The White Tiger Extrapolation (СИ)

– Мне жаль, что все так вышло, – негромко сказал Джефф, отозвав Леонарда в сторону от остальных. – Но скажи, вы точно хорошо все обдумали, или у меня есть шанс уговорить вас остаться? Есть ли хоть что-то, что я мог бы для вас сделать?

Леонард покачал головой и хотел было ответить, что их решение окончательно и не подлежит обсуждению, но уже в следующий момент они оба подпрыгнули от неожиданности, услышав непонятные душераздирающие звуки, которые доносились откуда-то со второго этажа.

– Эван взялся за свой музыкальный центр, – констатировал Джефф, прислушавшись. – Черт побери, это уже серьезно. Боюсь, он потратит немало времени, прежде чем возьмет себя в руки. Придется присматривать за ним, хотя, видит Бог, я ненавижу его срывы.

Леонард бросил взгляд через плечо, на отрешенного Шелдона, и кивнул.

– Да, мне тоже придется кое за кем приглядывать.

Неожиданно для самих себя они обменялись короткими улыбками, понимая друг друга даже слишком хорошо.

Затем было такси, и по дороге никто из них не разговаривал, они только смотрели на проплывающие мимо пальмы, небоскребы, клубы и казино, и роскошный город не казался им и вполовину таким заманчивым, как в первый день в Майами.

В аэропорту Леонард выкупил забронированные несколько часов назад билеты без проблем, мысленно порадовавшись, что за время, проведенное у Родстейна, им не приходилось тратиться, и переведенная на его счет Калифорнийским институтом зарплата осталась в целости и сохранности.

Удивительно, но на этот раз Шелдон не выражал протестов, заходя на борт большого пассажирского Боинга. Леонарду пришло в голову, что, должно быть, в последнее время Шелдону приходилось принуждать себя ко стольким вещам, которые были ему не по нраву, что поездка на самолете просто-напросто стала одной из таких вещей, возможно даже, не самой худшей. Впрочем, когда огромный самолет загудел двигателями и начал набирать скорость, готовясь ко взлету, сидевший рядом с ним Шелдон зажмурился и судорожно сглотнул, вцепившись руками в подлокотники кресла с обеих сторон от себя. Леонард бросил на него осторожный взгляд, борясь с желанием взять его руку в свою, чтобы успокоить, потому что не был уверен, не будет ли от этого только хуже. Он тоже с усилием сглотнул, неожиданно больно задетый этой мыслью. В конце концов, раньше он мог точно сказать, что было нужно Шелдону. Он знал его до мелочей, знал, что нужно было сказать или сделать, когда Шелдон был напуган или растерян, чтобы он почувствовал себя лучше, а теперь каким-то образом этого лишился.

В конце концов, Леонард пошел на компромисс и положил свою ладонь на подлокотник рядом с рукой Шелдона, чтобы тот мог за нее схватиться, если сам захочет, но Шелдон этого так и не сделал.

Леонард не знал, как насчет остальных, но он сам испытывал совершенно странное чувство, когда он, Пенни и Шелдон заходили в подъезд их дома в Пасадине. Говард вызвался самостоятельно довезти пьяного вдрызг Раджа до его квартиры, и Леонард был благодарен Говарду за то, что ему самому не было нужно беспокоиться еще и об этом.

Его странное чувство только усилилось, когда в общей прихожей они обнаружили невероятное количество коробок и коробочек, упакованных в желтую оберточную бумагу.

– Пойдемте наверх, уверена, вам тоже не терпится попасть домой и отдохнуть, – поспешно сказала Пенни и потянула Леонарда за рукав.

– Постой, Пенни, разве тебе не интересно, что это?

Леонард сделал несколько шагов вперед, чтобы взглянуть на адресата. Шелдон не проявил ни капли интереса: он уставился в пол и теребил пальцами ремень своей наплечной сумки, ожидая, когда Леонард удовлетворит свое любопытство, и они смогут подняться в квартиру.

– Это твое, Пенни, – удивленно сказал Леонард, взглянув на надписи на посылках. – Здесь везде написано твое имя. Тут огромная куча этих коробок. Что это, ради Бога?

– Туфли, – виновато ответила Пенни, избегая встречаться с ним взглядом. – Я заказала их доставку из Майами, эти ребята из экспресс перевозок, должно быть, обогнали наш самолет…

– Туфли?! – переспросил Леонард, схватившись за голову. – Пенни, во имя всего святого, ты же обещала, что оставишь Родстейну все то барахло, что накупила на его деньги, чтобы у него не было повода до нас добраться. А что теперь?

– Я оставила ему все до единого платья, и кофточки, и головные уборы! – воскликнула Пенни, защищаясь. – Но, Леонард, сам посуди, как я могла оставить туфли?!

В ее голосе было столько праведного негодования, что Леонард пошел на попятный.

– Ладно, – устало сказал он, сдаваясь. – Хорошо, вряд ли уже можно что-либо сделать. Давай, мы с Шелдоном поможем тебе дотащить все это наверх.

Шелдон выглядел не слишком-то довольным этим предложением, но тем не менее покорно принял коробку, которую протягивал ему Леонард, и они поднялись на четвертый этаж. Им пришлось повторить это еще дважды, прежде чем Шелдон заявил, что если он совершит хотя бы еще один подъем, то его сердечная мышца может не выдержать такой нагрузки, так что Леонард открыл ему дверь в их квартиру.

– Хорошо, ты можешь идти, мы закончим сами, – сказал он.

Тот кивнул и проскользнул в приоткрывшуюся дверь. Оставшись вдвоем, Леонард и Пенни переглянулись между собой, с трудом переводя дыхание.

– Думаю, нужно будет сделать, по крайней мере, еще два захода, принимая во внимание объем, приблизительную массу и количество оставшихся коробок, – заметил Леонард, и Пенни закатила глаза.

Поднявшись наверх с последними коробками, они ввалились в квартиру Пенни, побросали свою ношу где попало и без сил рухнули на диван. Окружающая обстановка стала практически неузнаваемой из-за обилия коробок.

– Теперь у тебя чертовски много обуви, – заметил Леонард, оглядываясь вокруг, когда снова почувствовал в себе силы говорить, не задыхаясь на каждом слове.

– Знаешь, что хуже всего? – спросила Пенни, тоже бросив взгляд кругом. – Видит Бог, я люблю туфли, но даже со всеми этими коробками я не чувствую, что оно того стоило. Я имею в виду… ты знаешь, когда ты впервые приходишь в шоу-бизнес, это как аквариум с акулами. И ты определяешь для себя какую-то грань, которую не станешь пересекать, что бы ни случилось, просто потому, что ты выше этого. И, черт побери, я всегда презирала тех актрисок, которые делают себе карьеру в кино через постель. А теперь, только посмотри на меня, от всей этой роскошной жизни у меня настолько снесло крышу, что я связалась с этим продюсером, который мне даже не нравился, унижалась перед ним и натворила столько глупостей, Леонард, что ты даже не можешь себе представить… Похоже, мне нужно выпить, – мрачно закончила она.

Пенни поднялась и решительно достала из кухонного шкафа бутылку «Джонни Уолкера», кивнула на нее Леонарду.

– Ты будешь?

Он покачал головой.

– По правде сказать, я не могу остаться надолго. Мне нужно идти, проведать Шелдона.

Пенни взяла со стола стакан, внимательно к нему присмотрелась, понюхала и, пожав плечами, плеснула туда виски на пару сантиметров, после чего осушила стакан залпом. Леонард поднялся с дивана и неловко улыбнулся ей на прощанье, собираясь уходить.

– Он будет в порядке, правда? – неожиданно спросила Пенни, когда Леонард уже взялся за ручку двери.

Леонард повернулся к ней и переспросил:

– Кто – Шелдон?

– Да. Я имею в виду… Черт, ему, конечно, досталось больше всех, и я не представляю, каково должно быть ему, если уж даже я чувствую себя так ужасно после того, что случилось между мной и Дауэллом. В смысле, сейчас Шелдон ведет себя даже более странно, чем обычно, а это уже просто супер-странно. Но он придет в норму рано или поздно, ведь так?

Леонард отмахнулся от ее слов, как от чего-то незначительного, и попытался улыбнуться ей через силу.

– Конечно же, он придет в норму, – сказал он с уверенностью, которой не испытывал на самом деле. – Ты знаешь Шелдона. Даже если случается что-то такое, что выбивает его из колеи, он сильнее того, чтобы просто взять и опустить руки. Он будет в полном порядке, Пенни, вот увидишь, не волнуйся об этом.