Связанные (СИ)

– Так это на подходе можно засечь сильных людей? И держаться от них подальше?

– Ну, как поступать с ними, решать исключительно тебе. Но иметь такую информацию всегда полезно.

Конец вспышки

"Получается, Рома видит призраков? И что мне теперь с этим делать?"

Катами Рома, её партнер по танцам, ей нравился. Он всегда заряжал её позитивом и солнечным настроением, ему невозможно было не улыбаться. В такие моменты Куросаки вспоминала, что она – девушка, и действительно начинала вести себя как девушка: была милой и вежливой, и даже немного кокетничала... совсем немного и совсем несерьёзно. Рома вел себя по-самурайски, стойко терпел оттоптанные по первости девушкой туфли, сносил все неудачные поддержки и был для Карин этакой подружкой. Однажды, когда Катами начал регулярно провожать Куросаки до дома в тёмные зимние вечера, брюнетка поинтересовалась, не намеревается ли тот перевести их отношения в другую плоскость. Рома лишь хмыкнул, объяснив, что у него уже есть девушка, а Карин его устраивает и в таком качестве. В общем, Катами был еще одним 'другом без обязательств'.

Куросаки чуть повернулась, бросив взгляд на Хицугаю, который читал что-то с планшета, и крепко задумалась. Слишком часто в последнее время ей говорили, будто Тоширо– её парень: футболисты, одноклассники, художники. Карин сдвинула брови – так ведь и поверить можно, и, не приведи Ками, действительно влюбиться. "Влюбиться в эту мелочь? Заносчивую психованную заумную мелочь, изображающую из себя крутую ледышку?! Куросаки, ты рехнулась!"– Карин убито покачала головой и вернула внимание партнёру.

Хицугая склонился над ноутбуком, но взгляд упорно возвращался к танцующим парам. Он заметил, как партнёр Карин провел ладонью по спине девушки, как резко прижал её ближе, как Карин легко пробежала пальчиками по руке брюнета. Тоширо сжал зубы: "Да что он себе позволяет, и почему Куросаки так ему улыбается?!" Только когда партнёр коротко перебросил её в развороте, заметил, что так делали все пары – очевидно, это всего лишь элементы танца. "Да что же со мной творится?"– задался вопросом капитан и буквально заставил себя вернуться к отчету.

По дороге домой Хицугая заметил, что Куросаки тоже вела себя странно: не болтала, не приставала с дурацкими вопросами, и вообще была задумчивой и рассеянной. Лишь раз оглянулась на него, видимо намереваясь что-то спросить, но передумала.

– Тоширо, не забыл? Сегодня – четверг, мы дежурим!

– Я помню, – спокойно проговорил Хицугая, и Куросаки уставилась на него с недоверием, – Что? – удивился парень.

– Я думала, ты будешь возмущаться. Принеси воды! – и Карин бодро всучила ему пару ведер. Когда Тоширо вернулся из туалета, девушка, наклонившись, подбирала сухой мусор на совок. Взгляд парня поднялся по стройным ногам, и Хицугая с ужасом понял, что непроизвольно наклоняет голову, пытаясь заглянуть под юбку. Он резко отвернулся, но воображение не отпускало. Захотелось опрокинуть её прямо на парту, провести ладонью по голым бедрам, бессовестно задирая юбку, рывком прижать к себе за ягодицы. Парень сглотнул, его взгляд заметался по кабинету, кровь прилила к щекам и не только, стало жарко. Кажется, последнее слово он произнес вслух, потому что Карин обернулась к нему и сказала:

– Да, припекает... – выдохнула она, переведя взгляд в окно. – Ты, в принципе, можешь идти, я помою.

Куросаки поморщилась, прошипев: "Ёруити будет зла", и опустила швабру в ведро.

– Ничего, я помогу. Быстрее закончим, – Хицугая взял вторую швабру.

– Умеешь с этим обращаться? – поразилась брюнетка.

– Разумеется, Куросаки. Свой кабинет я мою сам. Готей – военная организация, там нет прислуги, только дежурные и наряды вне очереди.

– Мне представлялось, – Карин перевела дыхание, поскольку оба продолжали работать швабрами, – что за порядком следят заместители...

– Хэх! Мацумото обычно в это время ногти красит,... если не дрыхнет.

В кабинет, где располагался кружок изобразительного искусства, зашла первогодка. Тонкие темно-русые волосы болтались без особой прически, не достигая плеч. Серые глаза почти терялись на светлом личике, да и фигурка казалась особенно хрупкой на фоне сумки художника формата А1.

– Привет.

– Привет, – ответила блондинка в тяжёлых очках.

– Ты не подскажешь, как найти того, кто просил рисунок по этим табличкам?

Руководитель кружка хмыкнула:

– Куросаки знаешь?

– Нет, – рассеяно проговорила художница, – я же только начала учиться...

– Куросаки тут все знают, – занудно объяснила блондинка, – впрочем, это надо было её парню. Зовут Хицугая, учится там же, то есть, в 2-2. Мимо него вообще невозможно пройти: увидишь – поймёшь. А если поторопишься, то может, и застанешь их в школе.

– Спасибо, тогда я побежала! – и шатенка выскочила в коридор, придерживая огромную сумку.

– Давай, беги уже, а то Ёруити загоняет. Я сам закончу.

– Спасибо, Тоширо! Помнишь адрес репетитора?

– Помню. Я позавчера, пока тебя ждал, двух пустых там убил.

– Зайдёшь к семи, – Карин метнулась к двери, но притормозила: – Если хочешь, конечно.

– Я зайду, – кивнул Хицугая, и брюнетка испарилась. Парень вынес грязную воду, убрал инвентарь в хозяйственный шкаф и уже закрывал кабинет, когда услышал, как кто-то подбегает. Не Куросаки – у неё другой шаг. Капитан обернулся и увидел запыхавшуюся девочку, маленькую и хрупкую с большой плоской сумкой на плече.

– Хицугая-сан? – неуверенно уточнила она.

– Да, – хрипло ответил парень, оглядывая её, – а вы...

– Меня зовут Кинунава Ая, я – из кружка изо, – поскольку парень продолжал выжидающе смотреть на неё холодными глазами, Ая поёжилась и робко продолжила: – Это ведь вы просили рисунок по той таблице?

Хицугая кивнул. По правде говоря, он не видел большого смысла в обращении к художникам, это всё Куросаки.

– Я нарисовала кое-что и хотела вам показать, – девушка подошла к окну и, сбросив портфель с тетрадками на подоконник, раскрыла плакатную сумку, при этом продолжая говорить: – На самом деле, я давно хотела нарисовать что-то подобное, опробовать новую технику, да всё никак тему не могла поймать. А тут прям само проявилось. Вот!

Художница протянула Тоширо готовую картину в рамке паспарту и простой тонкой деревянной оправе. Общий формат картины составлял порядка А2, а сам рисунок вряд ли был больше А4, но широкие белые поля паспарту были невероятно уместны. Хицугая осторожно взял картину двумя руками за боковую оправу и принялся разглядывать её во все глаза, его челюсть при этом медленно сползала на пол. На картине был нарисован Хёринмару. Нет, определённо, это был ледяной дракон, только глаза у него были не малиновые, а почти чёрные. Кольца хвоста путались между лапами и крыльями, голова вывернута, а большой глаз смотрел на зрителя. Кинунава ждала, кусая губы и пытаясь не засмеяться над ошарашенным видом блондина.

– Офигеть! – выдохнул Хицугая и чуть наклонил картину, чтобы свет из окна лучше осветил её. Солнечные лучи разбежались в ледяных гранях по разным направлениям, отразились в зелёных глазах седовласого, глаз дракона стал более серым, и в нём появились тёмные вкрапления. Капитан присвистнул. Художница не выдержала и всё-таки тихонько рассмеялась.

– Это несколько слоёв лака, нанесенного жёсткой кистью под разными углами, – пояснила она, а потом, робея, как будто спрашивала о чём-то очень-очень личном, хотя, так оно и было, тихо произнесла: – Это ваше альтер-эго, да? Похоже на вас…

Хицугая, наконец, смог оторваться от картины и поражённо уставился на девушку. В голову капитана тут же закрались подозрения, и он попытался почувствовать её духовную энергию. Кинунава переминалась и отводила взгляд от внимательных пронзительно-бирюзовых глаз, чувствуя, что, пожалуй, не стоило произносить это вслух. Но сейчас она видела, как похожи её дракон и этот странный парень с белыми волосами. Вот уж точно, мимо не пройдёшь.