонард втайне беспокоился, что после того, как они уехали из Майами вопреки воле Родстейна, ничто не мешало ему сделать обратное и существенно осложнить их отношения с начальством. Но то ли Родстейн проявил на сей раз какое-то странное для него великодушие, то ли просто был выше подобных мелких пакостей, но с работой в институте ни у кого из них не возникло никаких проблем. Зато, как ни странно, проблемы с работой возникли у Пенни, потому что ее начальство никак не желало принять, что она просто взяла и пропала больше чем на месяц, ничего им не сообщив.

Наверное, каким-то образом Пенни прочитала его мысли, потому что пока они втроем поднимались по лестнице на четвертый этаж, она неожиданно сказала:

– Кстати, у меня есть и хорошая новость. Меня наконец-то восстановили на работе, этот толстый упырь даже прекратил настаивать на своем чертовом дисциплинарном взыскании. Так что теперь я смогу хотя бы рассчитаться за аренду квартиры и не бояться, что меня выселят на улицу.

– Пенни, это просто замечательно! – улыбнулся Леонард, для которого каким-то образом было чертовски важно, чтобы у всех его друзей все наладилось до той исходной точки, когда они решили все бросить и остаться в Майами дольше, чем им, очевидно, следовало. – Как насчет того, чтобы это отпраздновать? Можно пойти вечером в суши впятером, что скажете?

– Звучит отлично, только чур, еда за твой счет, – сказала Пенни и подмигнула ему, так что Леонард не смог удержаться от улыбки.

Шелдон сдержанно кивнул и в свою очередь согласился, что они уже давно никуда не ходили все вместе и что это будет подходящим поводом, чтобы собраться.

– Ты знаешь, Леонард, мы могли бы отметить еще одно событие, – сообщил ему Шелдон, когда они попрощались с Пенни и переступили порог своей квартиры.

– Что за событие? – рассеянно спросил Леонард, выкладывая из сумки на стол свежие выпуски комиксов, которые купил только что, и раздумывая, какой из них прочитать первым. Выбирая между бэтменом и человеком-пауком… несомненно, бэтмен, решил Леонард.

– Я наконец-то завершил подготовку дополнения к соседскому соглашению, с учетом наших предварительных устных договоренностей, – сказал Шелдон. – Ты можешь ознакомиться с ним и поставить свою подпись. Не стесняйся вносить комментарии, если встретишь какие-то пункты, которые желаешь обсудить, однако я хотел бы напомнить, что каждый пункт договора является результатом всестороннего и тщательного анализа, так что если ты не уверен до конца, просто оставь все, как есть.

Шелдон протянул ему папку с листами А4, и Леонард переключил все внимание на нее, мигом позабыв про комиксы. Он принял папку слегка нетвердой рукой и уселся с ней на диван. Это, черт возьми, было серьезным, подумал он. Леонард готов был признать, что иногда его до невозможности раздражало их соседское соглашение с Шелдоном в целом и его отдельные деспотичные и авторитарные пункты в частности, но он не мог недооценивать того, как важно было Шелдону закреплять любые аспекты своей жизни документально. Таким образом, сейчас он держал в руках официальное, железобетонное подтверждение того, что Шелдон Купер хотел от их отношений чего-то большего, чем просто дружбы, и Леонард не мог недооценивать значимость момента.

Бросив быстрый взгляд на Шелдона, он осторожно открыл папку, просматривая листы, полные сухих, официальных, формальных слов, которые на самом деле означали, что Шелдон был готов подпустить Леонарда так близко к себе, как не подпускал еще никого и никогда в своей жизни.

Впрочем, он не мог удержаться от пары-другой язвительных комментариев.

– Тебе не обязательно было так часто употреблять слово «копуляция», – поддразнил он Шелдона, пробежавшись взглядом через несколько страниц. – Я думал, ты не одобряешь тавтологию?

– К твоему сведению, Леонард, – начал Шелдон, поджав губы, – в юридических документах тавтология допустима, чтобы избежать разночтения и неверного толкования терминов.

– О, да, тут целый простор для неверного толкования, – закатил глаза Леонард, усмехнувшись, а потом вчитался в следующий пункт и присвистнул. – Эй, Шелдон, похоже, у тебя здесь ошибка.