Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

От напряжения барабанные перепонки Джона звенели, и предположение миссис Хадсон о возможном отсутствии у Шерлока гениталий он пропустил мимо ушей. — Ни одного? — спросил он, почему-то сразу охрипнув.

— Поверьте. Уж я бы заметила. А потом появился первый. А потом второй. Начались эти загадочные отъезды-приезды. Не дом, а вокзал.

— Они все жили здесь?

— Жили — сказано громко. Иной раз его романы длились каких-нибудь несколько дней. Некоторые до двух недель, но, как правило, он быстренько собирался и увозил своего бойфренда… откровенно говоря, я даже не знаю, куда. Адресом меня не снабжали. Потом появился Дэвид, и я решила, что это серьезно. Уж как они ворковали, боже. Шерлок был мил, предупредителен, забросил свои химические безумства. А Дэвид… Я никогда не видела настолько влюбленного человека. — Она запнулась и виновато взглянула на Джона. — Но, кажется, я заболталась. Возможно, вам не особенно интересно…

— Ну что вы, миссис Хадсон, это довольно забавно. — Джона мутило. Ватрушка застревала в горле глиняным комом, чай отдавал хинином. Ревность бушевала в его крови, дотла сжигая сосуды, а сердце выпрыгивало из груди. — И мне абсолютно… вы слышите?.. абсолютно безразличны все его бля… простите… все его блудливые похождения. Аб-со-лют-но.

Миссис Хадсон потрясенно моргнула. — Но вы, кажется, немного… расстроены. О, боже. Вы ОЧЕНЬ расстроены. — Она всплеснула руками, прижала ладошки к щекам и покачала головой, накрытой бирюзовой косынкой. — Всё-таки он вас охмурил. Признаться, я уже не надеялась. Вот дурочка-то. Разве можно от Шерлока ускользнуть?

Поняв, что не к месту и не по делу разволновался, и проклиная себя за повышенную эмоциональность, Джон постарался взять себя в руки, ответив домовладелице с оттенком легкой насмешки: — Миссис Хадсон, я плохо вас понимаю. Почему я должен куда-то скользить, и почему вы так зациклены на… гомосексуальной… гм… любви? Неужели однополые супруги, проживающие под крылышком вашей приятельницы, настолько задурили вам голову? Вы же серьезная, взрослая женщина.

— Ах, — рассмеялась миссис Хадсон, — как крупно вы ошибаетесь, милый доктор. В душе я совершеннейшее дитя. И дитя порочное, скажу я вам.

На порочное дитя миссис Хадсон походила весьма условно, особенно сейчас, в клетчатом фартуке и косынке, но спорить с этим Джон не решился — человеческая душа непроницаема даже для самых внимательных глаз. — Пусть так, — согласился он, — хотя мне сложно это представить, но вы, кажется, были замужем…

— Ни слова об этом! — воскликнула миссис Хадсон. — Ошибки делают все.

— Простите. Но вы женщина, вы потенциальная мать и должны понимать, насколько важны человечеству нормальные, традиционные отношения. Как же можно… — взглянув в раскрасневшееся лицо домохозяйки, Джон догадался, что брякнул что-то не то — глаза женщины сверкали нешуточным гневом, — …игнорировать… эмм… демографическую ситуацию в мире? — закончил он и впился зубами в сдобу.

— Кушайте, кушайте Джон, — холодно подбодрила домовладелица. — Если я правильно поняла, вы собираетесь осчастливить одну из особ женского пола? Завести с ней детей?

— Нет, — растерянно отступил Джон, забыв о чае и кое-как, на сухую проглатывая ватрушку. — О, боже, конечно же, нет.

— О, боже, конечно же, нет? В таком случае, мистер Потенциальный Отец, выпейте чаю, пока не подавились, и отправляйтесь наверх — поджидать своего Шерлока.

Практически выгнала вон, но Джон не обратил на это внимания. Ничто уже не могло опечалить его сильнее. — У него свидание, — сказал он, ужасаясь муторному отчаянию, которым наполнился голос. — С одним из… этих… гусей.

— Нет у него никаких гусей, — устало вздохнула женщина. — Вы у него есть. И вы не любите его. Почему-то.

— Люблю, — ответил ей Джон. — Очень люблю. Он же мой… друг.

Женщина глядела на него во все глаза.

— Не хотелось бы вас обижать, но… Джон, вы идиот?

В ту ночь Шерлок так и не вернулся домой. Как видно, быстро удовлетворить возникшую половую потребность не получилось. И восхитительно тупой детективчик они досмотрели не сразу, потому что Джона тошнило от одного только воспоминания о мучительно долгой бессоннице, которая выедала его мозг почти до рассвета. А больше всего тошнило от тех ничтожнейших оправданий, которые он напридумывал, глядя в беспросветную полночь: мол, сволочь Шерлок, какая же сволочь, ведь обещал, обнадеживал, а Джон не спи теперь, терзайся в неведении, кто же прирезал того патлатого дядьку.

*

Да, жизнь была относительно сносной… Черт побери, к чему эта смехотворная ложь? Эти детские хитрости? Факт остается фактом — наперекор утомительному поединку, в процессе которого Джон день и ночь (если вдруг наведывалась бессонница, а она в последнее время наведывалась частенько) сражался с собственным сердцем, жизнь с Шерлоком была очень приятной.

Рабочее утро начиналось почти всегда одинаково: внизу раздавалось зычное: «Джон, половина восьмого!», и квартира приходила в движение. Джон ворчливо бубнил в подушку: «Какого черта тебе не спится?», но улыбался довольно, а если отринуть детские хитрости и признаться начистоту, улыбался он счастливо, потому что чувствовал себя бесконечно счастливым.

К завтраку выходили оба — после выяснения отношений это как-то сразу стало одной из традиций их совместного проживания, как и то, что его приготовлением всегда занимался Джон. Но он не роптал, потому что (и это тоже непререкаемый факт) готовить завтрак для Шерлока, варить для него кофе было не досадной обязанностью, а приятным (замечательным, чудесным, волшебным) началом нового дня. Затем каждый разбегался по своим делам, хотя дела Шерлока, как правило, ограничивались затворничеством у компьютера. Стоит заметить, за исключением той ночи, когда Джон безутешно страдал из-за неразгаданной тайны патлатого дядьки, Шерлок почти не покидал Бейкер-стрит, и выглядел при этом вполне довольным, во всяком случае, на подвиги его не тянуло. Несколько прозвучавших в присутствии Джона звонков были восприняты Шерлоком одинаково равнодушно: «Воздержусь от участия, это не кажется мне интересным — пресно и без изюминки. Кроме того, ты в состоянии справиться сам. По-моему, я слишком разбаловал твою задницу, не находишь?», «И в чем же сложность? Вот уж не думал, что обнаружу в тебе зачатки пассива. Ты обленился, и в этом я, к сожалению, вижу свою вину. Встряхнись!», «Из-за такой ерунды? Нет, не приеду. У тебя есть твой драгоценный Андерсон, с ним вы прекрасно развлечетесь и без меня. А любовь на троих никогда меня не прельщала, тебе ли не знать». И всё в том же духе.

Джон внимательно слушал, хлопал глазами, замирал, а потом злился на жгучее беспокойство, что вызывали в нем эти загадочные переговоры. Но такое случалось всё реже, похоже, невидимый собеседник почти потерял надежду вытащить Шерлока из квартиры. И слава богу.

Судьба давно не баловала Джона домашним теплом, но на этот раз она расщедрилась от души. Были вечера у камина, именно такие, как и мечталось обоим, был чай с лимоном (до грога дело всё ещё не дошло, но, к слову сказать, вьюгами и метелями тоже пока не пахло, хоть осень и перешла в стадию поздней), рассыпчатое печенье и неизменный десерт — капелька коньяку для расслабления утомленных мышц и улучшения сна. Были беседы. Шерлок и вправду поведал полдюжины особенно заковыристых дел, хотя было заметно, что возвращаться к пройденному он не любил. Одно из раскрытых им преступлений показалось Джону просто чудовищным, и поскольку рассказчик из Шерлока был потрясающий (надо ли удивляться), кровь его леденела от ужаса и очень хотелось придвинуться к Шерлоку ближе. Хотя бы чуть-чуть…

Было уютно, приятно, надежно и вообще замечательно. Тем не менее, бороться Джон продолжал, хотя силы уже иссякли, пыл угасал, да и былые образы потускнели — существование бок о бок с Шерлоком Холмсом способно затмить любой, самый неизгладимый образ. Страшно сказать, но ежевечерняя визуализация былых сексуальных услад, даже довольно смелых и откровенных, больше не приносила плодов. Джон зевал, невкусно и апатично елозил руками в трусах и засыпал, не добившись и намека на былую заинтересованность.