Связанные (СИ)

– Куросаки Карин, она была где-то здесь.

Хинамори отрицательно покачала головой. Капитан, поймав отзвуки духовной энергии своего гигая, отправился в том направлении, и Хинамори последовала за ним. Карин, кстати, так и не ощущалась.

Спустя пару кварталов Хицугая заметил седую макушку своего гигая. Парень неуклюже сидел на дороге рядом с чем-то... кем-то...

– Чёрт! – прошипел Тоширо и рванул вперёд. Подлетев к лежащей на асфальте девушке, он запустил диагностику. Её рейацу сильно колебалось, но заметных повреждений не было.

– Просто обморок, – озвучил его домыслы гигиай, – здесь была пара слабых пустых. Одного убила она, второго спугнул я.

– Это она? Куросаки Карин? – полюбопытствовала подошедшая Хинамори.

– Няка! – высказала своё мнение душа-плюс в гигае Момо. Хицугая же посчитал бессмысленным отвечать на девичьи реплики. Он несильно похлопал Куросаки по щекам, но девушка в себя не приходила.

– Надо отнести её домой, – капитан посмотрел на гигай, давая понять, что сейчас вернется в тело. Конечно, домашние не будут рады бессознательной дочери и сестре, но время уже позднее, и их ждут.

– Я не могу, – выдал гигай Хицугаи и виновато посмотрел на хозяина, – я ногу сломал.

Тоширо цыкнул и уже было собрался поднять брюнетку на руки, но его прервала Хинамори:

– Простите, капитан, но что вы намерены делать?

– Отнесу её домой, – Хицугая раздраженно и холодно посмотрел на лейтенанта. Когда она начинала так говорить, это означало что-то серьёзное, что он пропустил. Хинамори упёрла руки в боки:

– И как вы это видите? Вы – без гигая, а она – человек. Её невозможно скрыть рейацу, как мелкий предмет. И что увидят прохожие?

Хицугая оглянулся. Действительно, большинство людей, иррациональным чутьём ощущая опасность, во время нашествия предпочитали избегать таких мест, но когда всё приходило в норму, улицы вновь заполнялись прохожими. Вот и сейчас некоторые уже начинали поглядывать в сторону лежащей на асфальте девушки и паренька, сидящего рядом с ней. Капитан нахмурил брови, всё-таки поднял Карин на руки и быстро опустил на ближайшую скамейку, которую успел заприметить. Усадив Карин, он прислонил девушку к спинке скамейки и сел рядом, не позволяя ей скатиться. Хинамори, поддерживая гигай, помогла ему доковылять до этой же скамейки, и тот, морщась, опустился по другую сторону от брюнетки.

– Так что ты предлагаешь? – наконец спросил Хицугая, глядя, как Момо пытается залечить поврежденную щиколотку искусственного тела. Выходило не очень, точнее, совсем не выходило, и Хинамори, ограничившись обезболивающим кидо, подняла на друга довольную мордашку:

– Поцелуй её!

– Что?!

Хинамори засмеялась в кулачок. Каждый раз, когда Тоширо поражался, удивлялся или испытывал другие сильные эмоции, его глаза, обычно раскосые, становились почти круглыми с едва заметной 'стрелкой' ресниц у внешнего уголка. И зрачок, уменьшаясь на фоне мятно-зелёной радужки, принимал, казалось, овальную форму. Как есть, дракон.

– Поцелуй её, – невинно хлопая глазками, повторила Хинамори, – тогда она наверняка очнётся.

Хицугая перевёл всё ещё ошарашенный взгляд на брюнетку. Её реснички подрагивали, а ротик был чуть приоткрыт.

– Если она от этого очнётся, то точно сломает мне шею, – тут капитан кое-что вспомнил и резко повернулся к синигами, радуясь, что нашёл повод сменить тему: – Кстати, ты так и не сказала, что делала на грунте.

Хинамори смутилась, отвела взгляд и, теребя пальчиками рукав косоде, ответила:

– По личным делам.

– По каким личным? – нахмурился было Хицугая. Хинамори продолжала молчать, кусая губы, и капитан вспомнил свои собственные слова: "Я не собираюсь влезать в личную жизнь твоей сестры – она вполне взрослая и ответственная". И пусть это было сказано про Куросаки, но разве Момо не заслужила такого же доверия? В конце концов, она – лейтенант, да и отпроситься нужно было у капитана, получить разрешение от Первого. Её отпустили, значит, и он не в праве ей указывать.

Видя, что Тоширо уже не ожидает от неё ответа, Хинамори решила вернуться к прерванному плану:

– Так ты собираешься её целовать?

– Нет! – раздраженно ответил Хицугая.

– Почему? – упорствовала шатенка, но тут её озарило: – Ты не умеешь, да, Широ-кун? – Тоширо дёрнулся, но Момо и тут его добила: – Так я покажу!

Хинамори резко приблизилась, протягивая руки, хотя, вообще не понятно к кому. На ком она собиралась показывать: на нём или на Куросаки? И то и другое было для капитана воплощенным бредом, поэтому Хинамори наткнулась на выставленную ладонь:

– Спасибо, Момо, я сам... разберусь.

Тоширо повернулся к полусидевшей на скамейке брюнетке. За это время ничего не изменилось, разве что её духовная энергия прекратила совершать дикие скачки и более-менее успокоилась. Капитан продолжал сидеть с ней рядом вполоборота, придерживая её одной рукой за талию. "Точно, убьёт", – подумал он на прощание, прикрыв глаза, но в почти звенящей тишине явственно расслышал тихий голос Хинамори:

– Не разберёшься, – казалось, она говорила это для себя и вовсе не желала, чтобы её услышали, но... Хицугая услышал и вспылил:

– Ах, не разберусь? – вскочил он (гигай Тоширо, продолжавший сидеть там же, успел придержать Куросаки). – Не умею, да?!

Хинамори отступала, глядя исподлобья на наступающего капитана. Она открыла рот, чтобы что-то возразить или вразумить, но Хицугая быстро приблизился и, обхватив её, впился в губы девушки. Момо испуганно замерла, её ладошки уперлись в грудь парня, глаза пораженно распахнулись, став ещё больше, хотя куда уж больше, и так не маленькие. Но последней каплей стало, когда Тоширо, раскрыв её рот, проник туда языком. Хинамори дёрнулась и, лишь парень ослабил хватку, отстранилась, от души залепив пощечину.

Хицугая так и застыл с повернутой от удара головой. Щека горела, и это приводило в чувство.

– Прости, – тихо прохрипел он. – Прости меня.

– Совсем дурак? – возмущенно пыхтя, Хинамори отерла губы тыльной стороной ладони. – Ты же... ты же мне как брат. Зачем целоваться полез? Тьфу!

– Тогда к чему это всё? – раздраженно проговорил Хицугая и вернулся к скамейке. Он определенно не понимал, чего добивалась Момо, которая теперь отчаянно отплевывалась. Гигаи разглядывали деревья, небо и вообще пытались слиться с окружением.

– Дурак ты, Широ-кун, – с чувством произнесла Хинамори. – Она же тебе нравится. Вон как о ней беспокоишься. И потом, – Хинамори лукаво улыбнулась, – если она очнётся от твоего поцелуя, у тебя будет дополнительный козырь.

Хицугая, вновь севший на скамейку рядом с бессознательной Карин, смотрел на её лицо и размышлял над словами Момо. Неужели она действительно ему нравится? Хотя, себе-то можно не врать, нравится! Иначе не было бы всех этих неприличных фантазий, ревности к футболистам и партнёру по танцам. Хицугая приобнял Карин за талию, чтобы она не скатилась, приблизился к её личику, осторожным движением убирая прядки волос за уши. Видок у девушки, надо сказать, был совсем не романтичный: на щеках – грязь, лоб посечён и весь в мелких царапинах, нижняя губа разбита, хотя кровь уже свернулась, образовывая корочку. Тоширо заметил, что гигай Хинамори, склонившись рядом, протягивает ему салфетку. Капитан на автомате взял её, и в нос ударил резкий запах лосьона, которым была пропитана влажная салфетка. Тоширо нахмурился, от Карин пахло цветочным ароматом с примесью чего-то перечно-терпкого, и пусть она сейчас грязная, это лучше, чем стерильный запах салфеток.

Поминая поцелуй Куросаки на той неделе, Тоширо решил, что в случае чего заявит, что это была 'мстя', и коснулся губ брюнетки. Коснулся и отстранился, краем сознания отметив, как на заднем плане ворчит Хинамори про что-то ненастоящее. Куросаки в себя не приходила, и Хицугая, осмелев, повторил попытку, уже не просто касаясь, а действительно целуя, сминая, обнимая её губы своими. Прочувствовал и привкус крови, и шероховатый рубчик от ранки,... и изменившееся дыхание.