Несчастный случай (СИ)

Из нашей дружбы я черпал вдохновение, энергию и новые жизненные установки. Хосок был удивителен. В нем была какая-то загадка, и в то же время Чон был для меня открытой книгой. Что именно меня привлекало в нем, так это то, что Хосок никогда не относился к людям предвзято, не осуждал, был добрым и всегда давал мне шанс показать себя с лучшей стороны. Он не говорил ничего особенного, но делал все для того, чтобы я чувствовал себя нужным. Он звал меня на каждую игру, на каждую прогулку, считался с моим мнением. После всех тех людей, с которыми я общался раньше, Хосок казался мне божеством.

Однако друзья познаются в беде. А бед у маленьких подростков, которые суются во все подряд, предостаточно. И на каникулах, и в школе.

На каникулах была лишь одна по-настоящему серьезная вещь, которая сыграла важную роль в нашей дружбе, укрепив ее. Когда мне было 13 лет, Хосок с трудом уговорил меня пойти искупаться. В последние годы перед гибелью моей семьи я разлюбил открытые водоемы. Чонки любил меня притапливать, а еще как-то раз мы сели с ним в резиновую лодку с веслами, не спросившись у родителей, и нас чуть не унесло течением, потому что грести я умел плохо, но очень уж руки чесались. Ох и наорал же на меня тогда брат. В общем, все это составляло неприятное впечатление о реках.

Я стоял у воды в нерешительности. Хосок уже давно наворачивал круги по маленькой бухточке.

— Почему ты не заходишь? — Вопрошал у меня Хосок, подплыв к мелководью и усевшись на песчаное дно, как довольная лягушка.

— Мне холодно, — я хмурился и переминался с ноги на ногу, поглядывая на тень, падающую на воду от раскидистой ивы.

— Все равно заходи, я без тебя плавать не буду.

Я покорился судьбе и зашел в воду по пояс. Живот неприятно обдало холодком.

— Ого, ты весь в мурашках! Тебе правда так холодно? — Удивился Хосок. Я назло ему переборол свой страх и кинулся в воду с головой. Чон был в восторге.

Мне удалось попривыкнуть к воде. Я нырял, открывая глаза под водой, и не понимал, чего же я так боялся? Плавать — это здорово. Я также плавал по поверхности, плавно двигаясь навстречу солнцу, и млел.

Я преспокойно плескался до тех пор, пока Хосок не предложил мне переплыть в соседний заливчик, обогнув при этом небольшой выступ берега. Я легко согласился на эту авантюру.

Мы с Хосоком оттолкнулись ногами ото дна и поплыли, обгоняя друг друга и брызгаясь. Я плыл поближе к суше, Хосок быстро рассекал по воде брассом в полуметре от меня. Я загляделся на друга и внезапно почувствовал, что заплыл прямо в водоросли. Я рванул в сторону, но ощутил, что моя нога запуталась в речной растительности. Я поднырнул, чтобы посмотреть, что так сильно меня сковало, и выпутаться. Я сильно взбаламутил ногами воду и теперь ровным счетом ничего не мог разглядеть. Я вынырнул и принялся звать Хосока на помощь. Дотянуться до травы, спускающейся по выступу суши к воде, я тоже не мог. Я начал паниковать и кричать, что было сил.

— ХОСОК, ВЕРНИСЬ, Я ЗАСТРЯЛ!

Мой друг обернулся и тут же быстро поплыл назад, переходя на кроль. На свою беду я решил опять поднырнуть, чтобы посмотреть, с чем столкнулся. Мне все казалось, что меня зажало чем-то. Я оказался прав. Водоросли помогли мне завязнуть, а потом нога попала под корягу. Моя нога уже начала синеть. Я неосторожно дернулся и ударился головой о крупный пень, от которого и отходил корень. От неожиданной боли я выпустил много воздуха из легких. Я почти захлебнулся. Я тонул с широко раскрытыми от изумления глазами, глядя на мутные блики солнца, прыгающие по воде, и думал: неужели я погибну по такой ерундовой причине?

Хосок рванул меня за руку на поверхность. Я зашелся кашлем. Я чувствовал, как Чон пытается высвободить меня. И тут как назло по реке прокатил на всех парах катер. Я запаниковал с новой силой. Через полминуты меня накрыла волна. Я вырывался из воды, жадно хватая ртом воздух. Хосок все еще возился внизу. Из-за волнения воды его начало ударять о мои ноги. Я испугался, что Хосок тоже утонет. Но Чону удалось освободить меня. Он выволок меня на берег, едва не пойдя со мной ко дну.

— Ты чего? Лучше по глубине плыть, чем там! — Хосок положил меня на песок. — Русалочкой хотел сделаться?

— Ты не предупреждал меня, — злился я и тер глаза, которые щипало от воды. — Сам меня увлек на такое опасное место!

Хосок сидел рядом со мной с растерянным и виноватым видом. Я обижался на Хосока, а тот весь поник и сжался. Наконец, я смог побороть свою ярость.

— Прости. Ты спас меня, — я поблагодарил Хосока.

— Ничего особенного. Я не должен был звать тебя на заплыв.

Я нервно засмеялся.

— Я подумал, что тебя тоже о пень ударит волной. Не пугай меня так, хоть бы вынырнул! понял, что я не сержусь на него так сильно, как злился до этого, и улыбнулся.

Я кричал на своего друга, но тот не уходил с недовольным видом, а продолжал сидеть подле меня. Так Хосок впервые спас мою жизнь собственными силами.

Повседневных неприятных ситуаций было больше. Я пошел в среднюю школу, в которую Хосок перешел только через год. В школе меня приняли на удивление хорошо, но я все думал: «Ну что ж, посмотрим, что будет через год». А через год ко мне уже каждый день, на каждой перемене бегал Хосок.

Веселее всего было вместе искать кружки себе по вкусу.

— Тебе точно нужно в чирлидерши, — я подтолкнул Хосока, который только-только перешел в среднюю школу, к девочкам, размахивающим султанчиками и выкрикивающим какие-то спортивные лозунги. Члены спортивных клубов с гордостью смотрели на своих муз.

— Пошел бы туда ради одних султанчиков, — заулыбался Хосок. — А ты состоишь в секциях?

Я быстро замотал головой.

— Нет. Мне хватает занятий по музыке. У меня и так стресс из-за кучи домашней работы. Бабушка мне запретила перенапрягаться.

Хосок схватил меня за руку, глядя на меня с испугом к глазах.

— Тогда и я не буду никуда ходить!

На том и порешили, однако Хосок все равно бегал к театралам. У него определенно был талант. Часто мы сидели рядом, обедали, а Хосок разучивал роль какого-нибудь Питера Пэна. Но сильного участия в школьной жизни мы не принимали, потому что оба ходили к психологу. Выполнение домашнего задания и походы к психологу составляли большую часть нашего совместного досуга. Я честно не понимал, зачем продолжаю ходить ко врачу. Мне просто задавали вопрос о том, как у меня дела в школе, и отпускали. С Хосоком говорили дольше, но я никогда не прислушивался, о чем говорили с Чоном в кабинете. Я просто знал, что это по поводу той трагедии с мамой Хосока, от которой тот не мог никак оправиться. Психолог работала с ним, поэтому я не видел большой необходимости говорить с Хосоком об этом. Мы вместе старались настроиться на что-то хорошее. Это было нашей главной целью.

Дни в школе были наполнены нервами об экзаменах, сложными взаимоотношениями с одноклассниками, неприятными сплетнями и интересными легендами. Но я «встал на прежнюю дорожку». Я откололся от основного костяка класса, у меня не было друзей в нем. Сначала я пытался влиться в какую-нибудь компанию, но быстро понял, что это не приносит мне радости. Костяком класса оказался клубок змей, распускающих слухи. Я тоже попал под обстрел. Если с Хосоком в школу ходил его старший брат, который защищал его, то я был совершенно одиноким. Однако Хосок не хотел, чтобы я считал себя одиноким. И он подтверждал то, что о его плечо всегда можно опереться.

Перед одной из линеек, предшествующих новогодним каникулам, у меня случился конфликт с главной красавицей (и врединой) класса. Это неважно, на какой почве, но все дошло до того, что я неудачно, в порыве гнева размахнулся рукой и задел девчонку. Та скорчилась от боли, хотя я был на все сто процентов уверен, что ей не больно. В результате, ко мне на этой же перемене подошли парни из нашего класса и предложили мне пойти в физкультурный зал, где в то время проходила игра в баскетбол между двумя параллелями. Они аргументировали это тем, что им больше некого позвать. И мне бы, дураку, задуматься тогда, что меня пытаются одурачить. Я был в свои 13 лет худым, низкого роста, не слишком сильным и угрюмым. Почему же я тогда проглотил слова отказа?