Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

В целом жизнь была относительно сносной. Не считая любви, которая, коси не коси, никуда не ушла — присосалась к сердцу пиявкой. И вот тут Джон постарался применить все доступные средства борьбы, считая, что не имеет морального права оставлять всё, как есть, без попытки исправить случившееся недоразумение.

Стоит ли сомневаться, что первым из намеченных им шагов был звонок Фердинанду. Джон без обиняков и речевых изворотов спросил его прямо в лоб: — Скажи, только правду, похож я на гея?

Фердинанд рассмеялся: — Всё-таки Шерлок тебя дожал.

— Не выдумывай, — буркнул Джон. — Никто меня не жал, и даже не собирался.

— Слышу в голосе сожаление. Или мне показалось? — снова хохотнул Ферди.

— Показалось. Так ты ответишь?

— Джон, похож ты на своего папу, особенно, когда злишься — так и кажется, что перед тобой мистер Ватсон старший и есть вероятность словить затрещину.

— От темы не уходи.

— Хорошо. Ну какой же ты гей, мать твою…

— Вот! — воодушевленно подхватил Джон. — Что и требовалось доказать.

— …но это не мешает тебе запасть на соседа. И, судя по всему, именно это и происходит.

Джон молчал. Нет, слова Фердинанда не вызвали в нем бурю негодования или какое-то особенное потрясение — Ферд всегда был прямолинеен в суждениях. К тому же, он уже успел намекнуть, и не раз, что видит в Джоне зачатки аномальной влюбленности. Но сейчас, именно сейчас, Джону хотелось бы слышать полную противоположность тому, что услышал. Какой-нибудь вдохновляющий треп, а не эти нотки серьезности в голосе человека, которому привык безоговорочно доверять.

— Ау, Джон. Я тебя напугал?

— Не из трусливых, — мрачно откликнулся Джон. — Что за херню ты несёшь? Противоречишь себе самому. Как могу я запасть на соседа, если не гей?

Ферди многозначительно хмыкнул: — Элементарно. Шерлок тебе понравился — вот и вся хитрость. Вне зависимости от члена в штанах. — И тут же деловито осведомился: — У тебя на него стоит?

— Ферди, блядь, неужели нельзя быть чуточку деликатнее?! Ни хрена у меня на него не стоит.

— Я бы добавил пока не стоит, но не буду. Так в чем же дело, Джон? Из-за чего ты страдаешь?

— Я не страдаю! Просто анализирую.

— Анализируешь? Надо же… — Фердинанд на минуту задумался, а потом раздраженно фыркнул: - Гей, не гей — бред какой-то! Как будто эти формальности имеют значение. И вообще, какого гребаного дьявола я тебя уговариваю? Ты понимаешь всё не хуже меня. Или, по-твоему, любви достойна только раскрашенная фифа, по которой ты едва не засох?

— Ну что ты, — выдохнул Джон, потому что сейчас даже сравнение показалось ему преступным.

Фердинанд вновь рассмеялся: — Так кто из нас полон противоречий? — Но затем вдумчиво и где-то даже торжественно заключил: — Я бы не советовал сопротивляться, Джон. Всю жизнь будешь жалеть.

— Подстрекатель ты чертов! — возмутился Джон. — Помнится, на перроне кое-кто позеленел от испуга предположив, что я… поменял направление.

— Кое-кто ещё не знал Шерлока, — возразил Ферди.

— Шерлок, Шерлок — что ты заладил? Мне поддержка нужна, а не… На что ты меня толкаешь? И о чем я буду жалеть, мать твою?

— Сам знаешь, о чем. Между прочим, я-то тебя как раз и поддерживаю. Как могу, — спокойно ответил Ферди и проникновенно добавил: — Не дрейфь, дружище, всё в полном порядке, мысленно я с тобой. Жизнь прекрасна именно неожиданными поворотами, да?

— Да, — вяло ответил Джон, но потом оживился: — Итак, по-твоему, я не гей?

— Нет, — ответил Фердинанд твердо. — Но…

— Хватит. Никаких «но». Ты и без того сказал более чем достаточно. Это перемена места так дурно на тебя повлияла — свобода выбора, легализация однополых браков…

— Ты начинаешь меня бесить.

Поскольку голос Фердинанда приобрел хорошо слышимые оттенки металла, Джон поспешил смягчить возникшее напряжение: — Кстати, как Вашингтон?

— Процветает. Мне здесь нравится всё больше и больше. Масштаб, перспективы и всё такое. Легализация однополых браков в конце концов. Приезжай. Приезжайте.

Оказаться вдвоем в огромном далеком городе и затеряться в его пестроте Джон готов был прямо сейчас. Даже дух захватило — такой прекрасной показалась ему предполагаемая поездка. Прелые листья, пропитанный влагой воздух, Шерлок в теплом пальто… И всё так ясно, так просто, и не надо бороться. Он тряхнул головой, отгоняя несвоевременное наваждение. — Надеюсь, это когда-нибудь произойдет. Ну что, пока?

— Пока, Джон дружище. И поцелуй за меня Шерлока, да покрепче.

— Тьфу.

Разговор с Фердинандом ясности не привнес, скорее напротив — добавил очередной повод усомниться в себе, смутив и без того замутненную душу. «Слава богу, хоть… гм… не стоит, — думал Джон, поневоле возвращаясь к его бесхитростному вопросу, — и уверен, до этого не дойдет».

И он продолжил борьбу. Вспоминал все былые влюбленности, сильные и не очень, вспоминал чувственную сторону своих отношений с женщинами (исключительно с женщинами, и разве это не показатель сформировавшейся, непоколебимой ориентации?), и всегда получалось одно и то же: желание перейти на горизонтальный уровень возникало едва ли не в первый же день знакомства, а на третий или, в крайнем случае, на пятый это желание получало закономерное вознаграждение. Завалить на спину Шерлока и раздвинуть ему ноги не приходило Джону в голову никогда. А те глупости с эрекцией в ванной комнате — всего лишь глупости, неконтролируемое похмельное возбуждение. Пить надо меньше.

По вечерам, укладываясь в постель, он в подробностях смаковал едва ли не каждое из своих увлечений, воскрешая в памяти соблазнительные детали. Воспоминания будоражили, Джон ёрзал под одеялом, намеренно распаляя себя сладострастными мелочами: позы, вздохи, милые сексуальные прихоти его мимолетных избранниц, пленительные изгибы их полногрудых фигур. Женщины, женщины, женщины — обнаженные, манящие и зовущие, в облаке длинных волос. Джон трогал себя, возбуждался, мастурбировал и кончал, удовлетворенный не столько физически, сколько морально. Вот это правильно, это то, что надо. Он хочет женщину, и не хочет Шерлока. А любовь… Любить можно по-разному. Да, Шерлок мужчина. Но ведь и Джон, слава богу, не гей, с этим даже ренегат Фердинанд согласился. Да, любит он Шерлока страшно, да, сердце порой останавливается от наплыва эмоций — тут тебе и нежность, и обожание, и желание сделать что-то приятное, к примеру, погладить по голове, перебрать завитки (они у него такие забавные и даже на глаз теплые и шелковистые), положить на плечо ладонь. Но ведь это не то, что можно отнести к чувственным элементам?

*

Одним из важнейших, можно сказать, кульминационных пунктов его борьбы могла оказаться Сара, но использовать живую женщину в качестве доказательной базы он не считал возможным. Боже упаси. Джон Ватсон мог ошибаться, делать глупости, падать и подниматься, снова падать, расшибаясь чуть ли не в кровь, но козлом никогда не был. Другое дело, если бы он, даже несмотря на своё ошеломляющее открытие, продолжал иметь на девушку серьезные виды. При данных обстоятельствах можно было бы смело принимать утешительное противоядие. Дружить с Шерлоком, любить его всей душой и ухаживать за Сарой Сойер с прицелом на брачный контракт — на это Джон, пожалуй, согласиться бы смог, и без душераздирающих угрызений совести. Но на сегодняшний день с прицелом было не очень, потому и не о чем говорить.

Каково же было удивление Джона, когда Сара пригласила его сама — прогуляться после работы, поужинать… Он потерял дар речи, не представляя, как ему выкрутиться. Отказать невозможно, потому как это не просто намек «было бы очень неплохо», это прямое предложение провести вечер вдвоем. Согласиться — значит сделать шаг в сторону отношений, к которым сейчас он был расположен меньше всего. Как, впрочем, и две, три недели назад… Он вовсе не против прогулки и ужина, да, и погода наладилась — почему бы не воспользоваться моментом? Но слагать с себя ответственность за возможные осложнения было бы недостойно, а осложнений в этом случае не избежать, потому что разобраться в себе Джон пока не успел — процесс обещал быть долгим и требовал скрупулезности. Любая ошибка могла стать роковой.