Север помнит (СИ)

Кузнец выпустил пары у горна, выковал подкову и сунул ее в бочку с дождевой водой, чтобы остудить.

- Держи копыто, пока я прилажу, - велел он Сандору. Понять его было непросто, потому что во рту он держал гвозди. – Мало того что этих чертовых волков притащили в город, мне еще не хватало с таким здоровенным конягой бороться, чтобы его подковать.

Сандор опустился на колени и взял коня за заднее левое копыто. В нем застряли мелкие камушки и грязь, и он предусмотрительно вычистил их. Он знал, что лучше бы помолчать, но проклятое любопытство одержало верх.

- Что за волки?

- Я и забыл, ты ж только что упал с телеги с репой, - проворчал кузнец. – Лорд Рендилл выставил напоказ на лугу клетку с волчицей, которую поймали на Трезубце. Он думает, это будет хорошим уроком. Охренеть можно, сколько храбрецов вдруг появилось, что-то раньше их было не видать. Тычут пальцами, глумятся и швыряют в нее камнями, волчице ведь их не достать. Я-то их не виню. Жирный Розан уж точно обосрется, когда это чудище привезут в Королевскую Гавань. Конечно, если лорд Тарли позволит ее забрать.

Волчица. Точно, Старший Брат упоминал о ней, когда они разговаривали в Келье Отшельника. Сандор было подумал, что неплохо бы самому отвезти ее на юг, но потом решил, что и так трудно оставаться неузнанным, если у тебя сожжено пол-лица и при тебе норовистый черный боевой конь, не хватало еще волка-убийцы. Если я сделаю то, что собрался, им и так придется на коленях меня благодарить.

И все-таки он решил пойти и посмотреть. Не люблю волков. Ненавижу их. Может, ему самому стоит швырнуть пару камней. А может, и не стоит. Я знаю, каково это, когда на тебя все смотрят, плюют в твою сторону, швыряют камни, проклинают из-за твоего уродства. Семь преисподних, я кое-что об этом знаю.

Процедура подковывания прошла без смертей и увечий. Сандор хрипло поблагодарил кузнеца и бросил ему монету сверх платы. Потом он отвел Неведомого к коновязи, привязал его подальше от остальных лошадей и дал ему сморщенное яблоко. Как только жеребец довольно захрустел, Сандор отправился на луг.

Найти его было несложно. Девичий Пруд не был большим городом, а кроме того, на луг направлялись толпы людей. Там, как и обещал кузнец, Сандор наконец увидел знаменитый Ужас Трезубца.

Она оказалась меньше, чем он ожидал, такова была его первая мысль. Во всех сказках говорилось, что лютоволки бывают чудовищных размеров – с пони, с корову, с лося. Конечно, это самый большой волк, какого Сандор видел, по сравнению с обычными волками он был как Грегор по сравнению с обычными людьми, но все равно грандиозные ожидания не оправдались. Волчица лежала в цепях, неуклюже скорчившись и положив морду на лапы, с ее пасти капала пена. Иногда она поднимала голову и рычала, заставляя стайки насмехающихся юнцов стремительно спасаться бегством, но силы у нее явно закончились. Рваные раны покрывали ее густую шерсть в полусотне мест, а рядом с прутьями клетки валялись палки, камни и всевозможные метательные снаряды.

Твою мать, они же так забьют ее насмерть. Последнее, что Сандор ожидал почуствовать при виде волчицы, была жалость – неосознанное, безадресное негодование, которое одно чудовище с Речных земель чувствует по отношению к другому. «Я-то знаю», - подумал он,- «я-то знаю, каково это, когда над тобой насмехаются мухи. Никто из них не посмеет встретиться с тобой на равных. Я-то знаю, каково это – носить цепи».

Волчица подняла голову. Ее золотистые глаза встретились с его серыми глазами. Она смотрела прямо на него.

«Это просто животное», - напомнил себе Сандор. – «Она тебя не понимает, она не знает, кто ты такой. Не будь смешным, мать твою».

Волчица продолжала смотреть на него. Люди начали собираться вокруг, чтобы посмотреть, куда она смотрит.

- Похоже, ты ей понравился, брат, - заметил один. – Небось, хочет отведать твоего мяса. Она выбралась прямо из седьмой преисподней и привыкла сжирать на обед по септону.

Сандор зарычал и отвернулся. Близился вечер; солнце садилось, и воздух стал холоднее. Ему предстояло решить – продолжить путь или провести ночь в Девичьем Пруду. Неразумно оставаться среди людей еще дольше, но ему не нравились лилово-черные кровоподтеки облаков, клубящиеся на западе, и раненая нога после пяти дней езды начала опять беспокоить. Когда он утром спустил штаны, чтобы отлить, то обнаружил, что из-под бугристой кожи вокруг шрама сочится желтоватая жидкость. Рану пришлось немедленно перевязать, иначе она может опять открыться и нагноиться, и на этом все закончится.

«Придется переночевать здесь», - решил Сандор. За несколько медяков он сможет купить себе постель. Он доковылял до Неведомого, отвязал его и пошел по узким грязным улочкам Девичьего Пруда. Мимо проходили солдаты лорда Рендилла, объявляя комендантский час; любого, кого застанут на улице после последнего вечернего колокола, арестуют и, возможно, накажут. Тоже мне, сраный герой. Он, типа, охраняет мир ради всех нас.

Наконец Сандор обнаружил подходящий постоялый двор, который, похоже, был единственным пригодным для жилья. Хозяин не задавал вопросов, что было очень кстати, и даже выделил ему каморку на задах, рядом с кухней. Там было тепло и практически сухо, хоть и пришлось забираться так высоко, что Сандор добирался едва ли не ползком. Он неловко перевязал ногу, со вздохом улегся и уставился на грубо обтесанные деревянные доски у себя над головой. Он так устал, что его не смогла бы разбудить даже целая армия поваров, гремящих котлами, но он все не мог перестать думать о пойманной волчице.

Бросишь ее? Если свяжешься с ней, тебя либо повесят головорезы Тарли, либо эта сука откусит тебе и вторую половину лица. У Сандора не было ни перед кем обязательств, он лишь хотел вернуться в Королевскую Гавань и воздать возмездие, к которому готовился всю жизнь. Но сейчас, один, в темноте, он был вынужден признать, что его страшило возвращение в столицу. Он покинул ее не при лучших обстоятельствах, не так, как ему хотелось бы. Он не собирался уезжать один… но когда в битве при Черноводной из воды извергалось зеленое пламя на сотню футов ввысь, он не мог заставить себя вернуться туда. Ты возвращаешься тем же путем, как и сбежал, пес. Тебе некого винить, кроме себя.

Сандор повернулся с боку на бок. Лежать на тонком тюфяке, набитом колючей соломой было неудобно, а если просто валяться здесь с закрытыми глазами, то толку от этого не будет. Он открыл глаза и осторожно сел, стараясь не стукнуться головой о низкую балку.

Вокруг было тихо, слышался лишь храп слуг в кухне. Он вышел из комнаты, стараясь не скрипеть половицами. Из-под двери сочился холодный воздух – значит, скоро тучи разразятся бурей.

Сандор осторожно вышел через черный ход, придержав щеколду, чтобы та не звякнула. Стало еще холоднее. Из темного неба падали ледяные хлопья, острые как иглы, и соломенные крыши хижин были уже присыпаны снегом. Через несколько переулков Сандор заметил костер, но солдаты лорда Тарли явно предпочитали греться у огня, чем отлавливать нарушителей комендантского часа. Вряд ли таких найдется много.

Сандор пошел в противоположную сторону от света и вышел на узкую боковую улочку. Он прихватил с кухни тяжелую железную кувалду, а также флягу с маслом. С каждым шагом он проклинал себя все сильнее. Конечно, как только он откроет клетку, волчица вырвется наружу и промчится через всю деревню, нападая на спящих. Что ж, может, она разорвет горло лорду Тарли, вот это будет забавно. А я в суматохе смогу смыться незамеченным.

Когда Сандор дошел до волчьей клетки, на деревенской площади было темно, как в смоляном чане. Шкура волчицы покрылась снегом, слюна вокруг приоткрытой пасти замерзла и превратилась в сосульки. Когда она заметила его, ее глаза загорелись ярко, как огонь.

- Ни звука, мать твою, не то я прямо здесь тебя прикончу, - шепотом предупредил Сандор, показав ей кувалду. – Сиди тихо.

Волчица как будто поняла его и продолжала молча наблюдать за ним, злобно сверкая глазами. Он высоко поднял кувалду и с силой опустил ее.