Свежий ветер (СИ)

Гнетущее напряжение завладело нами на те несколько часов, что связь корабля с группой высадки была утеряна, и только когда Джена сумела оттеснить гетов из штаб-квартиры ЭкзоДжени и, выведя из строя их устройство блокирования сигнала, снова начала отвечать на вызовы, я смог вздохнуть свободно. Первым делом она приказала Рексу сделать то, о чем я безуспешно просил его уже некоторое время - отойти от переходного шлюза, где тот стоял, направив оружие на обезумевших колонистов, пытающихся влезть внутрь.

В свете информации, полученной нами о происходящих в Надежде Джу событиях, эта проблема казалась нам непреодолимой, но она спасла их всех: каждый колонист, все еще выглядящий, как человек, был оставлен в живых. Когда один из них приставил пистолет к своему виску, не в силах более выносить происходящее с ним, Шепард выбила оружие из его руки, а затем вырубила ударом приклада. Жестокий метод, но когда Торианин был уничтожен, и местные жители стали приходить в себя и благодарить ее, стало понятно, что она совершила что-то невероятное.

Победа на Феросе помогла нам поднять боевой дух, а мы так нуждались в этом с прошлой миссии. Наконец-то все шло по плану.

Еще до Иден Прайма мне приходилось слышать, что Шепард выполняла работу любой ценой, и порой эта характеристика соответствовала действительности, но мне бы хотелось, чтобы те люди, которые говорили о ней подобное, увидели то, что она только что сделала. Настолько проще было бы просто перестрелять всех колонистов. И пусть я не участвовал в этой операции, но после того, как на дебрифинге Джена рассказала о том, с чем им пришлось столкнуться, более подробно, я был горд просто находиться на этом корабле.

Как только Лиара заключила лицо Шепард в ладони, и ее глаза почернели, я осознал, что считаю секунды до того момента, как все это закончится, и азари сможет интерпретировать увиденные в разуме коммандера образы. Лишь когда Джена вновь открыла глаза, я расслабился. У нас наконец-то появился пункт назначения, но прежде мы должны были доложить о состоянии дел на Цитадель. Это казалось мне ненужной формальностью, но если у нас имелся шанс заручиться поддержкой флотов Цитадели, что обеспечило бы нам существенное преимущество, то, думал я, крюк того стоил.

Испытывая слабость вследствие требующего огромных усилий проникновения в разум Шепард, Лиара отправилась прилечь. По ее словам, эта и без того непростая задача усложнялась невероятно сильной волей коммандера, которая, по всей видимости, и помогла ей пережить взаимодействие с протеанским маяком и не потерять рассудок. Я полагал, что внедрение шифра, а затем манипуляции Лиары, должно быть, стали серьезным испытанием и для самой Джены, и оказался совершенно прав – вернувшись к своему рабочему месту, я заметил ее через окно медотсека. Она сидела на постели, прижав ладонь ко лбу, а Чаквас обрабатывала царапины, полученные ею на Феросе.

Передав Шепард что-то, что я принял за таблетку, доктор удалилась в свой кабинет в дальнем конце помещения. Джена проглотила лекарство, после чего склонилась вперед и прикрыла глаза руками. Спустя несколько мгновений она провела пальцами по волосам, а затем вдруг повернула голову и посмотрела на меня. Я сочувственно улыбнулся ей, и Шепард натянуто улыбнулась в ответ. Когда же она, на миг прикрыв глаза, вновь опустила взгляд и тяжело вздохнула, я двинулся к медотсеку, не давая себе возможности задуматься над тем, что делаю.

Как только дверь открылась, Джена подняла голову, и мне не составило никакого труда распознать признаки сильной мигрени: полуприкрытые веки, напряженные беспокойные пальцы, предельная концентрация на дыхании в попытке отвлечься от боли – с этими симптомами я был знаком слишком хорошо.

- Привет, - с трудом произнесла она, сумев изобразить на лице подобие улыбки. Я вдруг осознал, что мы с ней впервые наедине с… с прошлой миссии. Я скучал по ее голосу, по тому, как она разговаривала, а не приказывала.

- Ты в порядке? – тихо спросил я, подходя ближе.

Джена медленно кивнула в ответ и сделала глубокий вдох.

— Просто головная боль, — едва слышно сказала она. — Сначала шифр, а потом Лиара… полагаю, это было уже слишком. Лиара на грани беспамятства в соседней комнате — Чаквас сейчас у нее.

Я перевел взгляд на знакомый пузырек с таблетками, который доктор оставила на столике — мой организм практически выработал иммунитет к этому лекарству.

- Это болеутоляющее начнет действовать примерно через полчаса, - заметил я, убеждая себя в том, что то, что я собирался предложить, являлось лишь оказанием помощи, однако прекрасно знал, что эта причина далеко не единственная. – Если хочешь, я могу облегчить боль до тех пор, пока не подействуют таблетки.

Все, что происходило между нами ранее, можно было списать на проявление дружелюбия. Но стоило ей поднять на меня затуманенный болью взгляд, как я понял, что мне все равно, на что это будет походить со стороны.

Шепард слегка кивнула, и когда я заключил ее голову в ладони так, что мои большие пальцы касались висков, а мизинцы – основания шеи, на ее лице отразилось только легкое замешательство. Этому трюку много лет назад меня научил другой L2-биотик – что-то, связанное с давлением, потоками и прочей ерундой, что обычно рассказывают об акупунктуре. Я не знал, поможет ли этот способ Шепард – мне самому он помогал лишь время от времени – однако попытка того стоила. Ее короткие волосы оказались мягкими, а раскрасневшаяся кожа лба – горячей. Она находилась так близко, что я ощущал ее запах, и это чертовски отвлекало. Я принялся массировать определенные точки на ее голове, и, приоткрыв губы, Джена закрыла глаза.

Поразительно, насколько она мне доверяла, позволяя быть рядом в такой момент. Я знал, что Шепард ненавидела демонстрировать слабость, но сейчас мои пальцы дотрагивались до ее шеи, волос – всех тех мест, коснуться которых я мечтал, пусть и при совсем иных обстоятельствах. Невероятно, насколько изменились наши отношения с первой встречи.

Я усилил давление, и Джена тяжело вздохнула. По мере того, как мои большие пальцы массировали ее виски, лоб вдоль линии волос, кожу головы, я чувствовал, как она все больше расслаблялась. Я нашел небольшую впадинку в основании ее черепа и некоторое время растирал ее, отчего Шепард издала тихий грудной стон – скорее, реакция на внезапное отсутствие боли, нежели удовольствие. Мне с трудом удалось сдержать улыбку. Ее губы – такие полные и мягкие, даже несмотря на шрам, пересекавший их с одной стороны – были слегка приоткрыты – верный признак того, что Джена расслабилась. Все, о чем я только мог думать, держа ее лицо в своих ладонях, - это как легко было бы просто наклониться и поцеловать ее. Сама идея будоражила – и не только потому что в это мгновение Шепард выглядела невероятно прекрасной, но потому что я знал, что моим мечтам не суждено сбыться. И пусть я не имел возможности сделать то, чего хотел в этот момент больше всего на свете, но по крайней мере в моих силах было облегчить ее боль.

- Откуда ты… - начала Джена низким хрипловатым голосом, и этот звук заставил меня остро ощутить ту часть моего тела, что я пытался игнорировать на протяжении последних нескольких минут. Втянув воздух, я, казалось, почувствовал вкус пряной ванили на кончике языка.

- Страдая от мигреней так часто, как я, невозможно не выучить парочку трюков, - мягко произнес я, не в силах остановить расползающуюся на лице ухмылку в ответ на ее слабую улыбку; Шепард все еще не открывала глаз. – Боль вернется, но к тому моменту должно подействовать болеутоляющее.

Неожиданно она подняла руку и накрыла мои пальцы своей ладонью, и я обнаружил, что гляжу в ее янтарные глаза, в которых отражался голубоватый свет медотсека. Сердцу вдруг стало тесно в груди.

- Ты должен остановиться, - сказала она, и неуверенность закралась в мою душу. Неужели я переступил черту? – То есть… мне нравится, - продолжила Джена, и ее лицо разгладилось, утратив хмурое выражение, а губы приоткрылись, словно она взвешивала каждое слово, - но я не хочу привыкать к этому, потому что рано или поздно ты остановишься. У тебя хорошо получается это, Аленко. Слишком хорошо.