Как нож любит сердце (СИ)

Он не до конца уверен, что готов пойти на этот риск. Он отчётливо осознаёт, что теперь это нависнет над его головой, но просто не может не сказать, ведь волей случая, лишь доля правды может помочь его лжи оставаться безукоризненной. Дюжина различных вариантов развития событий проносится в голове — и все они заканчиваются тем, что Уилл уходит из его кабинета, чтобы больше никогда не видеться, а это противоречит замыслам Ганнибала. Он бы куда больше наслаждался великолепным в своей жестокости приступом гнева.

— Мне не стоило так вести себя. Это было не только непрофессионально с моей стороны, но и крайне неэтично, и я должен извиниться. Мне стоило прекратить наши сеансы, ещё когда я осознал глубину своих чувств к вам.

Челюсть Уилла дрожит. Он выглядит так, словно не хочет быть там, где находится прямо сейчас, и Ганнибал вынужден признать — это неприятно, пускай и совсем немного. У Беделии будет трудный день, посвящённый этой теме.

— Почему вы позволили мне считать, что поцелуй был всего лишь галлюцинацией? — в голосе Уилла отчётливо звучит боль. Ганнибал вынужден остановить себя, чтобы не начать делать выводы.

— Если бы вы поняли обратное, это могло бы навредить как нашим профессиональным, так и личным отношениям, и их нельзя было бы восстановить. Ваша первоначальная вера в то, что этого не происходило, была для меня подходящей возможностью считать, что я не переступил границы и не так сильно отклонился от собственных правил. Боюсь, мои мотивы были невероятно эгоистичными, и, опять-таки, прошу прощения. Я совершил ошеломляющее количество ошибок за последнее время.

— Я не знал, что было настоящим, а что нет, и столько раз обдумывал — обдумывал всё. Вы хотя бы знаете, насколько это пугающе? Дать мне ещё одну причину считать себя сумасшедшим только для того, чтобы спасти собственную шкуру… очень жестоко с вашей стороны.

Что-то закипает под внешним хладнокровием Уилла, и Ганнибал хочет вытащить это наружу, просто чтобы узнать, как это выглядит. Он размышляет, есть ли у этого зубы.

— Вы бы чувствовали себя лучше, зная, что поцелуй был настоящим? — спрашивает он.

— Я не задумывался насчет поцелуя, — раздражённо произносит Уилл, как будто это должно быть очевидно. Он поднимает взгляд и наконец снова смотрит на Ганнибала. Это длится не дольше дозволенного, и Уилл вновь отворачивается. Ганнибал не знает, понимает ли Уилл, каким слабым он выглядит, делая это. Словно покорная зверушка, которая ложится на спину, подставляя живот. Ганнибал же принадлежит к тем существам, которые не станут реагировать адекватно на подставленные мягкие ткани.

— Вы не против поцелуев. Вы против моей лжи по этому поводу.

— Вы снова психоанализируете меня?

Он, на самом деле, пытается и дальше быть надёжным профессионалом для Уилла, но только сейчас осознаёт, что подобное поведение несколько неуместно.

— Да. Вы хотите, чтобы я прекратил?

— Я хочу, чтобы вы реагировали, как человек, который уложил меня в свою кровать и поцеловал, а не как тот, кто помогает мне не видеть мертвецов каждый раз, когда я закрываю глаза.

Именно в этом состоит их проблема. Ганнибал не может быть и тем, и другим одновременно. Это настолько неэтично, насколько только может быть, но, кажется, Уилл хочет видеть в нём оба эти понятия, и Ганнибалу интересно, как надолго могут затянуться подобные отношения, пока всё с треском не сломается.

— Если я отреагирую, как человек, поцеловавший вас, всё закончится очередным поцелуем. Вы хотите, чтобы я это сделал, Уилл?

Напряжение в комнате резко возрастает по вине Уилла. Неожиданное движение — едва заметный рывок вперёд, как будто маленький пушистый хищник бросается на свою добычу, но вместо когтей и зубов настойчивые губы накрывают рот Ганнибала, а пальцы сжимают его челюсть. В поцелуе нет никакой изящности, лишь огромная настойчивость и отчётливое послание, которое Ганнибал с готовностью принимает, хотя и знает, что не стоит делать этого. И для этого у него куда больше причин, чем Уилл может себе представить.

Его ладони прикасаются к плечам Уилла, притягивая ближе, прежде чем начать подталкивать назад до тех пор, пока тот не врезается в одну из колонн, поддерживающих балкон. Руки Уилла отпускают его подбородок, и Ганнибал с лёгкостью получает контроль над поцелуем, проскальзывая языком между зубами Уилла. Уилл определённо не привык целоваться с мужчинами, и потому неуклюже берёт на себя роль ведомого вместо того, чтобы перехватить инициативу. Его руки блуждают по груди Ганнибала и рядом, пальцы скользят по дорогой ткани пиджака, не отваживаясь вцепиться в неё. Ганнибал хочет, чтобы он это сделал, но он терпеливый человек и прекрасно понимает: в конце концов Уилл решится.

Он стоит напротив Уилла, пригвождённого к колонне, осторожно скользит рукой вверх, к его горлу, и строго напоминает себе — не сжимать. У них небольшая разница в росте, и Ганнибал находит это возбуждающим. Ганнибал думает, что Уилл согласился бы с ним, даже если и был бы ошеломлён и чувствовал бы себя до ужаса неловко, а его тело время от времени сковывала бы дрожь. Ганнибал проталкивает колено между ног Уилла и надавливает. Уилл стонет ему в губы, и Ганнибал почти срывается.

— Возможно, мой кабинет — не самое подходящее место, — бормочет он Уиллу в рот; влажные слова на скользких губах, и Уилл сглатывает и кивает. Его очки перекосились, Ганнибал сжимает их и осторожно снимает с его лица. Уилл моргает, глядя на него, кивает, смотрит в сторону, и странно смеётся, хотя полусумасшедший звук, раздавшийся в кабинете, звучит более безысходно, чем ожидает Ганнибал.

— Надеюсь, вы не станете включать это в свой отчёт для Джека?

— Даже не знаю, — бормочет Ганнибал, оставляя дорожку укусов вдоль нижней челюсти Уилла, и сильно сжимает зубами мочку его уха. — Я могу сказать ему, что ваши способности к налаживанию отношений с людьми развиваются восхитительно быстро.

— О Господи. Ох, — произносит Уилл, смеясь, и Ганнибал желает, чтобы его смех был плотью, которую можно съесть.

— Через пятнадцать минут у меня назначена встреча с пациентом, — безрадостно говорит Ганнибал, возвращая их обоих в реальность, в которой не слишком приветствуется то, что психиатр целуется со своим пациентом в собственном кабинете (не говоря уже о том, что серийный убийца продолжает надавливать бедром на напряжённый член специального агента ФБР; но с этим Ганнибал разберётся в другой раз).

— Вы, наверное, шутите. Его можно отменить?

— Боюсь, правило отмены сеансов за двадцать четыре часа распространяется и на меня.

Он изучает лицо Уилла, замечает его расширенные зрачки, румянец на щеках, припухшие и слегка приоткрытые губы, и позволяет себе снова ощутить их вкус. Уилл подстраивается под него с такой лёгкостью, что Ганнибал практически готов отменить сеанс — тогда он мог бы раздеть Уилла и уложить на стол. Но сейчас Ганнибал знает, как сильно Уилл желает его, так что его больше привлекает возможность заставить того подождать чуть дольше.

— Приходите сегодня вечером, — говорит он, прервав поцелуй, и прикасается губами к уху Уилла.

— Спящим или бодрствующим? — Ганнибал чувствует щекой, как Уилл криво усмехается, и возвращается к изгибу его шеи.

— Желательно бодрствующим. Приходите пораньше, я приготовлю нам ужин.

Уилл кивает, и Ганнибал обнажает зубы, касаясь его кожи.

========== Глава IV ==========

Последний на сегодня сеанс проходит настолько медленно, что Ганнибал чувствует нарастающее раздражение. Ему сложно оставаться вежливым со своим пациентом, крайне нервным менеджером, который мучается от своих чувств не только по отношению к секретарше, но и к её мужу, и Ганнибал подумывает о том, как бы покончить с этим, мысленно успев пару раз превратить мужчину в колбасу. Конечно же, он сдерживает себя; просто кивает, улыбается и делает вид, что слушает. Его внимание рассеивается, и он находит себя размышляющим об Уилле и обо всём, что может быть с ним связано. Резкий привкус дешёвого геля после бритья, который Ганнибал ощутил, прикоснувшись к мочке Уилла, запах кофе в его выдохе, когда Ганнибал поцеловал его, и напряжённость его плеч под ладонями, когда он оттеснил Уилла к колонне. Он является чем-то новым для Ганнибала, его хочется раскрыть, посмотреть на великолепные сокровища, которые таятся под его кожей. Ганнибал взволнован, как ребёнок, которого везут в Диснейлэнд.