Север помнит (СИ)

- Хватит. – Вель не хотела этого знать, не хотела даже думать о красной ведьме. – Ты поступил глупо.

- Знаю. – У Атласа был несчастный вид. – Мне не следовало этого делать, но я… я позвал его. Я подумал, вдруг он меня услышит. Но там вдруг упало что-то тяжелое, а потом появилась она. Я не хотел, чтобы она меня заметила, и побежал… у нее на руках была кровь. Я видел, клянусь.

- Я тебе верю. – Желудок Вель сжался в маленький холодный комок. – Выходит, если Джон Сноу и не умер раньше, теперь он точно мертв.

Атлас молча кивнул.

- Если это так, - сказала Вель, - мы должны ее убить.

- Ш-ш-ш! – в страхе зашипел Атлас. – Красная женщина, она… она всегда знает, если кто-то хочет причинить ей вред, она видит это… На нее не действуют яды, она знает о спрятанных ножах…

- Значит, она такое же отродье, как Иные. – Вель было наплевать, кто может ее услышать. – Она должна умереть. Найди способ, или нам больше не о чем говорить.

Пристыженный, Атлас сбежал. Позднее Вель пожалела, что говорила с ним так напористо; он был одним из немногих, будь то вороны или люди королевы, кто обращался с ней как с человеком, а не с добычей, куском мяса или неразумным животным. Он заботился об ее удобстве, приходил к ней за советом и рисковал жизнью, следуя за Мелисандрой в ледяные пещеры. И все же нужно отбросить эти мягкосердечные южные бредни. На них времени не осталось.

У нас все еще есть Чудовище. Вель не хотела думать о нем, и это удивило ее. Ребенок был ей не родной; сын ее сестры Даллы отправился на юг с толстым Сэмвелом Тарли и одичалой Лилли, дочерью и женой покойного Крастера. Мальчик Лилли остался здесь, и все считали его сыном Манса-налетчика. Еще одна попытка спасти кого-то от жадных когтей красной женщины. В последнее время Вель стала подозревать, что Мелисандра знает о подмене.

И все же главной причиной, почему Лилли сбежала из замка Крастера, почему ее малыша подменили на сына Даллы, было то, что он был мальчиком. У Крастера было много дочерей и жен – на тот момент, когда его убили вороны, возвращавшиеся с Кулака Первых Людей, их было девятнадцать, - и ни одного сына. Вообще ни одного мальчика. Он приносил мальчиков в жертву белым богам леса. И это помогало. Крастер, его жены, его цыплята, его поросята, его лук и его дерьмо годами находились в грязном доме к северу от Стены, и никого не унесли Иные.

Если бы я могла добраться до него… Но ворота запечатаны, а другого пути за Стену нет. Единственный выход – поднять его наверх и кинуть на семьсот футов вниз в снег. И даже если этот мальчик – незаконный плод кровосмешения, кровь Крастера, Вель содрогалась от самой мысли об этом. Нужно быть совсем ненормальной, чтобы думать, что Белые Ходоки, которые ждали тысячи лет, удовольствуются такой скудной жертвой. Это лишь отчаянная надежда, дурацкая надежда. Лорд Сноу твердо наказал ей проследить, чтобы ребенку не причинили вреда. «Мальчик дорог Лилли, Лилли дорога Сэму, а Сэм дорог мне», - сказал он, глядя на нее холодными серыми глазами. – «Я не прошу любить его, но я прошу помнить об этом».

Вель вздохнула, следуя за Медведицей в спальню. С каждым днем она желала все сильнее, чтобы Джон был жив – а кто его убил, Боуэн Марш или Мелисандра, теперь не ясно. Он не позволил бы запечатать ворота и оставить их слепыми и беспомощными в ожидании того, что грядет во тьме. Она злилась на себя за это; от одного желания мертвый не станет живым. Слишком уж много мы видали оживших мертвецов. Даже если и можно было вернуть кого-то из мертвых, Вель предпочла бы воскресить не Джона Сноу, а свою сестру Даллу. Они провели трудное детство в предгорьях Клыков Мороза, всегда полагаясь друг на друга, и Вель очень по ней скучала. Если бы она и воскресла, ей пришлось бы узнать, что Манс висит в вороньей клетке в Винтерфелле, что их ребенок уехал на юг с чужой женщиной, а Иные подобрались совсем близко. Было бы лучше снова ее убить.

Леди Арья свернулась клубком под одеялами на кровати, которую они делили с Алисанной. Судя по ее виду, она опять плакала.

- Что случилось? – прошептала девочка. – Я слышала крики.

Медведица обвиняюще посмотрела на Вель.

- Одичалая хотела поговорить с лордом-командующим.

- О, я… я так испугалась.

- Все позади, дитя, - сказала Алисанна. – Трехпалый Хобб прислал для тебя баранье рагу. Он говорит, тебе нужно больше есть. Выбирайся из постели и садись у очага. Там тепло. Я принесу тарелку и хлеб.

Леди Арья заколебалась. Лицо у нее было бледное, как у привидения, большие карие глаза запали.

- Я… не голодна.

- Конечно, ты голодна.

- У меня живот… я не могу…

- Давай, - Алисанна приподняла крышку с горшка, и по комнате разлился аппетитный запах. – Всего один кусочек.

- Лучше поешь, девочка, - сказала Вель. – Не стоит тратить еду. Мы не знаем, удастся ли поесть завтра.

Леди Арья, казалось, готова была снова скрыться под одеялами, но все-таки отбросила их в сторону. Она спустила одну ногу с постели, затем вторую, и встала на ноги. Девочка двигалась медленно и неуклюже; она сломала ребро, падая вместе с Перевертышем со стены Винтерфелла. Вель и Алисанна заметили на подоле ее рубашки расплывающееся алое пятно.

- Дитя, - сказала Медведица. – Снимай это, и я тебя вымою.

- Что? – леди Арья вздрогнула, обхватив себя руками. – Где? – Она обернулась, посмотрела вниз, увидела кровь и разрыдалась.

Вель почувствовала раздражение.

- Это всего лишь лунная кровь, девочка. Я принесу тряпку. Хватит ныть, слышишь? Иначе королева поклонщиков опять будет недовольна.

Алисанна мрачно взглянула на нее.

- Знает она, что это лунная кровь. Потому и плачет. Это значит, что она не носит ребенка Болтонского Бастарда.

- Вот оно что. – Вель должна была признать, что не думала об этом в таком ключе. Болезненное любопытство заставило ее спросить: - Неужели он был так плох?

Лицо леди Арьи превратилось в маску ужаса.

- Я… он… нет, Рамси Болтон – мой законный лорд и муж, истинный лорд Винтерфелла и Дредфорта… и я… я люблю его всем сердцем…

- Тебе не нужно больше лгать. – Алисанна убрала темные волосы с лица девочки. Кончик ее носа был отморожен и почернел, но пятно могло еще сойти. – Расскажи нам. Давай.

- Он… - леди Арья оцепенело смотрела на них, как загнанный олень. – Иногда он… хотел, чтобы я делала это… ртом или рукой… и с его… его собаками… и слизывала это… а иногда он хотел… чтобы собака… пока он смотрел…

Алисанна тихо выругалась. Вель пожалела, что спросила.

- Тебе бы следовало родиться одичалой, девочка, - сказала она. – Тогда бы ты перерезала ему горло и отрезала ему язык и яйца. Но все уже в прошлом. Этот перевертыш спас тебя, и…

- Теон, - прошептала леди Арья. – Его зовут Теон. Он хороший, он такой храбрый, он спас меня. Он был Вонючкой лорда Рамси… но он спас меня. А теперь его сожжет лорд Станнис. Он спас меня, но все равно должен умереть. Они сожгут его, и я больше никогда его не увижу. – Она снова начала всхлипывать.

- Успокойся, не плачь. – Вель боялась, что если дело пойдет так и дальше, их затопит. – Ты Арья Старк. Ты на севере. Твои братья были храбрецами. И ты должна быть храброй. Тише, хватит плакать. Довольно.

Однако эта попытка внушить девочке храбрость, казалось, совсем расстроила ее. Она упала на пол в окровавленной ночной рубашке и зарыдала так сильно, что ее едва не стошнило. Медведица сгребла ее в охапку и начала укачивать. Вель беспомощно стояла, не зная, что делать.

- Что не так, дитя? – спросила Алисанна Мормонт, когда леди Арья наконец перестала плакать. – Эта девушка сказала что-то не то?

- Я… - Леди Арья подняла покрасневшие, воспаленные глаза. – Я… не… Арья… Старк.

За этими словами воцарилась тишина. Это было настолько нелепо, что Вель подумала, что ослышалась. Это совершенно невозможно, такого не может быть. Тут какая-то ошибка. Страх за младшую сестру заставил Джона Сноу отправиться ей на помощь, поэтому он хотел покинуть Черный Замок и был убит, из-за этого Манс заперт в вороньей клетке. Все было завязано на леди Арью, абсолютно все. И все это время они страдали, сражались и истекали кровью ради самозванки…